А тем временем в кабинете. Перекрёстная дуэль глазами.

– И что же ты хочешь на этот раз? – со смешком спросил Святослав, в уме подсчитывая убытки.

Герман мрачно смотрел на него.

– Я остаюсь, – ответил он и выжидающе посмотрел на босса.

– Всегда есть эти «но», – вновь насмешка в голосе.

– Ну, если ты хочешь, я уйду, – Герман улыбнулся и начал было поворачиваться к выходу.

– Нет, – достаточно поспешно произнёс Святослав, дёрнувшись всем телом.

– То-то, – ведущий вновь обернулся к боссу.

– И что же ты хочешь? – прямо.

– Ты оставишь красотку на своём рабочем месте, – выдвинул тот своё требование.

– Кого? – недоуменно спросил Святослав, и выражение его лица стало на удивление невинным.

Герман засмеялся.

– Я про Вику.

– Клячкину?! – вскричал удивлённо шеф.

– Ага, – просто произнёс ведущий.

– Хорошо, – сквозь зубы пробормотал Святослав, некоторое время насуплено помолчав, видя, что тот не отступит от своих слов, – если ты этого хочешь…

– Отлично, – Герман вышел из кабинета и подмигнул грустной Вике.

Девушка тяжело вздохнула и зашла в кабинет босса. Тот стоял возле стола и сверлил её грозным взглядом. Она подала ему бумагу с увольнением и грустно вздохнула. Мужчина ещё с полминуты смотрел на всё более робеющую девушку и неожиданно для неё порвал заявление.

Вика смотрела на босса так, как смотрят на восходящее солнце.

– Я не подведу, – прошептала она.

– Идите уже, – пробурчал босс и прошёл к своему столу и саркастически добавил: – Красотка.

Девушка не слышала его последнюю фразу и унеслась к своим друзьям, которые, узнав, что она остаётся, крепко обняли её. А босс смотрел на это сборище и отрешённо подумал о двух совершенно диких для него вещах: во-первых, Герман что-то разглядел в этой невзрачной девушке, раз назвал её красоткой, а во-вторых, он сам начал проникаться к ней симпатией. Святослав вздохнул, пригладил волосы и решил, что сегодня просто не его день.

Вообразите, что определяет нашу жизнь? Подумайте… Хах. Отлично. Подскажу. Наши привычки. Мы – их рабы. Они не просто формируют нашу жизнь, они создают нас, указывая внимательным читателям (невнимательным тоже), кто мы такие. Давайте заглянем за завесу жизни наших главных героев, скрытой от других, возможно, специально, возможно, в силу обстоятельств.

Шикарный пентхаус «бога».

Святослав открыл глаза, как только будильник выдал свою знакомую (до оскомины на зубах) трель. Он, подтянувшись на руках, сел, сладко зевнул и посмотрел вниз.

– Чёрт, – выругался молодой мужчина и тут же проговорил елейно-насмешливым тоном: – Привет, дружок, – он продолжил ворчать дальше. – Я прям в отца превращаюсь, который никогда не позволяет себе хоть на минуту расслабиться. Надо сегодня же куда-то выбраться и срочно найти нам кого-то – хватит сидеть за этими бумагами, они бесконечны.

Он встал и прошёл в душ, низ живота неприятно тянуло. В голове мелькнула мысль о том, что, может быть, свалить на Страшилу ещё и эту его работу?! А что? Пусть систематизирует и её. А ему пора уже почувствовать себя настоящим начальником, чтобы принимать только решения и пальчиком указывать, что кому и когда делать. Он – не отец, он не позволит этим бумагам и проблемам завалить себя с головой. А то зря Клячкина носится, что ли… А, кстати, откуда она носится? Ровно на пять секунд мысль просочилась и так же ненавязчиво и легко выпорхнула из головы Святослава. Ему было всё равно. Но. Страшила оказалась способна привести его деловые контакты и расписание в надлежащий вид, нестандартно мыслить и решительно справляться с жизненными проблемами.

– Герман не дал её уволить. Чем уж она взяла этого пройдоху? Непонятно. Но он любит всех. Как Христос. Только со знаком минус. Даня защищал её. Неожиданно! Ну, тут понятно: она варит умопомрачительный кофе – здесь даже я не могу его судить. Друг ещё называется… Продался бабе за чашечку ароматного напитка! Она обходительна. Но меня раздражает её привычка угодить. Это ужасно… И эти огромные глаза и сиськи… – мужчина резко закрыл глаза. – Вот же чёрт! Какого хрена я вспомнил об этом… прямо сейчас, стоящим обнажённым в душе и собирающимся избавить себя от стояка. Чёрт! Её брекеты и очки. Чёрт! То есть надо срочно думать, но не о Клячкиной.

Настроение было безнадёжно испорчено. Босс вылез из душа и наскоро вытерся. Щёлкнул кофемашину по тумблеру, загрузив предварительно душистые кофейные зёрна, и прошёл в гардеробную. Выйдя оттуда при полном параде, он, взглянув на часы, взялся за чашу с кофе и втянул носом аромат, идущий оттуда. Святослав чуть поморщился, поставил ёмкость обратно, перебросил пиджак через плечо и взял в свободную руку портфель.

Квартирка где-то в спальных районах Москвы.

Вика всегда была пчёлкой. Вставать привыкла ни свет ни заря. Готовила завтрак на их небольшую семью с отцом. Мать оставила их, когда девочке исполнилось четырнадцать лет. С полным ворохом нерешённых и, казалось, неразрешимых подростковых проблем, многие из которых она перетащила в свою взрослую жизнь. В школе она была изгоем. Почти всегда. Очки, брекеты и изменение организма. Девушка поправилась. И стала носить вещи, которые, как казалось, скрывали все её жировые складочки. На самом деле, они делали её уродливее. А ещё девушка была умна. А вот этого ей стайка обозлённых детских душ точно бы никогда не простила. И не прощала. Вика привыкла «не отсвечивать». А когда за ней стал ухаживать мальчик – не поверила. Но он смог растопить в ней это недоверие. Что её можно любить, что её можно желать. Это было чудесное чувство. До первого звоночка. Однажды Вика узнала, что «отношения» с ней были «на спор», услышала, что он рассказал о сексе с ней со всеми грязными подробностями и… окончательно замкнулась в себе. Она тогда решила, что ей было незачем жить. Её спас отец, который, на счастье дочери, пришёл домой раньше времени. Так сложилось. Сейчас Вика понимала, что поступила опрометчиво и глупо, и её бы не было рядом с отцом, который и так остался один после ухода мамы. А вот это настоящее предательство, а она – не мать. Они тогда с отцом проговорили весь вечер пятницы и выходные. Девушка тогда осознала, что он – единственный человек, которому было не все равно на неё, на её жизнь, самочувствие и переживания. А ещё то, что ей надо жить, чтобы однажды доказать самой себе, что она что-то значит. И тогда у неё появилась мечта.

Она поступила в академию (блестяще, получив хорошую стипендию) и закончила её, став подающим надежду превосходным экономистом. Её способности приметили преподаватели и рекомендовали на стажировку в Англию. С финансовой стороной помогла любимая альма-матер. И Вика два года стажировалась в Китае, черпая знания и пользуясь ими. Всё, что она получала за работу, вынуждена была отдавать академии и отцу. Но тогда-то её мечта окончательно оформилась в её голове, и девушка поняла, что реклама – это то, где она бы хотела работать. Ей хотелось иметь свою передачу, но не просто что-то рекламировать, а иметь эфирное время, где она смогла бы говорить о насущных проблемах таких же, как она сама, девушек, помогая им.

Она как раз сейчас досматривала сон, в котором брала интервью у Святослава… Почему-то обнажённого и… Прозвенел звонок будильника, и Вика резко вскочила с кровати, стараясь развеять образ босса в своей голове. Она, не разлепляя глаз, прошла к зеркалу в ванной и встала возле него.

– Пожалуйста, пусть там будет Равшана Куркова, – прошептала Вика и распахнула глаза.

Но действительность её не обманула: в отражении была всё та же усталая дурнушка. Она улыбнулась себе, но, увидев зубы, скривилась и показала язык, слишком по-детски. Затем девушка посмотрела вниз, на свои ноги, которые выглядели опухшими из-за ношения высоких каблуков. Её босс был несносен.