Как увидели Каиса слуги, доложили царице: «Пришел Каис». Спешилась теща Каиса и пошла ему навстречу пешком. Как увидел Каис царицу, соскочил с коня, подошел и низко ей поклонился. Обняла царица Каиса, поцеловала и промолвила: «Сын и зять мой, повелитель моего царства! Здравствуй вовек и пусть радуется вся страна твоему долголетию! Да не согнется никогда твой бесподобный крепкий стан! Да послужит все наше царство и жизнь моя и царя Шерука защитой тебе от бед, а ты вовеки будь здоров и беззаботно восседай на престоле. Пусть в блаженстве вовеки пребудут твои родители, ибо позволили они нам и нашим подданным вновь лицезреть тебя! Раз сладчайшие родители твои снизошли до того, что посещением своим обрадовали нас и сами пожаловали в нашу страну, отныне считайте, что я служанка ваших родителей, а ваш тесть — младший из слуг вашего отца».
Каис пал перед нею ниц и молвил: «Зачем навлекаешь на меня гнев божий? И я сам ваш раб, и мои родители тоже». Подошел он, обнял свою супругу, и поцеловали они друг друга и долго стояли, не разнимая объятий. И сказал Каис: «Вот любимые родители мои, из-за которых я четвертый год без тебя тоскую, но не должна ты думать, что у тебя недостойный муж и что он сын недостойного отца. Ныне я привел их сюда, и сама посмотри, какие у меня родители». Хорашан [шутя] отвечала Каису: «Я и раньше знала, что ты и сам негодный, и родители твои такие же». Рассмеялся Каис и молвил: «Оказывается, нравлюсь я тебе [не на шутку]!» Велел Каис царице войти в паланкин, а сам пошел к царям.
Караман и Шерук поклонились издали друг другу, а подойдя, обнялись и поцеловались. И принесли главные казначеи обоих царей бесчисленное множество камней и жемчугов, и главный казначей Карамана осыпал ими царя Шерука, а главный казначей Шерука — Карамана. Осыпали их так щедро, что оба стояли по колено самоцветах. Затем справились они друг о друге ласково и любовно и воздали друг другу хвалу и благословляли счастливый исход дальнего пути. Затем по лестницам оба поднялись на слонов и уселись на престолы под балдахинами. Подойдя к прекрасной местности на берегу реки, все спешились, разбили роскошные шатры и предались веселью и ликованию.
Как только расположились они, пошел Каис к своей матушке. С ним отправились супруга и дочь царя Шерука. Каис шел впереди. Подошли они ближе, сначала выступили прислужницы и старшие над прислужницами и поклонились царице. Потом спешились те и другие, и расстелили много дорогих ковров и парчи. И пошли по ним с обеих сторон, навстречу друг другу. Сошлись обе царицы, приветствовали и расцеловали друг друга.
Как закончили приветствие сватьи, мать Каиса обняла невестку и поцеловала ее очи, подобные чернилам, и ланиты ее, более яркие, чем лал, и, плача, обвила руками ее шею, подобную кипарису. Слезы мешали ей говорить, и сказала она, рыдая: «О, слава великая тебе, Господи, творец неба и земли, пославший нам, недостойным, такую милость, и пожаловавший нам, созданным из глины, царский титул, и подаривший нам, грешным, в старости сына, которого мы лишились и по которому горевали вместе с целым царством. Но милость божья такова, что пожаловал господь ему в супруги светило, и ныне я молю его продлить их дни и укрепить их царствование».
Потом обласкала она свою сватью и сказала: «О царица цариц, лучшая из всех цариц! Да не прекратит господь царствование царя Шерука и царицы цариц! Пусть веселье царит на вашем престоле! Пусть в спокойствии вечно пребывает ваша душа, ибо, взирая на вас и на вашу дочь, вкушаем и мы превеликую радость». Царица тоже воздала ей хвалу выше всех похвал. Пели певцы и музыканты и восхваляли Каиса и его жену, Карамана и Шерука и обеих государынь.
Потом привели слонов, сели в паланкины, поехали и спешились возле своих шатров. И когда прошло немного времени, теща и жена Каиса пришли навестить ее, поскольку матушка Каиса была утомлена, и доложили ей о приходе цариц. Велела она стелить им под ноги драгоценные ткани и воскуривать благовония. Вышла им навстречу, и они обнялись. Повелела царица поставить три престола: один зеленый, второй желтый и третий багряный — все из яхонтов и изумрудов. Желтый предназначался для жены Шерука, багряный — для его дочери, а зеленый — для самой царицы. Сели каждая на свой престол, и устроили пир — отдельно цари и отдельно царицы. В ту ночь отдохнули они там, отведали легкого угощения, ибо царица была немолода и утомлена дальней дорогой. Разошлись все по своим покоям.
Как наступило утро, велела супруга царя Карамана открыть сокровищницы и одарила сватью несчетными дарами: девять раз по девять ковров, девять раз по девять парчи и шелков без числа, один изумрудный престол и бессчетные сокровища, девять блюд жемчугов — в их стране жемчуг ценился дороже всего.
Все это она преподнесла царице, а своей невестке тоже послала бесчисленное множество даров. Венец ей преподнесла — алый, весь из яхонта и посередине алмаз в образе птицы, ничего прекраснее око человеческое не видывало. Темной ночью он сверкал, словно солнце. А престол она преподнесла ей еще более дивный. Был он весь из золота, украшенный изображениями женщин и мужчин, зверей и птиц, а подножие было в виде львов, и над каждым львом возвышалась колонна из желтого яхонта. И так сверкали те четыре колонны, что темной ночью могли светить вместо свечей и светильников. А подножие то было сделано с особым приспособлением: как повернешь талисман, львы начинали вертеть головами и негромко рычать и от престола шли приятные для слуха звуки, подобные пению соловья, канарейки и сирены. Престол был устроен таким образом, что можно было повернуть талисман — и львы уносили человека, куда он пожелает. Этот престол и венец царица поднесла невестке, а жен вельмож также щедро одарила.
Как преподнесли все это царице и ее дочери, понравилось им это, и дивились они красоте венца и устройству престола. В тот день они не снимались с места, там же стали готовиться к пиру. И слышал Караман хвалу невестке и хотел видеть ее, но не подобало устраивать встречу в пути. И три дня оставались они на том же месте и веселились и пировали. Трубили в трубы, били в барабаны и тимпаны, играли на лирах и свирелях. Одни играли в мяч, другие упражнялись на кабахи. И предавались отдыху и веселью. И цариц развлекало множество искусных музыкантов, и сладкоголосые певцы пели им хвалу, но Каиса и его супругу восхваляли они особо.
Прошло три дня, собрались они все и поехали дальше с большой пышностью. В пути одни пели, а другие охотились, некоторые стреляли в цель, иные играли в мяч.
Как приблизились к городу на расстояние четырех дней пути, навстречу царю Шеруку вышли главный казначей и хранители сокровищниц, вынесли множество драгоценных ковров и разостлали их на дороге в два ряда: один — для царя Карамана, другой — для царицы, его жены. Осыпали царя с царицей золотыми и серебряными монетами и воскуривали благовония.
В тот день хозяином был царь Шерук. На второй день пришли хранители сокровищ супруги царя Шерука; и подносили множество даров — богатых и драгоценных. В тот день все расходы несла царица.
На третий день рассвело и показалось украшающее вселенную солнце, но разве одно лишь солнце появилось для царя Карамана и его супруги?! Взошли для них четыре солнца. Ехала навстречу огромная свита, прекраснее которой никто никогда не видел. Три тысячи молодцов ехали под предводительством трех сыновей Каиса. Как приблизились на тысячу шагов, спешились три брата и пошли пешком навстречу деду.
Как увидел их царь Караман, подивился их красоте и стати и спросил: «Кто это такие?» Сказали ему: «Такого вопроса мы никак не ждали, разве так уж заурядны эти молодцы, чтобы вы не могли их узнать?!» Тут понял Караман, что перед ним сыновья его любимого сына Каисара. Сначала растерялся он от чрезмерной радости и удивления, а как пришел в себя, соскочил с седла и, пав ниц, вознес хвалу господу: «Будь благословен господь, творец всего сущего, который так уважил мою старость и взрастил для меня, недостойного, такие плоды. На малое время отвратил он от меня лик свой, а ныне снова: щедро обратил милость свою на меня, и отпрысков моего сына размножил в чужой стране, и осчастливил очи мои их лицезрением!»
