На другое утро, в воскресенье, взял отец сына за руку и повел его на молитву, помолились они, как следовало, и пошли в первый дворец, где одаривали нищих. Во втором дворце в понедельник показал он ему судилище. Во вторник царевич присутствовал при одаривании вельмож. Так всю неделю знакомил царь Караман царевича Каисара с порядком, установленным при дворе. Понравилось все это царевичу, сказал он: «Как подобает нашему царству, все устроено так».

Кроме названных семи дворцов был у царя Карамана дворец, которого никто из смертных не видел, кроме самого царя. Тот дворец стоял на высокой и неприступной скале.

Все дворцы показал Караман сыну, а этот дворец не стал показывать. Призвал тогда Каис старца-визиря, молвил: «Отец мой столько хорошего мне показал, а тот дворец, который кажется мне прекрасным, почему-то скрывает!» Визирь доложил об этом царю. Царь огорчился и сказал: «Если Каис хочет, чтобы я был ему хорошим отцом, пусть об этом дворце не вспоминает, а то не будет между нами согласия». Каис молвил: «Раз царь так обиделся, более не упомяну о том дворце, но в душу мою запала горечь. Пока не увижу его, жить не хочу». Взял отец Каиса за руку и повел домой. Устроили пиршество, но в ту ночь не веселился Каис, все думал о том дворце. Он рано поднялся и пошел в свою опочивальню. Отец и мать слезно его просили, но он не остался. Когда пришел он в свои покои, разделся и лег в постель. До полуночи слуги бодрствовали, а в полночь их объял сон. И когда все уснули, Каис встал и написал завещание.

«О родители мои и вассалы, как братья со мной выросшие! Я ухожу, чтобы поглядеть на тот дворец. Наверное, ждет меня там беда, иначе почему не стал показывать мне его повелитель — отец мой? Пусть никто не ищет меня, я сам вернусь, а если не вернусь, то поступайте тогда, как сочтете нужным!»

Оставил Каисар это завещание на постели, а сам, босоногий, в одном архалуке, опоясался мечом и вышел крадучись, так, что слуги ничего не услышали.

Подошел Каис к тому дворцу, обошел его кругом, но ворот нигде не обнаружил. Огорченный и рассерженный, вскочил он на ограду и спрыгнул внутрь. За высокой стеной стоял дворец сказочной красоты. Царевич обошел его кругом и никак не мог найти двери, чтобы войти. Утомленный и безмерно опечаленный, Каис заснул. И явился ему во сне старец, прекрасный ликом, и сказал так: «Каис, о чем ты печалишься? Тот зеленый камень, что виден, — это изумрудная дверь. Отодвинь камень, и дверь откроется».

Вскочил Каис и отодвинул тот камень, отворил дверь и вошел. Ушей его коснулись звуки, приятнее коих человек услышать не мог. Царевич огляделся. Палаты были красиво и богато разубраны, каждая стена из отшлифованного камня — яхонта, рубина, изумруда. Все вокруг в драгоценных тканях и коврах, шитых золотом. Ни одной живой души не было во дворце, но сладостные звуки все лились, и ничего другого царевич не слыхал. Постепенно его одолел сон, и он уснул.

Опять явился ему тот старец и сказал: «Что ты лежишь? Встань, подними ту коралловую плиту и узнаешь тайну этих звуков». Вскочил Каис, как ветер, поднял эту плиту, и вырвались ему навстречу звуки чанги и лютни и самых разных музыкальных инструментов. Казалось Каису, что играют где-то совсем рядом, и пошел он по узкому и темному ходу, надеясь увидеть самих музыкантов. Так влекли его нежные звуки, что он не мог остановиться.

Тем временем рассвело, и слуги увидели, что постель Каиса пуста и его самого нигде нет. На подушке лежало завещание. Как увидели его слуги, стали рвать волосы и бороды, бить себя по лицу и по голове. С плачем предстали они перед визирем и передали ему письмо. Увидев завещание, визирь сказал: «Я знал, что Каисар так поступит с нами и погубит род царя Карамана». Встал он и, омытый кровавыми слезами, явился к царю, доложил о побеге Каисара и прочел ему завещание. Когда выслушали царь с царицей это известие, потеряли сознание и ничему больше не внимали. Посыпая голову пеплом, рвали они зубами свою плоть, сидели во мраке, предаваясь скорби.

А за это время Каисар прошел по подземелью недельный путь. Наслаждаясь звуками музыки, он не замечал времени. Когда он миновал узкий проход, вышел на широкое поле, конца-краю которому не было видно. Росли на том поле диковинные деревья и травы, не похожие на здешние [земные] деревья, цветы и травы. Чем дальше он шел, тем яснее слышались звуки, и он говорил: вот-вот дойду, но пока не видел ничего.

Шел Каис семь дней и семь ночей, голодный и босой, но ничего не узнал, тогда воскликнул он: «Увы мне, какое большое зло и горе причинил я себе; такое величие и царство утратил и старых родителей вверг в отчаяние, своих приближенных и верных слуг, выросших со мной, как братья, я покинул, а сам попал в дьявольские сети и брожу, ничего не достигнув. Что мне делать? Если вернусь назад, с каким лицом встречу я моих родителей и придворных: ведь не послушался я их увещеваний и столько времени испытываю трудности. Кто знает, в каком горе и отчаянии пребывают мои бедные родители. Батюшка мой потому не хотел показывать мне этот дворец, что он дьявольский!» Вознамерился Каис вернуться назад, взглянул наверх и увидел небольшой холм. Дай, думает, поднимусь на холм, может, увижу что, а если нет ничего, вернусь назад и не дам себя завлечь в сети дьявола.

Взошел Каис на вершину холма и огляделся вокруг. Увидел большое поле и посередине его дивное сияние и блеск. Сказал Каис: «Долго я терпел лишения и теперь не уйду, не узнав, что там». Пошел и, приблизившись к тому сиянию, увидел, что это был чудесный сад, окруженный серебряной оградой, и ограда эта сверкала. Обошел Каис вокруг, но не смог найти ворота. Утомленный, прислонился он к стене и уснул. Явился ему тот же старец и сказал: «Почему кручинишься? Встань и найди в верхнем углу маленькую дверь, толкни ее рукой, и она отворится».

Вскочил Каис, подошел к двери, толкнул ее рукой, отворил и вошел в сад невиданной красоты. Там было много плодов и цветов, и такой от них исходил аромат, что ничего приятнее человек вдыхать не мог. В середине сада стояла драгоценная беседка, окруженная большим бассейном, а в той беседке был накрыт стол, полный самых различных яств, радующих взор: одни блюда были горячие, другие холодные, одни нетронутые, другие уже отведали. В сосудах стояло вино — одни сосуды были полные, другие наполовину выпитые. Каис давно ничего не ел. Он стал есть и пить.

Подошел к нему старец и воздал ему почести. Спросил Каисар: «Отец, долго шел я на эти звуки, покинул ради этого родину, но пока ничего не сумел разузнать. Бога ради, скажи, если знаешь что-нибудь». Старик клятвенно заверил его: «Мне сто двадцать лет, и в этом саду я провел все свои дни, но ничего не видел, так же как и ты». Обиделся Каис и ушел через ту же дверь.

Прошел он через поле, поднялся на холм и увидел еще одно огромное поле, и посреди того поля что-то горело и сверкало. Пошел он туда — там был сад, окруженный оградой из золота, чудесней которой не сыскать. Обошел он вокруг и увидел, что ворота на запоре. Сел он у входа. Вышел некий старец, поклонился ему и пригласил войти. Приятно стало Каису, прогулялся он по саду, который был еще краше первого — и цветы и плоды были прекраснее тех. И там тоже стояла драгоценная беседка, еще красивее той, и стол был накрыт в два или в три раза лучше.

Пригласил его тот человек откушать, и сел Каис, поел и выпил вина и сказал потом старцу: «Давно я покинул свое царство и иду на эти звуки, они все слышнее и слышнее, но никак не дойду я до них и ничего не могу узнать. Ныне же господом богом тебя заклинаю, скажи мне, что знаешь об этом». Поклялся тот человек: «Я уже состарился, но видел только то, что здесь, и не знаю даже, чей это сад». Обиделся Каис и сказал: «Знаю, брат, что обманываете вы меня, но что делать, так сложилась моя судьба, поглядим, что бог пожелает сделать со мной». Потом сказал: «Брат, может, есть у тебя во что обуться, я босой иду столько времени! Дай мне обувь, бога ради!» Но поклялся старик: «Зачем мне обувь, я ведь из этого сада не выхожу, если бы у меня была обувь, дал бы тебе!»