— Что-то не так, — сказал вдруг Триаль и поднялся со своего места.

Его правая рука резко сжала шляпу, и её поля неуловимым образом изменились. Блеснули сталью. Шляпа превратилась в холодное оружие, которому я не мог подобрать названия. Выражение лица Триаля тоже изменилось в единый миг. Вместо рассеянного, скучающего денди рядом со мной стоял матерый вояка.

Триаль смотрел куда-то мне за спину, и я быстро повернулся. Железная дорога исполняла поворот, и я увидел, что впереди по курсу — туннель. Только теперь до меня донеслось чувство опасности. Чем ближе туннель — тем ближе опасность. Бежать некуда.

— Что делать? — спросила Кристина.

Вместо ответа я отодвинул её за спину и поднял руку. Одновременно с тем, как поезд влетел во тьму, я выставил Щит. Он тускло замерцал, освещая покинутые пассажирами сиденья и отражаясь в окнах.

А миг спустя в середину Щита что-то врезалось.

Нечто подобное я уже испытывал, когда сражался с Жоржем Юсуповым на испытании во дворце. Только здесь всё было гораздо, гораздо сильнее. Меня с огромной скоростью потащило назад. Сиденья по сторонам взрывались, как перезрелые арбузы, падающие из окон, щепки и металлические осколки разлетались во все стороны, в окнах лопались стёкла.

— Двери! — заорал я.

С Кристиной у нас всё-таки была какая-то внерациональная связь, иначе она не сообразила бы, что я имею в виду. Но она, прижавшись спиной к моей спине, выкрикнула:

— Таран! — и я почувствовал исходящую из неё силу.

Потом — грохот. Заклинание Кристины вынесло двери между вагонами и, судя по повторившемуся вдалеке звуку, на этом не остановилось. А мне пришлось вспомнить, в каком мире я нахожусь. Здесь двери — это было не единственное препятствие для человека, которого спиной вперёд тащит из вагона в вагон неведомая сила.

Триаля я не увидел — наверное, он успел нырнуть в пролом первым.

— Сцепка! — крикнула Кристина, и я перестал чувствовать её спину.

Прыгнул сам, не оглядываясь. Под ногами промелькнула сцепка вагонов, рельсы, мою одежду всколыхнул ветер.

Я перелетел остатки двери. Сантиметром ниже — и, скорее всего, даже икнуть бы не успел, как меня бы затянуло вниз. Там, впрочем, возможны варианты — если повезёт оказаться между рельсами и не задирать башку, то вполне можно выжить. Ну, если это загадочное нечто не настигнет меня там.

— Держитесь, мы расчистим путь! — крикнул на ухо Триаль.

Кричал он на французском, скорее всего, даже не отдавая себе в этом отчёта.

— Ломайте сцепку! — крикнул я.

— Что⁈

— Ломайте сцепку! В вагонах оставались люди!

Благодаря метро пассажиропоток городской электрички был слабым — но всё же был. И если наш вагон и следующий опустели, то дальше я видел людей.

Сзади загрохотало. Спереди вовсе царил апокалипсис, но грохот сзади я различал всё равно. Потом к нему добавился ничем не прикрытый грохот колёс. И тут, наконец, вокруг стало светло — туннель закончился.

— Костя, прыгай! — закричала Кристина.

— Понял! — откликнулся я.

Щит высасывал силы с такой скоростью, что уже голова кружилась. Эх, сейчас бы сюда Мишеля… А впрочем, его Щит тоже долговечностью не отличался, только большей прочностью.

Я чуть повернул голову, чтобы не терять концентрации, скосил взгляд. Ага, сейчас!

Прыгнул. Приземлился на согнутые ноги и побежал вперёд, гася инерцию, чтобы не упасть.

С диким воем невидимое нечто в последний раз долбанулось в мой Щит и пропало. А я споткнулся о шпалу и всё-таки упал на колени. Ладони закопались в раскалённую на солнце щебёнку.

— Костя! — Крик и топот ног сзади. — Ты жив?

— А что, так плохо выгляжу? — попытался я пошутить и встал.

Кристина схватила меня за локоть, заглянула в глаза. Если бы не присутствие Триаля — наверное, накинулась бы с поцелуями.

— Пожалуй, в следующий раз я тоже поеду на метро, — сказал Триаль.

Кристина нервно рассмеялась. А я огляделся.

Жилых домов поблизости не было, тут тянулась какая-то промзона и росли деревья. Железная дорога проходила в низине.

Я перевёл взгляд вперёд, вслед уходящему поезду, и обнаружил, что тот перестал уходить.

— Кажется, сейчас что-то будет, — пробормотал я.

Не ошибся.

Поезд «поднял голову». Именно так это и выглядело: буднично, спокойно, будто прилёгшая отдохнуть на рельсах гигантская гусеница вдруг проснулась. Локомотив поднялся в воздух, увлекая за собой вагон. Потом раздался жуткий скрежет.

— Вот теперь я склонен верить мсье Витману, — пробормотал Триаль. — Ситуация действительно за рамками… За любыми рамками.

Первым оторвался рельс слева. Он взмыл в воздух и вонзился в локомотив. На секунду я позволил захватить себя иллюзии, что это — атака, что безумному гению нашего врага что-то взялось противостоять…

Увы. Когда в правый бок поезда вонзился правый рельс, стало очевидно, что это — руки. Ну, или щупальца — «гусеница» решила обзавестись манипуляторами. Гнулись они прекрасно, так, будто были раскалены дожелта.

С воем и грохотом локомотив взлетел ещё выше. «Гусеница» встала на кончик хвоста и нависла над нами. Руки-рельсы согнулись.

— Даже не знаю, какую команду тебе отдать, — сказал я, сам удивляясь спокойствию своего голоса.

Отступать было некуда. Позади — туннель. Заманчиво рассматривать его в качестве укрытия, но что если эта тварь обрушит туннель нам на головы?

Уходить в стороны — тем более не вариант. Несмотря на громоздкость, «гусеница» двигалась очень быстро. Она просто перебьёт нас при попытке к бегству.

Оставалось одно — принять бой.

— Давайте раздолбим эту тварь, — предложил я.

И первой меня послушалась эта тварь. Гусеница рванулась на нас.

Я покачал головой. Было большой ошибкой полагать, будто у меня есть какой-то там жизненный опыт. Если на тебя никогда не падал с неба живой локомотив с руками из рельс — нет у тебя никакого опыта. Ты вообще ничего не знаешь о мире.

Личное оружие моих соратников больше не имело смысла. Чудо-шляпа Триаля, меч Кристины — всё это прекрасно, когда имеешь дело с людьми или хотя бы с чем-то, отдалённо их напоминающим. Но оживший поезд — немного другое.

— Бейте магией, — распорядился я. — Прикрывайте.

Стремительно согнувшаяся «гусеница» нанесла удар правой. Мы бросились врассыпную. Рельс вонзился в землю, в воздух взлетела потревоженная щебёнка.

Я призвал цепь. Моё оружие могло казаться странным и неудобным, однако оно уже много раз показывало себя с самой лучшей стороны в самых необычных ситуациях. И сейчас пользы от цепи было в разы больше, чем от меча и шляпы.

Взмах — и цепь обвилась вокруг рельса. В том положении, в котором изогнулась «гусеница», она должна была опираться в основном на этот рельс. Но вот беда — рельс уходил в землю, и хотя я щедро добавил к физическому усилию магии, поколебать равновесие твари не получилось.

«Гусеница» выдернула рельс, и цепь соскользнула с него. Рельс нацелился на меня и бросился в атаку.

Я крутнулся на пятках, пропустив смерть перед собой. Вцепился в неё обеими руками, а потом — и ногами.

«Гусеница» выпрямилась, и я почувствовал, что лечу. Ветер завыл в ушах, мир перевернулся с ног на голову. Я повис кверху ногами на высоте четырёх вагонов и одного локомотива.

«Рука» гусеницы была поднята вверх, и я оказался на уровне кабины машиниста. Повернув голову, я увидел… машиниста.

Усатый коротко стриженный мужчина был пристёгнут к сиденью, потому до сих пор и не упал. Сейчас он, если судить по расположению относительно земли, скорее лежал на спине. Выглядел… немного растерянным. Стёкол в кабине не осталось, так что мы вполне могли разговаривать.

— Бонжур, — сказал я.

Остальной французский как-то вылетел из головы.

— Б-б-б, — попытался ответить машинист.

Рельс полетел вниз. Меня попытались стряхнуть.

А я лихорадочно соображал, что делать дальше.