– Похороны будут послезавтра, – тихо говорю я. – На третий день, как обычно. Утром, наверное. Игры в этот день у вас не будет, только тренировка, и если…

– Я очень постараюсь быть, – твердо говорит Влад. – Сделаю все возможное.

Мне тяжело, больно и пусто, но в этот момент я еще более отчетливо понимаю, что люблю его. Люблю, люблю, люблю.

Но это потом… об этом я буду думать потом.

***

Мне кажется, что я смогу заплакать хотя бы во время похорон, но нет. Не выходит. Я все делаю без слез: прощаюсь с телом, забираю личные вещи, плачу деньги конторе, которую мне посоветовали в пансионате, выбираю гроб и цветы для венка…

Вот и сейчас – ни слезинки. Только жуткая, выкручивающая все внутренности тоска, когда земля сыплется на крышку гроба.

Влад все это время стоит рядом, держит меня за руку, а потом, когда наступает время ехать на поминки, извиняюще шепчет на ухо:

– Мне пора.

Я киваю.

Вчера они опять проиграли, Влад все же недостаточно восстановился, а без Горецкого его тройка работает пока не так слаженно, поэтому их звено сейчас ждет персональная тренировка. А потом они едут сразу в аэропорт – на самолет до Владивостока. К счастью, Влад обо всем договорился, и мне туда с ним лететь не надо.

Я целую его в губы и тихо говорю:

– Это тебе на удачу. К завтрашнему матчу.

– Ну все, теперь точно выиграем, – едва заметно ухмыляется он.

– Ты главное, вернись целым, без травм, – прошу я. – Плевать мне на ваши победы.

– Постараюсь.

Я смотрю, как он шагает к машине, как садится за руль, как выезжает с парковки кладбища, а потом нехотя иду к автобусу, который повезет нас в кафе, на поминки. Нас – это меня и всех желающих проводить бабушку в последний путь. Их немного: две медсестры, одна сиделка из пансионата, трое соседей и несколько бабушкиных подруг, которые без конца причитают над тем, что бедная девочка (то есть я) осталась одна-одинешенька. Я не говорю им, что по факту осталась одна еще пару лет назад, когда с бабушкой это все случилось. Просто молча сижу в этом кафе, ковыряю еду и ужасно хочу, чтобы все это поскорее закончилось.

Слава богу, остальные тоже не хотят долго задерживаться: съедают обед, выпивают пару рюмок водки, не чокаясь, и идут разбирать куртки у гардероба, параллельно прощаясь со мной.

А я вдруг думаю о том, что почему-то на похороны не пришла сиделка Марина. Хотя, казалось, к бабушке она относилась нежнее и заботливее всех остальных. Я даже думала ей что-то подарить на память из бабушкиных украшений. Все равно я это золото носить не буду, а она, может, стала бы…

Я вызываю такси, чтобы ехать домой, но на полдороге передумываю и называю адрес ледовой арены. Хочу попросить в бухгалтерии аванс, купить продуктов и приготовить Владу шикарный ужин, когда он приедет. Во-первых, это отвлечёт меня от ненужных тяжелых мыслей, а во-вторых, во время такого ужина можно будет сказать о том, что он для меня не просто случайная связь, и признаться наконец, что я его…

– Что вы хотели?

– Добрый день, я Морозова. Хотела аванс получить, – говорю я девочке из бухгалтерии, которую до этого ни разу не видела. Новенькая, наверное.

Она непонимающе хмурится.

– Но все перечисления работникам идут на карту. Вам аванс должен был прийти на счет вчера.

– Мне в прошлом месяце наличными выдавали.

– Да? – с сомнением спрашивает она. – Ну я посмотрю сейчас.

Она быстро пролистывает какие-то таблицы на экране ноутбука и наконец говорит.

– Морозова, вы сказали?

– Да.

– Вас нет в списке сотрудников.

– Простите, но это даже не смешно, – сухо говорю я. – Я тут работаю с августа.

– А должность какая?

– Ассистент игрока. Владислава Багрова.

Она снова ныряет в таблицы, потом смотрит на меня очень странным взглядом и говорит:

– Я не вижу такой должности. Давайте я лучше позвоню Марии Егоровне.

– Давайте, – агрессивно соглашаюсь я, а про себя думаю: «Наберут по объявлениям… даже деньги выдать не могут!»

– Мария Егоровна, – звонко говорит девушка в трубку. – Тут какая-то Морозова пришла, говорит, что ей наличкой надо выдать, а в списке ее нет, и я не знаю… Где? Я верхнем ящике? В конверте? Сейчас посмотрю.

Она идет к столу начальницы, выдвигает верхний ящик стола и действительно достает конверт. Пустой.

– Мария Егоровна, но тут нет ничего. Что? Багров должен принести? Ага, ну поняла, ладно, так и скажу. Спасибо.

Она кладет трубку и с укором говорит:

– Могли бы сразу сказать, что официально не устроены! Заходите завтра. Ну или можете сразу к Багрову обратиться, если он вам платит. Мы тут вообще-то не нанимались чужие деньги туда-сюда передавать.

У меня так сильно стучит кровь в висках, что я ее едва слышу. Но все же слышу.

О Господи.

Господи…

Меня не держат ноги, я пошатываюсь как пьяная и без единого слова выхожу из бухгалтерии.

Как я сразу не догадалась? Все же лежало на поверхности: отсутствие нормальных обязанностей, нереальная по меркам рынка зарплата, внезапно возникшая на ровном месте должность, которая нужна была только для того, чтобы я никуда не делась.

Я ощущаю себя разбитой на много-много маленьких кусочков, которые никогда в жизни не соберутся снова в прежнюю Алину. Это так унизительно. Вот это все…

Нет у меня работы. И никогда не было.

Все мои честно заработанные деньги, которыми я так гордилась, на самом деле были просто деньгами Влада. Как он, наверное, смеялся, когда я упрямилась и не брала его карточку, пытаясь заплатить сама.

Не было никакого «сама». Это все деньги Багрова. Которыми он оплатил мое присутствие рядом с ним. Купил. Как проститутку. Оксана из салона красоты как-то мне рассказывала, что в Тайланде можно купить себе девушку на весь отпуск, и она будет не просто спать с тобой, но и слушать тебя, заботиться и гулять с тобой под ручку.

Вот так и Багров. Купил меня. На сезон.

В его защиту можно сказать, что он был заботливым покупателем: цветы дарил, оргазмы доставлял, к друзьям вот свозил… Наверное, в завершение наших товарно-денежных отношений даже премию бы выдал. За ответственное отношение к работе.

Как он, интересно, уговорил менеджера на эту авантюру? И остальных? Хотя… Пока Багров приносит им победы, они для него и не такое сделают.

И ведь все знали. Все. Дмитрий Петрович, ребята из команды, тренер, массажисты, отдел кадров…

Поэтому и нельзя было мне никого трогать. Потому что я, оказывается, была собственностью Багрова, сама того не зная. А собственность не имеет права делать массаж другому мужику, который за это не платил!

Я возвращаюсь в бухгалтерию и кладу перед девушкой карточку из черного пластика с золотым тиснением.

– Будьте добры, передайте это Багрову.

– А сами что? – ворчит она. – Не можете что ли?

– Не могу, – честно отвечаю я и выхожу, аккуратно притворив за собой дверь.

Свой пропуск я выбрасываю в мусорку около арены. И домой еду на метро. Потому что на такси себе я не заработала.

Глава 22. Стук со дна

Где-то под утро мне пишет Влад.

«прилетели. как ты?»

Я малодушно отвечаю:

«Все в порядке, удачи на игре»

Все ОЧЕНЬ не в порядке, но я не могу об этом сказать сейчас. Уж точно не перед матчем, который так важен для Влада. Им нельзя сегодня проиграть, если они хотят претендовать на что-то в этом сезоне.

А они хотят.

Влад хочет.

Так что… Пусть сыграет, а потом я все скажу. Или он сам все поймет.

Смешно, правда? Я все еще переживаю за него. Хотя и не должна, потому что он мне сделал так больно, что внутри меня теперь одна сплошная рана. Я ненавижу его и ненавижу себя. За то, что такая глупая. За то, что меня так легко оказалось купить. За то, что видела любовь там, где был голый расчет.

Я не сплю всю ночь. Не могу. Но, наверное, надо хотя бы попытаться уснуть. Я пытаюсь. Но под утро признаю свое полное поражение. Кажется, в аптечке было снотворное, которое выписывали бабушке. Интересно, у него не истек срок годности?