Джодах сделал два шага по переулку и ударился обо что-то твердое. Он отскочил и упал назад на сырые от тумана камни мостовой.

Он стукнулся о нечто, закутанное в толстую одежду, но под ней скрывалась неумолимая твердость гранита. Джодах заглянул под капюшон фигуры и задал себе вопрос, не столкнулся ли он с обернутой для перевозки статуей.

Статуя двинулась, и Джодах постарался отползти от нее. Она была выше него, но слегка горбилась. Ее плечи находились на той высоте, где у человека под капюшоном должны находиться уши. Лицо частично скрывал капюшон, но даже при этом Джодах мог разглядеть лишь намотанные на лицо тряпки. Одеждой служили темные, сероватые лохмотья цвета неба.

Эти же цвета Джодах мог заметить накануне вечером, когда что-то схватило его в лесу.

Оборванная фигура протянул сине-белую руку с тонкими пальцами ладонью вниз. Джодах застыл на месте.

Оборванец поднес вторую руку туда, где у него должно было быть лицо, и прижал длинный палец к скрытому рту. Джодах перестал дышать.

Существо указало рукой на узкий вход в переулок. Мимо прошли два стражника. Один шел медленно, другой продолжал смотреть в небо. Никто даже не заглянул в переулок.

Джодах позволил себе начать дышать. Он посмотрел на оборванную фигуру.

При разгорающемся свете дня она производила менее внушительное впечатление. Она была высокой, но скорее истощенной, нежели могучей. Она казалась твердой, но утренний ветер дергал и трепал края его одеяния. Ее руки были слишком длинны и худы, чтобы оказаться человеческими.

– Кто ты? – спросил Джодах мрачным шепотом. Он прочистил горло и повторил вопрос. – Кто ты? Ты поможешь мне выбраться из города?

Оборванец указал на вход в переулок. Джодах медленно поднялся на ноги и начал красться вдоль стены в сторону оживленной главной улицы.

Напротив переулка стояла палатка торговца рыбой. Ее ставни уже были открыты, и муж с женой выкладывали товары – соленую рыбу, скорее всего из портового Геда. Они спорили, раскладывая на низких деревянных столах перед лавкой сушеную селедку, акулу, треску и угрей.

Джодаха больше всего заинтересовала небольшая крытая повозка, запряженная парой старых, заморенных лошадей. Фургон был наполовину заполнен трехфутовыми бочками. Пока Джодах наблюдал, один из работников выкатил из дверей еще одну бочку и в одиночку водрузил ее на заднюю часть повозки.

Пустые бочки, подумал Джодах. Соленую рыбу по суше привозят из Геда и хотят снова использовать бочки.

Пустые бочки. Отправляются в Гед.

Джодах обернулся, чтобы спросить оборванца о том, что он думает по этому поводу, но существо исчезло. Остались лишь серые стены, напоминавшие тень от его изорванной одежды.

Где-то в лавке торговца рыбой за спиной Джодаха, раздался грохот. Внутри что-то упало, и муж с женой поспешили к месту происшествия, оставив фасад лавки без присмотра.

Джодах пересек улицу и посмотрел в обе стороны. Улица в основном была пустынна, лишь несколько купцов суетились возле своих лавок.

Молодой человек взобрался в повозку и нажал на край крышки бочки. Другой край поднялся. Она была неплотно закрыта, поскольку в ней не хранилось ничего ценного. Неприятный аромат концентрированной соли и старой рыбы жег ноздри Джодаха.

Он осмотрелся по сторонам. Вокруг не было стражников, никто не обращал на него внимания, все думали, что он всего лишь работник, переставляющий бочки. Джодах залез в бочку и сгорбился, водрузив крышку на место.

Внутри было совсем темно. Он слышал голоса торговца рыбой и его жены. Бочку с ним развернули и загрузили другие. Через некоторое время раздалась команда погонщика, и повозка поехала.

Сначала они двигались мучительно медленно, прокладывая путь по улицам Алсоора. Они дважды останавливались, и оба раза Джодах был уверен, что они оказались у тяжелых механически открывающихся городских ворот, но в обоих случаях их движение возобновлялось после небольшого перерыва.

В третий раз они остановились уже возле ворот, позади бочек раздались неясные голоса. Один, грубый и гортанный, принадлежал погонщику. Другим, тоже грубым, но с командными нотками, видимо говорил капитан стражи у ворот.

От удара о пустую бочку раздался глухой звук, как от игрушечного барабана, затем еще и еще один.

На спине Джодаха выступили холодный пот – стражники проверяли бочки. Звук бочки, в которой сидел Джодах, будет отличаться от тех, где остался лишь запах соленой рыбы.

Удары приближались, хотя все было совсем неясно. Они проверяют каждую бочку, подумал Джодах, или только те, до которых могут дотянуться? Он даже перестал дышать.

Загремела бочка рядом с ним, это Джодах ощутил по вибрации деревянных стенок своего укрытия. Наступила тишина, когда юноша слышал лишь биение своего сердца. Новый удар, на этот раз с другой стороны от него, и после этого удары стали удаляться.

В конце концов раздался командный окрик, и повозка снова двинулась вперед. Лишь теперь Джодах позволил себе глубоко вздохнуть, ему пришлось бороться с рвавшимся наружу кашлем от стойкого запаха соли и рыбы, которым провоняла бочка.

Джодах выберется из Алсоора. Он сумеет выбраться из повозки и достигнет Геда. Воска найдет его, и вдвоем они отправятся в долгое морское путешествие, надеясь оказаться там, где церковь не столь могущественна.

Как только он вылезет из бочки, решил юноша, то первым делом отмоется от зловонного запаха соли и рыбы, даже если для этого придется купаться в ледяной воде.

Ни за первую неделю, ни за следующую, Воска в Геде не появился. На третьей неделе Джодах окончательно уверился, что что-то произошло не так, и если за четвертую он ничего не услышит о старом маге, то отправится назад в Алсоор, невзирая на присутствие там приматы, и выяснит, что же произошло.

Затем в Геде появилась пятнистая чума, и город был закрыт.

Как это обычно бывало, пятнистая чума была скорее неудобством, нежели эпидемией, но этого вполне хватило, чтобы жизнь в городе замерла. У одного опухали суставы, у другого появлялся жар, кожа покрывалась несметным числом красных точек размером с булавочную головку. Непосредственно от нее никто не умирал, но она ослабляла свои жертвы, и они становились беззащитными перед лицом других болезней. По этой причине отцы города закрыли ворота, блокировали районы внутри, и, в отдельных случаях, подвергли изоляции и сожгли несколько пораженных болезнью домов.

Чума в Геде стала причиной нескольких событий. Во-первых, предположили, что болезнь занесли извне, а поскольку ни в Алсооре, ни в провинциях Гивы не было признаков этого заболевания, решили, что она пришла из далекого Алмааза. На улицах забили камнями до смерти нескольких алмаазских купцов прежде, чем совет городских вельмож, ради безопасности самих же торговцев, изгнал уроженцев этого города за стены и отправил их обратно морским путем. Некоторое время из Алмааза будет приходить мало кораблей.

Во-вторых, Церковь Тала испытала приток новых верующих, так как многие покинувшие паству вспомнили о своей набожности и битком набивались в храмы и соборы для того, чтобы излечиться от болезни. Наиболее циничные горожане замечали, что близкое соседство с другими жертвами может увеличить вероятность заболевания пятнистой чумой. Они говорили и о том, что если бы они были на месте церкви, то умышленно бы распространяли такие незначительные заболевания, чтобы увеличить число верующих. Естественно, эти люди произносили эти слова очень-очень тихо и лишь другим таким же циникам, которых они знали и которым доверяли.