Отдавала ли я отчет, была ли уверена на все сто... Нет, конечно же, нет. Отдаться ему сейчас - все равно, что добровольно прыгнуть в пропасть, которая разделяет наши жизни. Прыгнуть и надеяться, что дно окажется не таким уж и глубоким, или в процесс падения вдруг вмешаются сверхъестественные силы.

Но я была пьяна, зла и одинока. У меня только что второй раз закончились одни и те же отношения. А моя лучшая подруга весь вечер прообщалась с другими людьми и вообще грезила о том, как соблазнить единственного человека, которому я была дорога - пусть и только в физическом плане.

- Отдаю, - выдавила я сквозь зубы.

- И что же послужило причиной такой перемены, Марго? - мужчина уткнулся лицом мне в волосы и вдохнул их запах. - Неужели этот мелкий... недоносок, чьей фамилии я, к его счастью, не знаю... Разбудил в вас такой неукротимый телесный голод, что вы пришли утолять его ко мне?

- Причина - сочувствие и любовь к ближнему, - я наконец встала на обе ноги. И потерлась спиной о его грудь, чувствуя, как она полыхает огнем и вздымается от тяжелого, будто после бега, дыхания. - Не могу больше видеть ваши страдания, Вениамин Эдуардович. Считайте, что добились своего.

- Нет, - он так резко отстранился, что я снова зашаталась. Верстовский отошел и поставил бутылку на тумбочку.

- Нет? - переспросила я, скидывая туфли. Мне ужасно надоело балансировать на каблуках. - Почему же?

- Вы пьяны.

- Это не ваше дело.

- И ужасно невоспитанны. Как вы разговариваете с декан собственного вуза?

- Накажите меня, - хихикнула я, хотя мне было вовсе не смешно. Внутри поднимался нешуточный гнев.

- Клянусь, Красовская, вы доиграетесь, и получите-таки хорошую порку за то, что постоянно издеваетесь над моим чувствами, - декан грозно свел брови.

- Так что же мешает?.. - я покрутила прядь волос, прекрасно зная, что на мужчин этот жест действует, как красная тряпка на быка в плане секса.

- В другой раз, - Верстовский проигнорировал мое явное заигрывание, ибо был уже у выхода. - А сейчас вы ляжете спать. Где пожелаете.

Я поздно сообразила, что он собирается выпроводить меня вон из комнаты, ну или уйти сам, что тоже было нежелательно. Подскочила к двери и взялась за ручку, накрыв его ладонь своей.

- Это все из-за нее, да?.. - дрогнувшим голосом спросила я, глядя на него снизу вверх с яростью и отчаянием.

- Что?..

- Из-за вашей жены? Не хотите трахать меня там, где спали вместе с ней?

Лицо Верстовского окаменело, а взгляд полоснул наотмашь, словно разящий клинок. Я поняла, что вывела его. Довела до белого каления. Еще немного, и он перестанет себя контролировать, вот только что именно декан сделает в тот момент, когда инстинкты возьмут главенство над разумом - заласкает меня или убьет - было пока неизвестно. Как и то, что же именно возымело действие: моя грубость или то, что попала прямо в яблочко?..

- Вы бредите, - наконец произнес он. Но выходить из комнаты раздумал.

- Именно поэтому вы не можете оставить меня в покое? Потому что я похожа на нее? - показала рукой на портрет женщины, которая продолжала искоса наблюдать за нами, в какой части комнаты мы бы не находились.

Декан прикрыл глаза и покачал головой, будто не веря в происходящее.

- С чего вы решили, что похожи на мою жену?!

- Это очевидно. Я блондинка, как и она.

- Из-за цвета волос?! - он схватил меня за плечи и встряхнул. - Вы совершенно непохожи с ней! Она была взрослая, спокойная, адекватная, и никогда не позволяла себе даже части того, что вытворяете вы, Марго!

Я поразмыслила над его словами. По всему выходило, первая жена Верстовского превосходила меня по многим параметрам. Тем, наверное, грустнее ему осознавать свою необъяснимую тягу ко мне, молодой, буйной и неадекватной.

- Она тоже была филологом? - решила уточнить еще один момент.

- Нет. Елена работала в строительной фирме.

Почему-то меня это окончательно успокоило. Я придвинулась ближе и потянулась к нему всем телом, всем существом своим - несмотря на чересчур эмоциональный разговор, вспомнила наш первый и пока что единственный поцелуй. Когда мне было так хорошо, что все сложности и препятствия начинали казаться незначительными перед лицом бешеного влечения.

Декан что-то тихо прорычал сквозь зубы, но в следующее мгновение поддался искушению и наклонился к моему лицу. Жаркое дыхание опалило мой лоб, нос, ямочку над верхней губой... И вот мой рот оказался в плену самого пылкого и долгожданного момента...

А потом я воспарила к небесам. Босые ноги оторвались от пола, но у меня была новая точка опоры - обнаженная грудь Верстовского: теплая, широкая и надежная. Мужчина приподнял меня в воздух и, продолжая целовать, донес до кровати. Сел на постель и поставил перед собой, осторожно, бережно, будто дорогую и хрупкую вазу. Рассматривая восторженно, словно я была восьмым чудом света.

У меня все еще подрагивали колени, но теперь уже не от злости, а от волнения, приправленного сладостным предвкушением. Отец Ромки запустил обе руки мне в волосы, прижался лицом к моей шее, будто хотел впечатать меня в себя, сделать частью своего тела. Его ладони опустились ниже, скользнули по частично голой спине, повторили очертания талии и бедер, явно наслаждаясь гладкостью блестящих пайеток на моем платье, скользкими лишь до того момента, пока не погладишь их "против шерсти"...

Потом декан вдруг крепко ухватил меня за попу и посадил к себе на колени. Нашептывая всякие нежности, приблизил губы к моему уху, повторил языком форму раковины и проник внутрь нее. Я дернулась и охнула, чувствуя как внизу живота скручивается тугой жаркий узел, а в трусиках становится мокро.

- Значит, вас смущает то, что я молода и легкомысленна? - сказала, чтобы немного отвлечься от предстоящего события, масштаб которого затмевал все совершенные мной прежде глупости.

- Смущает и притягивает, - честно ответил он, с неохотой отрываясь от ласк. - Из-за этого я не всегда знаю, с какой стороны к вам подойти.

- Любая из сторон окажется неверной, - вздохнула я. - Мы будто из разных временных эпох... Вы не сможете тусить и отрываться на молодежных вечеринках - сегодняшняя попытка было не очень убедительной, честно - а я... Я не захочу ходить на оперы или концерты Шопена.

Последнюю фразу я проговорила противным манерным голосом, имитируя стиль речи высокоинтеллектуальной училки из Ярославля - по моим представлениям она должна была звучать именно так, с томным придыханием и выговаривая фамилию музыканта навроде "Шёпэна", а не "Шопена".

Руки Верстовского остановились, перестав гладить мои ноги и спину, и я осознала, что сдуру проговорилась.

- Вы читали мою переписку, Красовская? - зыркнул на меня декан. Его взгляд, мутный от желания, с каждой секундой становился все более недовольным.

- Немного, - я невинно улыбнулась и попыталась состроить самую святую рожицу, на какую только была способна.

- Нет, это уже ни в какие ворота! - проговорил он и скинул меня на кровать. - Ты очень, очень плохая девочка, Марго! Родители не учили тебя, что лазить в чужих телефонах - плохо?!

Он перевернул меня на живот и, оказавшись рядом на коленях, шлепнул по заднице - больше шутливо, чем больно. Тем не менее, я не ожидала такого резкого изменения вектора наших взаимодействий и пискнула. Должно быть, мой вскрик получился слишком чувственным и возбуждающим, потому что Верстовский не остановился, а, сам глухо застонав, прижал мою поясницу к кровати и добавил еще один шлепок. После чего задрал мою короткую юбку аж до поясницы и... замер.

Я и сама оцепенела, мигом вспомнив, что сегодня зачем-то решила щегольнуть своим самым смешным и "детским" бельем. Перевернулась набок и попыталась натянуть юбку обратно, чтобы спрятать закрытые хлопковые трусики с улыбающимися кошачьими мордашками, но декан не позволил мне этого сделать. Завороженно глядя на кажущийся нелепым в таком ситуации принт, он наклонился и прижался ртом к моей заднице. Оставляя долгий мокрый поцелуй в том месте, где тугая резинка трусов чуть сдвинулась в сторону, приоткрывая розовый след на упругой белой ягодице.