Хосро уехал. Я остался при царе. Мы начали готовиться к приему гостей. Призвал царь всех мастеров, бывших в его владениях, и от своей двери до городских ворот в два ряда приказал поставить серебряные деревья с золотыми и изумрудными листьями. На каждое дерево посадили по одному музыканту так, что их никто не видел, а слышна была только музыка. Дорогу вымостили золотыми кирпичами, с обеих сторон поставили слуг, в руки им дали кадильницы с мускусом и амброй, и они воскуривали благовония. На протяжении трех агаджи посадили разукрашенных тигров и львов, посередине постелили парчу и разбили шатры, шитые чистым золотом. Дорогу на протяжении трех дней пути устлали коврами. Город был так освещен факелами, что издали можно было подумать, что все пылает.

Во всех приготовлениях участвовал сам царь Нушреван. Повелел он мне: «Ты видел тамошнее убранство, так постарайся, чтобы мы превзошли их десятикратно». На площади поставили мы трон, равного которому не было на земле. Сам этот трон был сделан из алого яхонта и жемчуга; со всех четырех сторон окружали его четыре больших дерева с цветами дивной раскраски, а между деревьев ходили павлины с распущенными хвостами, а на ветвях сидели огромные птицы-паскунджи, которые затеняли не только трон, но и многое другое. Они держали в клювах по драгоценному камню, и блеск самоцветов освещал всю площадь. У подножия трона сидело триста нищих, а от трона и до самых городских ворот стояли божьи люди и, воздев руки к небу, возносили хвалу и славу господу за освобождение Хосро. Что могло быть слаще их голосов! Пятнадцать дворцов, самых красивых и самых больших, убрали и разукрасили к свадьбе.

Окончив приготовления, царь созвал своих визирей и дидебулов и выехал встречать сына. Двинулись они навстречу друг другу: с одной стороны Хосро со свитой, с другой — царь Нушреван со своими приближенными. С обеих сторон раздавались звуки труб и барабанов. Сошлись оба войска, и было такое множество народу, что цари не смогли спешиться и приветствовали друг друга, не слезая с коней. Царь обратился к Хосро с такими словами: «Негоже тебе одному быть! Иди сядь с твоим солнцем, и я доставлю вас в паланкине». Хосро ответил: «Я не допущу, чтобы меня несли в паланкине, а вы сидели на лошади». Но царь настаивал. Остановились они, дожидаясь, когда принесут паланкин.

Когда показался паланкин в сопровождении святых отцов и отшельников, которые молились, пели и славили господа, царь тотчас же спешился. Как увидели они царя пешим, скромно идущим, удивились и заторопились ему навстречу, пали перед ним ниц и почтили, благословили его сладкими словами. Царь хотел почтить их первым, и ему было неприятно, что они упредили его, но уже ничего нельзя было поделать. Он направился к ним, пал ниц, облобызал им ноги. Они же вознесли молитву господу во здравие царя. Обласкав всех, царь пешком подошел к невестке, поклонился ей и приложился к паланкину. Сказал так: «Недостоин я от бога такой милости, чтобы дочь моего царя стала моей невесткой!» Столь многими самоцветами и жемчугами обсыпал он ее, что образовался холм величиной со слона. Затем приказал [Нушреван] сыну: «Теперь и ты взойди, и сядьте рядом, украсьте друг друга, порадуйте меня, старика, помолодею я, увидев вас вместе».

Сели они рядом, благословил их царь и велел идти дальше. Он водил их по разукрашенным дорогам, и все осыпали их самоцветами и жемчугами и золотыми и серебряными монетами, так что слон Кетеван ступал по драгоценным камням и жемчугам. Был отдан приказ: эти камни и золото могли брать только убогие, вдовы и сироты, а остальным воспрещалось взять хотя бы драхму. Все должно было оставаться так. По пути к городу их встречали знатные дидебулы и придворные и осыпали их драгоценными камнями. Когда подошли к городским воротам, вышли им навстречу священнослужители и монахи, а к ним заспешили те святые отцы и отшельники, которые сопровождали паланкин Кетеван. Клянусь вам, этот день можно сравнить лишь с пением ангелов и с пребыванием в Эдеме, на земную жизнь это вовсе не походило. Можно сказать, что их встреча уподобила город раю. Облобызали они друг друга, затем отверзли уста и благословили жениха и невесту.

Вошли мы в город, вышла навстречу царица, чью радость язык выразить не в силах, и щедро одарила их, поднесла столько даров, что песка морского.

Сказали почтенные монахи: «Поведем их сначала в дом господень». И благословили их, и венчали алмазным венцом. Потом усадили на престол, который стоял на площади. Выстроилась свита женщин и мужчин, коим не было числа, и начался такой пир, о котором никто никогда и не слыхивал. На следующий день вошли они в роскошные палаты, воссели на еще более драгоценный престол, венчали главу венцом из желтого яхонта и еще слаще пировали. Так пятнадцать дней справляли они свадьбу, переходя в более прекрасные дворцы, меняя венцы и престолы, расточая все больше даров.

На шестнадцатый день Хосро поднес отцу перечень богатств, которые своим мечом завоевал у Желтой скалы и во владениях морского царя. Затем велел визирям и придворным чинам — кому какие печати и ключи были сданы на хранение — все преподнести царю [Нушревану]. Сын сказал так: «Не моя в том заслуга, благодаря вашим молениям покорил я врагов, самому господу неугодно было отторгнуть эти владения от вашего царства. Отправь туда верных и послушных людей, пусть они правят новыми землями и вразумляют жителей, как следует угождать тебе. У разных народов различные нравы, а эти воспитаны другим господином, их обычаи покажутся вам негодными».

Царь в ответ благословил сына: «Творец и создатель вселенной да не умалит вовеки мощи твоей длани! Врагов и противников твоих пусть всегда повергает к твоим ногам, так же как ныне даровал он тебе силу совершить то, чего ни один человек не совершал! Тебе следует теперь царствовать, а я состарился и должен печься о своей душе и молить бога о том, чтобы ты благоденствовал. Жизнь отца твоего, свет очей моих, Хосро! Пусть дарует тебе господь спокойное царствование! Как господь подчинил твоему мечу многие страны, так и ты подчиняйся его воле. Не забывай о любви к господу и будь милостив к нищим и убогим! Разве я был достоин венца и престола и такой славы, но господь потому сжалился надо мной, что двери моего Дворца были открыты для всех, стол всегда накрыт казна щедра. Ты превосходишь меня доблестями и мудростью, также превзойди меня милостью ко всем и скромностью. Я не говорю тебе, чтобы ты был чересчур снисходителен. Когда правители проявляют мягкость, невежественные люди выходят из повиновения, и множество злых дел сеется в стране, и бог будет раздосадован, и люди встревожены. Ликом будь грозен, чтобы внушать подданным страх, а сердцем милостив! Избегай убиения людей и кровопролития. Будь высок делами и скромен сердцем! Не жалей богатства, и пусть сердце твое не стремится к стяжательству! Трать свое имущество на добрые деяния, и господь умножит твои богатства. Не одаряй близких и друзей своих чужими владениями и имуществом. И насилием и несправедливостью не наживай богатства, не грабь слабых и беззащитных, обогащай преданных тебе и близких, но жалуй больше всех неимущих и немощных. Уважай старцев, отвергай мздоимство, добивайся правды — все это есть деяния добра».

Вот чему учил отец Хосро, а он покорно внимал ему и радовался. Затем поднялся и сказал так: «О государь, богом любимый, величайший из всех царей! Зачем ты велишь мне быть царем! Не только неприятно мне это слушать, но от горчайшей печали не желаю я дожить до тех дней, когда вы, как обычно, не будете восседать на вашем троне, а я по-рабски не буду стоять перед вами и подчиняться вашим повелениям! Пока ты жив, как я могу противиться твоей воле! Если по глупости или жадности не сделаю того, что прикажешь, не называй меня впредь человеком и не дозволяй ходить по твоей земле».

Царь благословил его, поцеловал в очи и уста и многократно повторил просьбу сесть царем в Желтом городе, но Хосро не пожелал и не позволил своему отцу покинуть престол.