- Приведите оракула, только не Круфикского идиота, - приказал Ксенаг своему слуге.

- Это единственный оракул, который у Вас остался, - напомнил емуслуга.

Ксенаг фыркнул от хрупкости божественных глашатаев и махнул слуге привести кого угодно из тех, кто томился в клетках пещеры под ними, хоть ту сумасшедшую, которая жила задом наперед, или какую еще чушь слагатели мифов говорили о ней.

Послышался раскат грома, и Ксенаг хмуро взглянул в небо. Почему это Бог Бурь стучался в его крышу? Дождь не шел здесь, если того не желал Ксенаг. Гром повторился, на этот раз громче, прямо над долиной. Ксенаг вздрогнул, когда разряд молнии сверкнул с небес, и прожег огромную дыру в его плетеной крыше. Удар Керана пробил защиту Ксенага, коснувшись самой земли, неподалеку от места, где на залитой кровью траве, с пробитым черепом лежал умирающий Дейфон. Энергия затрещала над самой землей. Гуляки не отреагировали на звук грома, но почувствовали силу удара молнии и разбежались в разные стороны. Ксенаг остался один перед опустевшей поляной. Когда капли дождя забарабанили сквозь рваную дыру в его лиственном куполе, он издевательски крикнул Керану.

- Что, Дейфон подарил тебе симпатичный кусочек морского стекла? – подначивал Керана Ксенаг. – Или ты ревнуешь к моим пням?

Ведомая слугами короля сатиров, оракул приблизилась сквозь туманный ливень. Это была красивая женщина с глазами цвета миндаля, и длинными черными волосами. Она казалась расслабленной и отрешенной, вовсе не похожей на того, кто несколько недель провел в подземном заточении. Когда они впервые привели ее в долину, она открыла, что ее звали Кидель, но с того дня так и не сказала ничего хоть отдаленно полезного даже под принуждением. Это было типично для оракулов Круфикса, слывшего самым древним и наиболее таинственным богом. Кидель перевела взгляд с Ксенага на мертвого юношу.

- Керан вправе оскорбиться столь бессмысленным убийством, - сказала она. Это было самое понятное предложение из всех, что король сатиров от нее слышал. Ее намокшие волосы выскальзывали из сплетенного узла, нависая перед ее лицом. Она взглянула на Ксенага сквозь мокрые пряди, и ее глаза отразили звездное полотноНикса.

- Не болтай, пока я тебе не прикажу, - сказал Ксенаг. Это звучало нагло даже для него, и она усмехнулась его самонадеянности.

- Чего ты хочешь, Король Чужеземец? – спросила она.

- Рассказывай, что знаешь, и можешь убираться, - сказал он. Он устало опустился на промокшие подушки в порыве жалости к себе. Веселье было испорчено. Его сердце билось в медленном, сбивчивом ритме, он чувствовал себя невероятно изможденным. Он лелеял надежду, что история Дейфона окажется полезной, но смертные были слишком слепы, из-за собственной корысти. Все его оракулы погибли, кроме этой. Ему нужен был лучший способ обозревать весь мир, чем через похищение божественных глашатаев с улиц, словно он был каким-нибудь мелким жрецом Эреба.

- Ты не смог бы удерживать меня, если бы мне это было не угодно, - ответила она. Это был уже не голос Кидель, это было божественное многоголосье. Круфикс, должно быть, наблюдал через ее глаза. Этот пассивный, приходящий в ярость, древний бог.

- Правда ли, что гидра бродит среди смертных? – спросил Ксенаг.

- Подножье леса сотрясается, и Поликран вдыхает свежий воздух, - ответила оракул.

- Как мне попасть в Никс? – продолжил он.

Кидель, как и все оракулы Круфикса, обладала двумя дополнительными руками, состоящими из звездной тени, подобно образу ее бога. Теневые руки Кидель изгибались, словно она танцевала, но она не произнесла ни слова. Ксенаг ухмыльнулся ей сквозь пелену дождя.

- Ты похожа на барахтающееся насекомое, - сказал Ксенаг. – Жука, опрокинутого на спину.

- Так сквозь корни, в водную колыбель Ариксмета, - пробормотала оракул. – Потерянный город без собственных корней.

- Что насчет Меча Пирфора? – спросил Ксенаг. – слагатели мифов говорят, что судьбы меча и гидры связаны.

- Слагатели мифов не могут измерить дно моря до самих краев вселенной, - сказала оракул.

- Как мне попасть на край мира? – сказал Ксенаг. – Я знаю, что за твоим водопадом есть способ попасть в Никс.

- Ступай, выпрыгни за его край, и я с радостью размажу тебя о камни мироздания, - сказала Кидель.

- Гидру пробудили мои празднования? – продолжал Ксенаг.

- От вечных огней до осколков небес, до вершины горы Велеры, - отвечала Кидель. – Затем пустота. Но больше пустоты нет.

- Говори яснее, - приказал Ксенаг, - или я вырежу твой язык.

- Ты думаешь, что можешь скрыть свои деяния? – спросила оракул. – Боги осведомлены, что чего-то не хватает.

- Но знают ли они, что это я? – спросил Ксенаг.

- Скоро каждый узнает твое имя, - сказала она. Ксенаг был польщен, хотя очевидно она не имела в виду ничего хорошего.

Кидель отвернулась от него и прошла к телу Дейфона. Ксенаг решил, что ненавидит оракулов Круфикса больше остальных. Она позволила себя похитить, чтобы следить за ним. Ему стоило убить ее сейчас же, пока Круфикс не раскрыл его планы. Пряди волос, свисавшие со лба Кидель стали подобны вуали Атрея, когда она душе Дейфона найти путь в Подземное Царство. Столько суеты из-за одного надменного человека.

- Спасибо за молнию, Керан, - произнесла оракул в небеса.

Вместо того, чтобы убить Кидель, Ксенаг решил, что он лучше продолжить унижать и манипулировать ею в своей долине. Ее загадочное божественное зрение было, все же, лучше, чем вовсе никакого. Но он чувствовал себя слабым после провала веселья. Ее разум был чист и нетронут, в то время как он чувствовал себя обессиленным и истощенным. Он не желал испытывать свою силу на этой женщине, поэтому он ничего не предпринял, когда Кидель обернулась туманом и растаяла, воспарив сквозь дыру в плетеном куполе. Она отправится назад, к Древу Круфикса у водопада на краю мира, где ее бог наблюдал за пульсом времени и мироздания.

- Эй, подъем, - прорычал Ксиро. – Твоя вахта.

Носок ботинка ткнулся в ногу Элспет, и ее пальцы инстинктивно сжали рукоять меча. Она спала так мало. И, несмотря на твердую землю, узловатые корни под тонкой подстилкой, и резкий запах гниющих яблок, она совсем не хотела просыпаться.

Элспет открыла глаза в тот миг, как поток искр вырвался из кратера горы Велеры, заполнявшей собой горизонт над фруктовым садом, в котором был разбит их лагерь. Этой ночью небо было особенно ярким. Звездные облака фиолетовых и синих цветов окаймляли гору и на ее глазах складывались в волнистый узор. Жители Тероса дали ночному небу имя: Никс, обитель богов. Поначалу, Элспет считала, что слово «обитель» было метафорой. Но она уже несколько месяцев провела в Теросе, и чем больше Элспет узнавала о нем, посещая храмы, тем более она понимала, что Никс был вполне реальным местом. Она вернулась в этот мир из-за богов. Возможно, именно боги делали Терос иммунным к таким зверствам, с какими она сталкивалась в Мирродине, или к хаосу, подобному тому, что поразил Бант. Если боки были ключом к безопасности мира, ей нужно было понять о них все. Но сначала ей нужно было заработать на жизнь, работая на Ксиро, и он толкал ее в бок и приказывал проснуться.

- Сейчас же! – Ксиро опустился на корточки и потряс ее за плечо. – Или я заберу это твой бесценный меч и отпинаю тебя в реку.

- Не трогай меч, - пробормотала Элспет, выползая из спального мешка.

Ксиро был капитаном наемного отряда, собранного из жителей Квартала Иноземцев в Акросе. Ксиро поклонялся Ирою, Богу Победы. Он даже назвал свой отряд Клинками Ироя, в честь божественного покровителя Акроса. Кроме Элспет, остальные Клинки раньше служили в Акросской армии, но были изгнаны по причинам, о которых никто не говорил – изгои не по рождению, но из-за обстоятельств. Ксиро брал работу из нужды, но сам он, и его люди часто говорили о восстановлении благоволения властей. Элспет понимала, что он жаждал быть вновь принятым в чистый город, за границами убогого квартала, служившего ему сейчас домом.