Декан отвел взгляд и отпил воды из красивого хрустального бокала.

– Что значит "тоже думаю"?! – слова дались мне с трудом, так как челюсть отвалилась аж до самого стола. – Я вовсе не это имела в виду, когда говорила, что не могу забыть случившееся! Я расстроена и поражена своей глупостью...

– А я – обескуражен и восхищен вашей смелостью.

– Мне очень-очень стыдно!

– Что есть, то есть: вы потрясающе бесстыдны, Красовская! Понимаете, к чему я клоню?

– Нет... – пролепетала я, постепенно осмысливая его слова и приходя в жуткий ужас. Господи, и зачем только спросила? Нет бы, жевать салат и спать в спокойном неведении... Захотела правды, идиотка.

Скрипач заиграл тише. Он казался целиком и полностью поглощенным музыкой, но скорее всего уже развесил уши и с нетерпением ждал развязки такого животрепещущего диалога.

– Ресторан, цветы, приватная комната... Включите же мозги, Марго, – укорил меня Верстовский.

– Не могу! Они... они... поломались! – я передвинула вазу с розами на середину стола, чтобы спрятаться от пронизывающих слов и глаз декана.

– Вы разбудили во мне вполне естественную жажду, Красовская! – декан покачал головой, видно, теряя терпение. – И я хочу утолить ее, чтобы больше не грезить о вас ночами, понимаете?

Струны страстно взвизгнули – у взбудораженного скрипача дернулась рука. Вдохновившись этим признанием, он икнул, вернулся к прежней мелодии и повернулся ко мне, ожидая ответной реплики.

– Что за ужасный балладный слог? Говорите же вы прямо и по-человечески! – прошипела я, сжимая вилку. – И уберите уже этого идиота со скрипкой, или я за себя не ручаюсь!

– Пожалуйста, покиньте нас, маэстро, – Верстовский махнул мужчине, уже отступающему к двери после моего заявления, и пояснил: – Он шел бонусом от заведения, я не заказывал музыкального сопровождения.

Скрипач вышел, и на несколько минут воцарилась гробовая тишина. Я ошиблась – без музыки, да еще и наедине с деканом, стало еще хуже. Первый шок спал. Во мне закипало праведное возмущение.

– То есть вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?!

– Если отбросить лирическую составляющую, можно сказать и так.

У меня перехватило дыхание от негодования. А Роман-то знатно идеализировал своего отца! Никого он там особо не помнит, целибат не держит и считает нормальным подкатывать к женщинам с такими ужасными предложениями! Да еще и к кому? Ко мне, девушке его сына... Это же просто неслыханная дерзость!

– Как вы смеете? У меня ведь роман с... Романом!

– Вы же расстались? – декан приподнял брови с этаким невинно-удивленным видом. Ну каков хам!

– Вчера вечером! – завопила я. – Еще суток не прошло! У меня слезы просохнуть не успели! – и показала ему мокрую салфетку.

– В любом случае все к этому и шло, – после такого мощного обесценивания мне захотелось разбить о деканову голову одну из пустых тарелок, сервирующих стол.

– И вы предлагаете мне это после того, как извинились за Ромино поведение? Не боитесь тоже задеть мои чувства?!

– У вас нет ко мне чувств, Марго, – усмехнулся этот негодяй. – Боюсь, задеть будет нечего.

– Вы готовы сделать заказ? – в комнату заглянул официант, смущенный доносящимися изнутри криками.

Я в бешенстве оглянулась на него. Декан поспешил отослать беднягу подальше.

– Мы пока не готовы. Только-только начали договариваться...

– О чем тут договариваться? – возмутилась я. – Ваше предложение – верх абсурда! Между нами невозможны отношения подобного рода.

Верстовский грозно свел брови и пододвинулся к столу, положив на него локти. Убрал в сторону вазу с цветами, которая частично маскировала мое смущение.

– После того как кое-кто раздел меня по телефону и назвал "своим дрянным мальчишкой", это не кажется такой уж дикостью.

– Это случилось только потому, что я говорила с Ромой! – я напротив, от стола отодвинулась. – Воображаемым Ромой...

– Нет, Марго, вы говорили со мной, – пробирающим до мурашек голосом припечатал он. – Что бы вы там себе не навоображали, на другом конце провода был я... И из нас получился неплохой тандем.

– Это не важно! Как вам только хватило наглости предложить мне переспать с вами? Да еще так прямо и цинично... Просто подкупив меня дорогим рестораном и ворохом цветов!

Декан пожал плечами.

– Мне не двадцать лет, чтобы пускаться в долгие и, возможно, бесплодные ухаживания. Не лучше ли прояснить все и сразу?

Ах, он хочет все прояснить... Кажется, мне пора перестать сдерживать себя и сказать все, что я о нем думаю!

– Вы – отец моего парня... бывшего или нет, не важно! Предлагать мне согреть вам постель – мерзко и скандально.

Я взмахнула рукой в подтверждение своих слов, и случайно сбила треклятую вазу на пол. Стекло треснуло, розы рассыпались, под стол потекла вода. Верстовский посмотрел на невинную жертву разговора, сложил руки на груди, перевел невозмутимый взгляд на меня.

– Отбросим этическую сторону вопроса, Марго. Представьте, что я не являюсь отцом Романа. Смогли бы вы принять это предложение?

– Само собой, НЕТ! Вы меня ни капельки не привлекаете.

– Почему же?

– О, вам расписать по пунктам? Даже не знаю, с чего же начать, перечень слишком велик!

– Начните с чего-нибудь.

Я чувствовала, что наливаюсь краской, становлюсь пунцовой от гнева и смущения. Он что, издевается надо мной? Не стоит подливать масла в огонь, обстановка и так уже достаточно накалена...

– Вы в курсе, что вам сорок лет? Давно на себя в зеркало смотрели? – безжалостно выдала я.

– Я в курсе своего возраста, спасибо, – поджал губы Верстовский.

– Вы скучный, чопорный... старомодный!

– В смысле "старомодный"? – искренне удивился он.

– Да вы же просто ходячий музей древностей, Вениамин Эдуардович! Старомодная прическа и одежда... Вот что это на вас за свитерок, будто с блошиного рынка?

– Это натуральный кашемир, между прочим, – декана слегка перекосило. И, что бы я там не говорила, уголок рта у него дергается весьма привлекательно, надо признать.

– Старомоден не только ваш внешний вид, а весь образ жизни. Этот ресторан, словно с советских времен, этот скрипач, классическая музыка, розы... Шекспир, в конце концов!

– Хоть Шекспира не трогайте, Красовская! – с угрозой сказал он.

– Вы хоть в курсе, что нравится нынешней молодежи?

– Боюсь даже представить... – я только сейчас поняла, что Верстовский на пределе. Мужества ему не занимать, конечно, но сколько еще он сможет выслушивать оскорбления с достоинством джентльмена? Проверять не хотелось. Да и мой "ресурс" подходил к концу.

– И я... я больше не могу здесь находится! Мне надо идти! – я вскочила и понеслась к выходу.

– Подождите, Марго... – Вениамин как-то обреченно поднялся вслед за мной. – Возьмите хотя бы букет...

– Засуньте его себе... знаете куда?!

– Давайте подвезу, на улице темно...

– НЕТ! – отрезала я. – Даже не думайте!

И хлопнула дверью приватной комнаты.

Аудио к главе: “Orchestral Waltz” Bonus Track by Nicholas Britell from Disney’s “Cruella”

Что хочешь делай, я лишился зренья,

И нет во мне ни капли подозренья.

(У. Шеспир, сонет 57)

После такого уикэнда лучше было бы не просыпаться вовсе, но молодое тело, зараза, брало свое. Упрямо открывало глаза, напоминало о необходимости есть урчащим желудком, гнало в туалет, требовало свежего воздуха.

После ужасного воскресенья настал ужасный понедельник. Мне хотелось бы стереть из памяти и дурацкий Осенний бал, и вечеринку у Федоровой. Но вот "свидание" с деканом я забывать не хотела – оно наполняло именно той сокрушающей яростью, которая и помогала мне вставать по утрам.

Вместо депрессии меня ожидала другая крайность: ненависть.