Дакс прошел к красно-золотой мозаике солнца точно в центре внутреннего двора. Он опустился на колени, а затем лег на живот. Чувство вины комом ныло в его груди, но он оттолкнул его прочь. Он поступил правильно, говорил он себе. Гелиоду нужны такие жрецы, как Стелан, так же, как и такие оракула, как Дакс. Он прижался щекой к разноцветной плитке, и мелкие камешки оцарапали его кожу. Глубоко в земле он чувствовал неспокойные извивания корней под Нессийским Лесом. С луком в руках и с верной рысью, бегущей в паре шагов позади нее, Нилея быстро и бесшумно неслась над покрытой листвой землей. Она выследила добычу, подняла лук, и приготовила стрелу. Нилея никогда не промахивалась, и ходили слухи, что на каждом наконечнике ее стрел было нанесено имя ее жертвы.

Но прежде чем он выпустила стрелу, Богиня Охоты почувствовала Дакса. Она остановилась и коснулась рукой земли. Несмотря на расстояние между ними, он ощущал тепло ее ладони на своей груди. Его внутренний взор был наполнен образом кривого сучковатого дерева с миллионом золотых бабочек вместо листьев. Это был единственный храм, который Нилея позволила возвести в ее честь.

- Оставь свои оковы и беги со мной, - сказала она. Она не говорила на языке смертных. Ее голос был подобен вою волка в отдаленных уголках его разума, и он скорее воспринимал ее желание, чем разбирал слова.

- Ты знаешь, что я не могу, - сказал он, не отрывая лица от пола. – Как там неизведанные земли?

- Ты думаешь, я была там? – спросила она.

- Если нет, тогда где? – спросил он.

- Я охотилась на змей в глубочайших безднах, и сражалась с ужасами, которых ты не можешь представить, - ответила она.

- Но… почему? – спросил он. – Тебя не было так долго. Почему ты покинула свой лес?

Дакс пытался отрешиться от остального шума, кроме присутствия Нилеи. Солнце всходило, и он желал лишь ее голос в своей голове. Но его божественное зрение было затронуто незнакомым образом. Перед его внутренним взором лес превратился в плоский гобелен, висящий на стене. Деревья и животные были вышиты так тонко и изящно, что подобное могла сотворить лишь божественная рука. В этом видении не хватало крупных частей вышивки, словно кто-то прожег дыры в ткани, оставив зияющие пустоты там, где должна была быть жизнь.

- Что-то не так, - сказал он.

- Что ты видишь? – спросила Нилея.

- Перед тем, как моя мать была убита, я не мог разделить мир смертных от обители богов, - рассказал ей Дакс. – Там, где они пересекались, я был слеп.

- Я не понимаю, - сказала она. – Но слушаю.

- Слепота вернулась, Великая Охотница, - сказал он. – Там, где я должен видеть твои владения, теперь зияют пустоты. Что-то странное происходит в Нессийском Лесу.

Нилея услышала взволнованность в его голосе и выросла до необъятных размеров. Он слышал, как листья деревьев склоняются перед ней, когда она проходила сквозь кроны на пути к небу. Она положила стрелу на лук и натянула тетиву. Ее волосы развивались за ней, и все лесные животные приготовились к опасности.

- Что-то ломится сквозь мои деревья на дальнем краю леса, - сказала она.

Затем она пропала, войдя в одну из пустот в его божественном зрении, куда он не мог за ней проследовать. Дакс проверил угол лучей солнца над черепичной крышей. Свет проникал теперь во внутренний двор, подобно копью, рассекающему завесу ночи. Словно в своем ежедневном ритуале, Дакс ударил кулаком по земле и прошептал проклятие Атрею и Эребу за то, что они отняли его мать: «Я отворачиваюсь от вас, лживые боги. Пусть иссякнет ваша сила, пусть Гелиод раздавит вас в пыль, и Круфикс засыплет Подземное Царство вашим прахом.

Дакс представил лицо своей матери, и его ненависть вскипела и выплеснулась с последними тенями вечера. Солнечный свет обогрел его обнаженные плечи, и он почувствовал присутствие своего бога.

- Я здесь, Гелиод.

Если голос Нилеи был подобен волчьему вою, глас Гелиода стал светом, отраженным от воды в фонтане. Голос его бога мерцал в его разуме, за пределами его физических глаз. Если бы кто-нибудь был бы сейчас во внутреннем дворе вместе с ним, он ничего бы не услышал.

- В мире не было еще оракула, подобного тебе, - сказал Гелиод. – Поэтому весьма кстати то, что ты принадлежишь мне.

- Я лишь твой сосуд, - сказал Дакс.

- Ты слышишь голоса всех богов сразу, - сказал Гелиод. – Кто еще может сказать о себе так же?

- Они говорят вокруг меня, - ответил Дакс. – Слушаю же я лишь тебя.

- Что есть истинная сила, Дакс? – спросил Гелиод. – Если я направляю свет на землю, ты не смог бы остановить его.

- Я не смог бы остановить тебя, - согласился Дакс.

- Если свет прожжет тебя изнутри, выжил бы ты? – спросил Гелиод, и он явил Даксу видение всей палящей силы солнца, вмещенной в его собственной груди. В этом видении Дакс видел, как его тело разрывается на куски, и сквозь него вырываются лучи света.

- Нет, я бы умер, - сказал Дакс.

- Ты не смог бы сделать свою кожу подобной зеркальному камню? Ты не смог бы отразить меня?

Дакс молчал. Его повелитель и так знал, что он не смог бы этого сделать.

- Я видел подобную силу в незнакомке, - Гелиод сказал ему. – У нее Меч Пирфора. Я не могу представить, где она нашла его, кроме как если она не владела им все это время.

Дакс знал, что Гелиод говорил о сломленной девочке, Элспет. Изможденной и напуганной, она отвела его сквозь ночь на вершину горы. Он часто думал о ней. Она тогда исчезла. Как и Меч Пирфора. Хотя он и задумывался, была ли связь между этими событиями, но старался не замыкаться на этом.

- Ты был там в тот день, - сказал Гелиод. – Что случилось с мечом?

- Я видел, как он упал, и после этого я видел лишь тебя, - сказал Дакс, не поднимая лица от плитки.

- Всего пару мгновений назад, он положила меч на мой алтарь, и я принял его. Я превратил его в меч-копье, достойный меня, - сказал Гелиод. – Незнакомка верит, что ее судьба связана с этим оружием. Она несет его мне – нам – в Мелетиду.

- Она просила об испытании? – спросил Дакс.

- Не просила, - сказал Гелиод. – Поэтому я ей не сказал.

- Что ей подобает сделать? – сказал Дакс. Он чувствовал жалось к той девочке. Как и он, она уже не была ребенком, но она не могла полностью избавиться от своей скорби, как не смог и он сам.

- Можешь ли ты представить себе весь Терос с дорогами из света, простирающимися вдаль и вширь во всех направлениях? Мой взор прежде касался каждого уголка моих владений.

- Я вижу это, - сказал Дакс, еще до того, как Гелиод явил ему этот мысленный образ. Его божественное зрение лишь на долю секунды отставало за взором Гелиода. Бог Солнца видел, и затем то же видел Дакс.

- Но пустоты множатся. Дороги отсечены, некоторые разбиты, иные просто не существуют вовсе. Я считаю, что это искажение началось с попытки Пирфора уничтожить мой мир. Незнакомка и меч возвращаются ко мне. Теперь пустоты растут.

- Ты полагаешь, что все это связано? – спросил Дакс.

- Должно быть так, но мое поле зрения сужается, - сказал Гелиод. – Какая-то сила пытается ослепить меня. Мне нужно, чтобы ты следил за миром смертных, теперь больше, чем когда-либо. Я думаю, Пирфор изобрел новый способ уничтожить меня. И Тасса танцует с ним даже сейчас.

- Может ли незнакомка помочь тебе?

- Это ее судьба, - сказал Гелиод. – Я могу приказать ей убить всех оракулов, кроме моих. И у нее хватит сил выполнить это.

- Ты ослепишь других богов? – спросил Дакс. – Ты испытаешь предупреждение Круфикса?

- Только, если Пирфор вынудит меня к этому, - сказал Гелиод. – Я не страшусь Круфикса.

- Что должен делать я? – спросил Дакс.

- Выезжай навстречу моему чемпиону, - сказал Гелиод. – Но прежде, чем отправишься, убедись, знают ли мои братья и сестры о ней и о ее оружии.

Дакс поднялся на колени. Песок покрывал его грудь, а ноги пекли от ночной работы. Он освободил пространство вокруг своего сердца и позволил Гелиоду поместить туда ткань вселенной. Своим божественным зрением Дакс отправился по невидимым световым дорогам Гелиода, выискивая незнакомку, несущую клинок Бога Солнца. Сломленную девочку, укравшую меч бога. Он увидел ее падающую с деревянной платформы. Копье выпало из ее рук. Гарпия бросилась к ней, готовая вырвать когтями ее глаза.