А тот поганый стоял на скале и смотрел. Увидел, что обвал никакого вреда нам не принес, подул и выпустил ядовитый пар, который затмил само солнце и все вокруг сделал невидимым. А царевичу все нипочем, он только взад-вперед на своем коне ездит и посмеивается: «Чары твои, дэв, тебе не помогут, спускайся и покажи, каков ты молодец!» Рассвирепел дэв, заревел, как гром небесный, вскричал: «Кто ты такой, что посмел явиться в мои владения! Птицы сюда не залетают из страха предо мной, и крокодилы из моря головы не высовывают, а ты кто таков?! Если я спущусь, развею твой прах по ветру! Если и одолел ты кого недостойного, то рядом со мной он не больше мухи. Ударю тебя разок кулаком, дух вон выпущу, не думай, что с оружием против тебя выйду!»
А Гварджасп крикнул в ответ: «Я ничем не знаменит, и нет на земле никого слабее меня, но суждено тебе погибнуть от моей руки. К чему пустые угрозы? Спускайся сюда, если же от страха ты плохо видеть стал и дороги не сыщешь, я сам к тебе поднимусь!»
Последние слова разъярили дэва, зарычал он так, что земля содрогнулась, взметнулся, как пламя, сполз с горы, как облако, и обволок нас огненным поясом. Закручинился я: «Под силу ли человеку справиться с таким колдуном?» — «Не бойся, — успокаивал меня царевич, — ему нас не одолеть!» Метнул он булаву туда, где словно алое море колыхалось, и угодил дэву в голову, расшиб ему лоб. Взревел тот и стал изрыгать пламя, словно факел. Оберегая коня, Гварджасп спешился и подскочил к дэву, размахивая мечом. Отсек он ему правую руку от самого плеча, дэв ослабел, но все-таки левой рукой выбил у царевича меч. Сошлись они в рукопашном бою: ни один одолеть не мог, ни другой, три часа так яростно бились они, что у обоих кровь из-под ногтей потекла. Крикнул я тогда Гварджаспу: «Не видел я никогда прежде, чтобы ты столько времени с израненным врагом возился! Считай, что его уже нет в живых — без головы он и без руки. Никак, поребячиться тебе захотелось, но теперь не время для шуток, и нечего с ним так долго бороться!»
Устыдился Гварджасп, распалился от гнева, попросил силы у господа и ответил мне: «Я ждал, что ты мне на помощь придешь, потому так долго тянул. Но раз усомнился ты в моей силе — гляди!» С этими словами он издал клич, поднял Красного дэва над головой и ударил оземь так, что земля содрогнулась, и [чудовище] испустило дух.
Но иссякли силы и у Гварджаспа. Ослабел он от потери крови и от поганого дэвьего духа. Опустился он на землю без чувств, а я стал горько оплакивать его. Но вскоре я вспомнил о снадобье, что дал нам Белый змей, напоил им царевича и смазал все его раны. Вскочил царевич, как тигр, и бросился бежать, чтобы уйти подальше от того колдуна и его скверны.
И сказал мне Гварджасп: «Не хочу я быть в этой одежде, дай мне ту, что мне в Белом городе поднесли». Отвечал я ему: «Не пришло еще время для того наряда, облачись пока в мое платье». Снял я с него одежду, выбросил ее, одел его в свое платье. Потом накормил его ужином, и ту ночь отвели мы отдыху, ибо, по нашему разумению, больше нечего нам было бояться и не ждали мы никаких сражений. Желали мы лишь отдыха. Два дня отдыхали мы там, а на третий, как только солнце разорвало черную рубаху ночи и рассыпало алые розы, веселые и довольные, сели на коней и пустились в путь.
Ехали мы с миром пять дней, а на шестой прибыли к границам царя Пахпура, в страну прекрасную, населенную сладкоречивыми жителями, которые полюбили Гварджаспа, хвалили его, дивились мощи его тела и красе лика и сообщили своему государю: «Прибыл юноша-герой, исполненный красы, еще безбородый, пустившийся в путь из-за любовного недуга. Прибыл он с одним лишь слугой в ваши владения». Обрадовался царь Пахпур, решил, что прибыл жених, и сказал так: «Если это такой добрый молодец, [то он мне подходит], у меня девять дочерей, посажу всех девятерых, пусть выберет себе по вкусу». Повелел он своим вельможам встретить нас и доставить во дворец.
Отвели нас во дворец царя Пахпура, стоящий в саду из роз, щедро угостили. На другой день пригласил нас к себе сам царь Пахпур, встретил так, что лучше не бывает, поднес множество драгоценных и редкостных даров и молвил Гварджаспу: «Отныне мой дом и мои земли принадлежат тебе, и я не пожалею для тебя своей головы». Гварджасп ответил: «С сего дня я буду покорным твоим слугой». На третий день нарядила царица своих девятерых дочерей и пригласила Гварджаспа. Стал я царевича наставлять: «Знаю я, чего хотят царь с царицей, но тебе это не подойдет, твоя судьба ждет тебя впереди, и невеста у тебя уже есть. Если пленит тебя краса этих дев и поймут они, что ты влюблен, или уговорят тебя стать мужем одной из них, плохо тебе придется, ибо царь Пахпур враждует с царем Севера. Он хочет женить тебя на одной из своих дочерей, чтобы ты стал его сыном, управлял его царством, пошел походом на его недруга и отомстил за него. Но поскольку ты пойдешь против судьбы, победы тебе не добиться, и ты сам погибнешь, и всех погубишь». Спросил меня тогда Гварджасп: «Что же мне делать? Я теперь в их руках, вдруг они меня не отпустят?» Я дал ему такой совет: «Ты не говори, что разыскиваешь свою суженую, скажи, что у тебя есть дело и, когда вернешься, дашь царю ответ. Мы же, как рассветет, сядем на коней и поедем.
Если они попытаются нас схватить, мы тоже постараемся не оплошать».
На том и порешили. Повели Гварджаспа ко двору. Как увидел он красавиц, обо всем позабыл. Украшали они дворец, как звезды ночное небо, ланиты их походили на сад роз, а тела их подобны были трепещущему тополю. Во время пира Гварджасп быстро опьянел, и я увел его, вдвойне хмельного, — от любви и от вина. Запер я его и сам лег у дверей. Всю ночь провел он, плача и стеная: «Где еще я найду такую красу! Кто расстанется с ними, должен либо со скалы кинуться, либо утопиться!» В ту ночь ничего больше я не говорил ему.
Дал я ему испить лекарства, чтобы разогнать хмель, а наутро спросил его: «Как ты намерен поступить? Изменишь ли луне, рожденной для тебя господом?» Отвечал он мне: «Не дай господь, чтобы любовь к ней покинула мое сердце! Но что делать, вдруг она не так красива, как дочери царя Пахпура?» Сказал я на это: «Так ли она красива, прекраснее их или хуже — это твоя судьба, сказал ты не то, что следует». Промолвил Гварджасп шутливо: «Быть может, для себя ты этих красавиц бережешь?» Я в ответ проговорил: «Pie это мне на роду написано, чтобы я сам свою судьбу решал. Что станется с моими родителями, если я буду скитаться в поисках супруги!»
Пока мы так шутили, прибыл посыльный от царя и передал то, что поручил ему Пахпур: «Сын мой Гварджасп! Я уже стар, и дни мои сочтены. Нет у меня сына, которому оставил бы я престол и свои владения. Но есть у меня дочери, которых ты своими глазами' видел. Выбери из них ту, что тебе по душе, возьми ее в жены и властвуй над моей землей. Если захочешь — буду я тебе отцом, а ты мне — желанным сыном. Не захочешь — не стану докучать тебе, уйду, скроюсь с глаз твоих, оставлю тебе все свое добро, буду за тебя бога молить».
Усмехнулся Гварджасп и на меня поглядел: «Слышишь?» — «Слышу, — отвечаю, — воля твоя, поступай как знаешь!» Сказал он послам: «Братья, вместо меня скажите царю так: «Не затем я сюда прибыл, чтоб добиться власти и выбрать невесту. Судьба моя в руках божьих и в руках моих родителей. Восседай с миром на своем престоле и не уступай его другому. Впереди ждут меня испытания, в которых я должен показать себя. Пока не испытаю я свою силу и доблесть, не успокоюсь! Когда я буду идти обратно, если пожелаете, буду служить вам, как слуга. Если же не останусь в живых — царствуйте вечно! С этим я ухожу, а вы пребывайте с миром».
Отправив гонцов, мы стали снаряжаться в путь, опоясались саблями, повесили щиты, в руки взяли мечи, за полы заткнули палицы. А царь Пахпур, получив ответ Гварджаспа, собрал визирей на совет: «Если мы станем удерживать их силой — ничего, кроме вреда, себе не принесем. Пусть едут на север — там ждут их Черный дэв и лев, а также драконы и дэвы. Если одолеет их всех царевич и вернется невредимым, может, сам исполнит наше желание. Если же нет — мы к тому времени подготовимся, как следует, чтобы задержать его». На том сошлись царь и визири. Пообещали мы посетить их царство на обратном пути и отправились в дорогу.
