Вероятно, только врожденная вежливость не позволила отцу Ромки бросить свою партнершу посреди танца и не размазать Женька (и меня заодно) катком по асфальту. Более того, он не сделал этого и после того, как мелодия подошла к концу. Он пожелал всем оставшимся в гостиной спокойной ночи, поблагодарил девушек за доставленное ему удовольствие (я в их число не входила, само собой), и отбыл к себе в спальню.

Сразу после этого я оттолкнула от себя бармена, который намеревался пойти на второй круг, и попросила его больше не досаждать мне. Выпитый коктейль сделал меня жесткой и категоричной. Я задумалась... а что теперь?

После того, как Верстовский покинул тусовку, мне стало больше некому мстить. Юля сидела в окружении возбужденных девчонок и с жаром доказывала им, что декан первой пригласил на танец ее, и потому именно она является его главной фавориткой и любимой женой во всем гареме. Евгений меня достал дальше некуда, а Роман... Роман как сквозь землю провалился. Да и не он один: в гостиной к часу ночи остались лишь сильнейшие.

Что ж, первым делом я решила снять чулки, терпеть поползновения которых стало просто невыносимо. На выходе из гостиной я столкнулась со Стасом Мильневым, хмельным и оттого еще более неприятным.

- Рит, а о чем вы с деканом так долго разговаривали в темном углу? - одногруппник увязался вслед за мной. - Он что, пристает к тебе? Между вами что-то есть?

- Забей, Мильнев, - я отмахнулась от него, как от назойливой, неприятной мухи, и пошла по коридору к ближайшему туалету. Вероятность девяносто процентов, что назавтра он из случившегося на вечеринке ничего не вспомнит. Как и я.

- И все-таки, Красовская, как-то это все очень подозрительно. Кстати, ты не видела Маринку? Ну, мою новую девушку...

Не слушая его болтовню, я дошла до санузла, открыла неплотно притворенную дверь в туалет и остановилась на пороге. Входить внутрь как-то резко перехотелось: напротив входа, спиной ко мне, стоял Ромка. Парень не заметил моего прихода, он самозабвенно целовал какую-то девчонку, прижимая ее всем телом к стене. А нет, теперь понятно, какую - я разглядела ярко-рыжие волосы, тонкие руки, обхватившие МОЕГО парня за туловище. И на этом все. Больше ничего видно не было.

Из-за моего плеча в туалет заглянул Стасян, и тоже оторопело замер, увидав своего лучшего друга.

- Вот и нашлась твоя Марина, - я прикрыла дверь в туалет и пошла обратно в гостиную. Мне было все равно, как отреагирует на произошедшее Мильнев: устроит скандал с криками и мордобоем или последует моего примеру и возьмет паузу на осмысление. Я не хотела в этом участвовать.

Вернувшись в зал, я все-таки сняли чулки - скатала их к щиколоткам прямо у стены и оставила лежать на подоконнике. Немного постояла, подумала, убедилась, что никому из присутствующих нет до меня никакого дела... и приняла решение. Во мне крепла уверенность: мрачная, злая, напитанная обидой, разочарованием и душевной болью.

После коротких раздумий я взяла наполовину початую бутылку шампанского и, покачиваясь на каблуках, вышла из гостиной. Свернула в коридоре направо, поднялась по лестнице и оказалась на втором этаже.

С младшим Верстовским все покончено, это ясно. Осталось отвадить от себя старшего. И если для этого придется пойти на крайние меры... Если он сможет забыть меня только после того, как получит желаемое; если закроет свой ужасный гештальт лишь тогда, когда уложит меня в постель...

Так тому и быть.

Аудиотрек к главе: Nightwish - While Your Lips Are Still Red

Заутра Валентинов день,

И с утренним лучом

Я Валентиною твоей

Жду под твоим окном.

Он встал на зов, был вмиг готов,

Затворы с двери снял;

Впускал к себе он деву в дом,

Не деву отпускал.

(песня Офелии, "Гамлет", У. Шекспир)

Я не стала стучать, просто ввалилась в спальню декана без разрешения - благо, дверь была не заперта. Что-то более поразительное, чем то, что мне пришлось увидеть в туалете, я там вряд ли застану... хотя и здесь не обошлось без сюрпризов.

Верхний свет был притушен, горела лишь пара светильников, вделанных в стену. Верстовский стоял и смотрел в окно. Так и думала, что он еще не спит - после такой эмоциональной встряски сразу не уснешь - но никак не ожидала, что он будет голым...

Ну ладно, не совсем голым, а только наполовину: декан снял рубашку, которая теперь небрежно валялась на кровати, и созерцал свой заросший сад (или свое отражение в стекле). Он обернулся, услышав позади посторонний звук. В руке у него был бокал, таинственно поблескивающий золотым содержимым.

- Марго?.. - брови преподавателя взлетели до небес, а голос дрогнул, но он быстро взял себя в руки и принял строгий вид. - Это моя спальня, а не Романа.

Я ничего не ответила, просто молча провернула ручку замка, запирая дверь, и обессиленно прислонилась к ней спиной.

- Или вы пришли, чтобы убить меня... бутылкой из-под шампанского? - декан отпил из бокала и криво усмехнулся. Его темная челка, которой предписывалось лежать, красиво уложенной назад, растрепалась и упала ему на глаза, придавая мужчине какой-то разбитной, хулиганский вид.

Надеюсь, он не успел сильно напиться. Не знаю, что у него там, виски или коньяк, но уж точно не "Буратино". А с нетрезвым Вениамином Эдуардовичем мне еще не приходилось встречаться, и бог его знает, как он отреагирует на мою сумасбродную выходку... На ВСЕ мои выходки за сегодняшний вечер.

- Так чего вам надо? - повторил он. - Будете пытать меня ледяным молчанием?

Все также молча я подошла к окну и задернула шторы, передвинув сначала одну тяжелую портьеру из жаккарда, потом другую. Для этого пришлось приблизиться к отцу Ромки. Мне было страшно, ОЧЕНЬ страшно, но раз уж решила идти до конца, нужно действовать... Мои колени подрагивали, а внутри все тряслось, скручивалось, переворачивалось. Я не могла поднять глаз от стыда, и вообще смотрела куда угодно, кроме Верстовского.

Декан и сам не захотел стоять со мною рядом - стоило мне приблизиться, и он отошел от окна подальше. А после и вовсе присел на кровать, уже не скрывая оторопи при виде моих действий.

Покончив со шторами, я медленно обернулась и подошла к нему. Поставила одну из ног на матрас рядом с ним и перевернула бутылку горлышком вниз над своей коленкой. Каблук наполовину погрузился в мягкую постель, по обнаженной голени заструилось шампанское, пятная синее атласное покрывало и заливаясь мне в туфлю.

- Хорошо, я согласна. Целуйте!

Верстовский сглотнул, неотрывно глядя на бесстыдно выставленную ляжку.

- И как это понимать? - через несколько долгих, превратившихся в вечность, секунд спросил он.

Мои щеки медленно покрывала краска. Шампанское закончилось, на полу образовалась целая лужа, а декан даже и не думал валяться у моих ног. То есть, конечно, думал - по глазам его видела - но сдерживался изо всех сил.

Неужели, не дожала?.. Изначально я планировала сделать это немного иначе - поставить туфлю не на кровать, а прямо ему на колено, но в последний момент как-то застеснялась.

- Я же сказала, что согласна стать вашей любовницей, - дрожащим голосом пояснила я. Говорить было чудовищно сложно, да что говорить - даже дышалось, и то с трудом.

По лицу декана можно было читать, как по книге. Возбуждение, удивление, радость, смущение. Недоверие. Злость. И тем не менее, он молчал, а мое ожидание становилось все более унизительным. Неужели меня ожидает второй факап за вечер? Я еле держалась на ногах (если быть точной, то даже на одной ноге), меня начинало колошматить из стороны в сторону - от опьянения, гнева и разочарования. Когда я уже думала, что сейчас свалюсь - желательно, сразу в обморок - Верстовский резко встал и обошел меня сзади.

- Я, конечно, безумно рад и все такое, но полностью ли вы отдаете себе отчет, Красовская? - глухим голосом спросил он, обнимая меня левой рукой за плечи, прижимая к своей груди, а другой выхватывая пустую бутылку из моих разом ослабевших пальцев. - Пути назад не будет, и у вас не получится отфутболить меня прямо посреди... процесса. Я пойду до конца.