– Алсоор, – злобно сказала она. Затем слегка повернулась и посмотрела назад на вход в переулок.

Когда она повернулась обратно, ее лицо изменилось и стало серьезным, но не злым.

– У нас гости. Не сомневаюсь, все из-за твоего крика. Оставайся на месте, я уведу их. Я свяжусь с тобой позже.

После ее слов синее пламя погасло, и женщина снова превратилась в завернутую в плащ тень. Она провела рукой вверх перед лицом Джодаха, и краем глаза он заметил яркую синюю вспышку.

Затем она ушла, почти улетела по ступеням переулка.

Джодах попробовал встать и последовать за ней, но не смог. Какое бы заклинание она не использовала, оно лишило его возможности стоять прямо. Он ощущал себя как после трехдневного загула, но без преимуществ от вкуса спиртного. Желудок пытался взобраться по горлу, и юноша знал, что при слишком быстрых движениях он будет лицезреть свой ужин. Казалось, что это была ограниченная версия того, что перед этим сбило его с ног. Сильно ограниченная и направленная прямо на него.

Потерпевший крушение Джодах остался в дверном проеме, надеясь, что мир вокруг достаточно скоро перестанет вращаться.

Теперь он слышал поступь тяжелой обуви по мостовой. Ему не надо было смотреть, чтобы узнать, что по переулку идет ночная стража. Даже если бы он и хотел, то все равно ничего не мог сделать.

Голоса стражников словно пузыри приблизились к нему.

– Что с ним? – спросил один.

– Пьяный, – ответил другой, – или обдолбанный.

– Нет, – сказал третий голос, – здесь что-то другое. – Он шипел, словно змея, и Джодах, услышав его, содрогнулся.

Раздалось шипение. Нет, подумал Джодах. Сопение. Обладатель третьего голоса обнюхивал воздух. Неужели его уже вырвало, а он не заметил?

Наконец третий голос произнес: – Колдовство. Здесь произносили заклинания. Сюда.

Первый голос громко произнес. – А с этим что?

– Оставьте его, – ответил шипевший. – Церкви нет дела до жертв. Только до грешников.

Они ушли, лишь их сапоги прогремели в переулке.

Прошла целая вечность. Никто больше не гремел, не кричал на него и не вторгался в его жизнь. Джодах сосредоточился на глубоких вдохах, втягивая в себя прохладный ночной воздух. В конце концов он вытащил из правого сапога зеркало.

Даже в слабо освещенном переулке он выглядел ужасно. Лицо было бледным и потным. Борода и усы, столь широкие раньше, теперь смотрелись черным квадратом вокруг потрескавшихся губ и пересохшего рта.

Юноша смотрелся в зеркало до тех пор, пока цвет лица не стал похож на естественный. Затем он медленно поднялся и, шатаясь, пошел обратно к дому матушки Доббс.

Церковь успела раньше. Стражники в черно-зеленой форме сдерживали толпу, а два священника выводили старуху из дома. Зажатая между двумя крупными служителями церкви она выглядела смущенной и не понимала, почему церковь сегодня пришла за ней. Она всегда старалась помочь, пыталась объяснить старуха. Все знали о ее скромных народных средствах. Почему сегодня они пришли к ней?

Подходя к толпе, Джодах уже все знал. Церковь оставляла ее в покое до тех пор, пока была уверена, что она мошенничает и продает доверчивым людям бесполезные лекарства от всех болезней. Когда же снадобья действительно начали излечивать людей…

Благодаря его вмешательству, понял он.

Священники помогли матушке Доббс забраться в запряженную ослом повозку. Некоторые люди насмехались над ней. Некоторые были поражены, как будто у них утащили любимую домашнюю зверушку. Может быть даже из-за того, что следующими пассажирами этой повозки могут оказаться ее покупатели. Священник щелкнул кнутом, и животное, пошатываясь, двинулось вперед, увозя сбитую с толку старуху.

Другой священник нарисовал рядом с входной дверью знак карантина, украшенный знаком Церкви Тала – двойной солнечной вспышкой, свежая краска напоминала на кровь. Затем он последовал за повозкой, нараспев восхваляя мудрость святой церкви.

Джодах смотрел, как они уходили. Они, несомненно, ее отпустят. Они выяснят, что она не владеет колдовством. Ее снадобья и лекарства поддельные. Вынюхивающий магию человек не уловит ничего, кроме головной боли от благовоний, которыми она себя окружает. Через несколько дней ее отпустят. Ведь правда?

Джодах сообразил, что, как только они выяснят, что матушка Доббс безвредна, они начнут искать в округе настоящего мага. Среди ее поставщиков. Ее друзей.

Ее рассыльных.

Юноша взглянул на кроваво-красную печать церкви и закусил нижнюю губу. На следующее утро он под вымышленным именем записался в армию Геда и через неделю, когда чумные флаги сняли окончательно, вместе с отрядом уже двигался на север к Алсоору.

Через месяц одинокий Джодах, шатаясь, бродил по развалинам забытого и заброшенного города. Изредка он останавливался и настороженно прислушивался, не преследуют ли его, затем, прихрамывая, двигался дальше по заросшим сорняками улицам города. Он потерял свое оружие и доспехи, да и спутников тоже.

На гедской карте этого города не было, и Джодаху некоторое время было интересно, как же он назывался. Может быть он вел начало со времени Войны Братьев. Может, он был соперником Алсоора или Геда, потерпевшим поражение в войне, или торговые пути пошли по другому, а может быть его просто покинули из-за холода.

Джодах покачал головой. Большинство зданий все еще стояло, что было маловероятно в случае войны. В домах сохранилась почти вся обстановка, хотя и почти совсем сгнившая. Что-то прошлось по городу, волшебство или болезнь, а может и их комбинация, и уничтожило все живое.

Нет, не все. Над ним раздался звук машущих крыльев. Джодах инстинктивно пригнулся, над его головой стая голубей пролетела и скрылась под крышей одного из высоких зданий. Не было ни людей, ни собак, ни лошадей, были только птицы. По крайней мере, ему не придется голодать, если, конечно, их удастся поймать.

И, если, конечно, он сумеет избежать гоблинов. Если бы не они, то Гед смог бы захватить Алсоор, а он – найти Воску.

Война началась не как война, особенно для ее участников. Через неделю после поступления Джодаха на военную службу в Геде сняли чумное предупреждение, городские аристократы, имея под ружьем много людей, решили, что армии следует продемонстрировать свою силу на севере.

– Конечно, – замечал Тогат в приватной беседе у костра, – это заставит большое количество народа добывать продовольствие по окрестностям вместо того, чтобы кормиться из городских амбаров.

Тогат был на двадцать лет старше всех остальных людей в отряде, поэтому его сделали капралом. Он был законченным циником и становился все циничнее с каждой следующей милей между ними и Гедом.

Кроме того Тогат отметил, что большая часть их маневров проходила в местах, где фермеры колебались в вопросе куда продавать будущий урожай – в Гед или Алсоор. Большой вооруженный отряд во дворах вышеуказанных фермеров мог изменить баланс в ту или другую сторону.

Джодах кивнул, но ничего не сказал, заметив, что проницательные комментарии Тогата о намерениях и тактике Геда никогда не звучали в присутствии высших чинов.