Петля на шее тоже сдавила еще сильнее, в глазах поплыло… Еще несколько секунд — и все, мозг отрубится.

Но эта дрянь крепко держит, не вырваться!

Я дернулся еще раз, но уже не руками, а всем торсом, который ползучая дрянь пока еще не успела опутать. Автомат, лежащий на груди, от этого движения слегка сполз в сторону, натягивая переброшенный через шею ремень. Еще рывок, еще… Есть! Рамочный приклад, который я, конечно же, не складывал при движении, полагая, что мне в любой момент может понадобиться стрелять, сполз под правый локоть и больно уперся в него снизу…

Ну, больно не больно… А придется.

Сжав зубы, я снова рванулся торсом, используя приклад, как рычаг, чтобы усилить нажим на руку! В локоть больно уперлось острое штампованное железо, из глаз посыпались искры, когда сустав попытался выгнуться в обратную сторону, но зато и корешки оборвало сразу доброй сотней! Еще рывок, еще один — и, когда рука уже почти перестала двигаться, сведенная судорогой от боли, последние корни сдались и я освободил правую ладонь!

Не теряя времени, я выдернул из ножен, которые расположил горизонтально на ремне спереди, нож, полоснул себя по корням на второй руке. Кажется, задел запястье, но это неважно — мне нужна была вторая рука, чтобы понять, куда и как резать!

Закинув руку за голову, я нащупал отросшие от дерева корни, тянущиеся к моей шее, ухватил их пальцами и принялся пилить серрейтором ножа. Вот и пригодилась пилка, хотя, конечно, производитель задумывал ее для другого.

Вместо опилок на шею полилась какая-то густая и липкая дрянь…

Через несколько секунд, когда перед глазами уже плавали разноцветные круги, хватка дерева ослабла. Корешки отпустили мою шею и попытались уползти, втянуться обратно в ствол. Я еще несколько секунд по инерции пытался ухватить их пальцами и перепилить, но, когда понял, что свободен, проворно упал на бок и откатился на несколько метров от хищного дерева.

Вставал я уже с автоматом в руках. Пальцы привычно, будто тысячу раз это делали, перекинули флажок режимов огня в автоматический режим, выбрали слабину спускового крючка…

И только серьезным напряжением мысли я не позволил себе стрелять. Во-первых, у меня слишком мало патронов с собой — всего четыре магазина, при условии того, что совершенно не известно, сколько мне придется стрелять в будущем. Во-вторых, у меня нет ПБСа, который полагается этому автомату, а значит мою канонаду услышат все в радиусе пары сотен метров. Возможно, в этом радиусе никого и нет, а, возможно, наоборот, несколько десятков существ разных форм и размеров только и ждут, чтобы кто-то указал им свое местоположение. В-третьих… Дерево оно и есть дерево. Что толку теперь вымещать на нем свою злость? Оно ведь больше не нападает, и нападать не будет. Если, конечно, здешние деревья своими корнями не умеют не только душить, но еще и вытаскивать их из земли и ходить, как на ногах.

А то видел я уже одну шутку, которая в качестве ног использовала совсем не подходящие объекты…

Однако дерево не намеревалось выкапываться и преследовать меня. Напротив — оно даже как будто слегка пожухло, и ярко-зеленые листья в момент сменили цветовой тон в сторону желтого.

Так, надо не забывать следить за тылами!

Я резко развернулся, сначала опустив автомат вдоль тела, а потом — снова его вскинув в направлении новой угрозы. Почему я так сделал — не знаю, организм со мной не советовался. Видимо, так надо. Я уже начинаю к этому привыкать.

Однако, тревога оказалась ложной.

— Так я и знала. — вздохнула Скит, подходя ближе. — Тебя ни на минуту нельзя оставить. Уже умудрился вляпаться в душерощу.

Я расслабился и опустил автомат, но на предохранитель ставить не стал. Не потому, что я не доверял Скит — у нее-то оружие и вовсе было за спиной, — просто черт его знает, в кого и когда снова придется стрелять. Разговоры — это та самая ситуация, когда люди теряют бдительность.

— Ты что, все видела? — спросил я. — А почему не помогла?

— Не успела. — Скит посмотрела куда-то в сторону. — Бежала, бежала, а потом смотрю — ты уже и сам освободился. Молодец, кстати, очень немногие выживали после душерощи. Ну, немногие из тех, кому хватило ума вообще в нее попасться, я имею в виду.

— Ну, спасибо, что хотя бы бежала. Сойди с дороги, пожалуйста. — попросил я.

— Что? Почему? — удивилась Скит.

— Открытая местность, сильно заметно.

— А ты что, не по дороге шел?

— Одно дело идти по дороге, другое — стоять на ней. Сойди с дороги, будь добра.

Скит пожала плечами и послушно сошла с дороги, встав рядом со мной:

— Ты как вообще умудрился вляпаться в душерощу? Ты разве ничего не заметил?

— Не заметил чего? — не понял я.

— Ну как же… — Скит подняла руку и ткнула пальцем в деревца. — Я смотрю, ты ее потрепал, но все равно заметно же!

— Да что заметно-то?

— Она же зеленая! Посмотри, какие деревья вокруг, и какая душероща!

А ведь и правда. Я ведь именно поэтому и присел отдохнуть именно под этими деревьями — потому что они были такие зеленые и красивые, с пышными кронами, так и сулящими прохладу и отдых. А вокруг-то все деревья наполовину облезлые, с погрызенными до дыр, или свернувшимися в трубочки листьями.

Вот же скотская тварь эта душероща. Получается, эта дрянь специально прикидывается такой красивой и манящей, чтобы потом задушить и…

— А что она делает вообще с людьми?

— Душит. — деловито пояснила Скит. — А потом корешки выкапывают под деревом ямку, и труп отправляется туда. Ну а что происходит с ним там, никто не знает — ни у кого не было желания лезть выяснять.

— Почему?

— Потому что никто не знает, что там происходит. Может так случиться, что оттуда вылезет Бафомет и трахнет любопытного. И никому не хочется быть этим любопытным.

— Ясно. — я вздохнул, потому что как обычно никакой ясности не было. — А ты как тут вообще оказалась?

— Ну, я шла. — Скит снова дернула плечом. — Вивик сказал, что ты ушел на тринашку, а мне тоже туда надо. Вот я и пошла следом за тобой, надеялась догнать. Не зря надеялась, получается.

— Получается, да. — я улыбнулся. — А почему не на машине? Еще быстрее догнала бы.

— Машине кабзда. — вздохнула Скит. — Вчера, когда тебя везла, уже на подъезде к дому Вивика, словила какую-то дрянь под колесо. Не поняла, что это было, но шаровой на правом переднем колесе кабзда. Я потому и иду в тринашку, что хочу запрячь кого-нибудь, кто шарит в технике, чтобы починили.

— Я думал, ты сама шаришь.

— Да куда мне? — усмехнулась Скит. — Я так, пиу-пиу да дыр-дыр-дыр. Кстати, про пиу-пиу! Чуть не забыла!

Скит покопалась в подсумке, висящем сзади на поясе, и извлекла из него черный прямоугольник — такой же, на каком мне Вивик показывал видео про вертолетного паука.

— Держи. Вивик сказал, что у тебя не было своего хада, поэтому он тебе выделил один в счет своего долга. Попросил отдать, раз уж я решила тебя догонять.

— А у него откуда?

— Оттуда же, откуда и все остальное. Не все пациенты Вивика оживают, даром что Вивисектор.

Что ж, теперь понятно, откуда у Вивика одежда, которая сейчас на мне и откуда у него G11, к которой у него нет патронов. Не то, чтобы я брезговал носить одежду с мертвеца — ему она уже без надобности. Просто еще одной загадкой стало меньше.

— Ясно. — я взял прямоугольник в руки. — И что это такое?

— Это ХАД. — охотно, но непонятно пояснила Скит. — Ходовой Агентский Дисплей. Такими снабжены все, кто попал в Аномалион законным путем, через «Кронос».

— Кронос?

— Так называлась международная корпорация, которая первой захапала себе все, что связано с Аномалионом. Огромный конгломерат самых богатых и влиятельных людей и компаний мира. Они буквально за полгода протолкнули в правительствах всего мира несколько законов, согласно которым Аномалион фактически перешел под их руководство, а все, кто имел к нему какое-то отношение, должны были стать сотрудниками «Кроноса», пусть даже формально и временно, как например те же туристы.