Я заварил свежего чаю, налил в вазочку абрикосового варенья и достал из пакета сушки. Муж Веры Сергеевны оказался, довольно общительным, очень неплохо разбирался в современной музыке, узрев в моей комнате медальки, кубки и грамоты и узнав, что я пловец сознался, что плавать вообще не умеет, но силен в тяжёлой атлетике и уже второй год занимается культуризмом.

Я презентовал ему книжку на английском какого-то известного культуриста с кучей фотографий и рекомендаций. Книжка была мне не нужна, а как попала ко мне я так и не вспомнил. Попили чаю, поболтали. Вера Сергеевна спросила меня, почему я не остался на собрание по самоуправлению, ведь там должны решаться вопросы по проведению новогодних каникул, организации дискотек и помощи отстающим!

— Я Вера Сергеевна, не вижу смысла в балабольстве везде должно быть единоначалие!

— Вот так наш человек! — обмакивая сушку в абрикосовое варенье, одобрил Вадим муж Веры, — толку то от этих собраний?

Тут еще и родители из Ленинграда позвонили. Поговорили со мной минут пять, выяснили, как живу, как питаюсь, оповестили, что готовы отправить мне денежный перевод. Денег у меня было до хрена. Из оставленных дедом. Из скопленных в интернате, заработанные у Оксаны на фотках в рекламе курток. Да и заначка такая ни хреновая. А в Академии батя получает намного меньше, чем на службе, да еще за съем квартиры платят.

Я отговорился, что не надо всего хватает. И похвастался, что учителя с меня глаз не сводят и вот даже классная моя сейчас здесь. Мать тут же потребовала к трубке училку.

Побалаболили они минут двадцать! О чём? Они друг друга и не видели ни разу! Я, слушая Веру, вообще потерял нить разговора. Сначала про мою учёбу, потом про Ленинград, Эрмитаж, Гатчину, кондитерскую «Север». Слава богу, закончили, а то муж Веры Сергеевны, листая подаренную книжку и одним ухом слушая мафон уже начал примерятся к выполнению какого-то своего качкового упражнения, используя вместо гантели Тихона.

Напросившись ко мне как-нибудь посмотреть фильм со Шварцем учителка свалила, почесав кота за ухом. Вадим достаточно сердечно распрощался, приглашая заходить к нему в часть. Я пообещал ему устроить его в бассейн и научить плавать.

К вечеру я перестрирал все шмотьё вывесил на улице, чтобы заледенели на морозе. Потом притащил с холодного предбанника кастрюлю с бульоном. Поставил вариться вымоченный горох.

Нашинковал копченого сала и кусочек «краковской», сделал зажарку с луком и морковкой. Поставил в духовку сухарики из хлебных остатков, на верхнюю полку. На нижнюю протвинь с картошкой которую просто помыл и нашпиговал кусочками сала и обмазал сметаной.

К тому моменту, когда жрачка на тройку дней была готова, уже подсохли труселя носки и майки. Я включил на видике зарубежные клипы разложил гладилку и принялся наглаживать майки с труселями уже отошедшими от мороза. Носки в живописном порядке разложил на трубах отопления и был вполне доволен жизнью. Тут ко мне и приперлись два гребца и Андрюха.

Я проорал им, что бы заходили и шли к летнице, псов у нас отродясь не было.

Народ для «гулек» был собран и они якобы зашли за мной.

— Андж давай одевайся, там девчата ждут, — заорал Продик, пытаясь перекричать колонки.

Гребцы уставились в видик, нервно подёргивая ноздрями. Я игнорировал Продика и обратился к спортсменам:

— Пацаны, с треньки поди? На вечернем электроне приехали?

Естественно пацаны были с тренировки. А я по себе знаю, что после тренировки жрать охота неимоверно. А эти вместо того, что бы пойти домой и основательно подзаправится, пошли гулять с классом.

Авторитетом блять… дорожат. Я тоже собирался после нового года возобновить занятия в секции и поэтому хотел переговорить с пацанами пару вопросов.

Гребцы исходили слюнями, Продик канючил, что девки заждались.

— Андрюха, тебе и девкам мама с папой житье-бытье обеспечивают, мамка постирает, папка мяса принесет, а я как видишь сам! — потряс я утюгом, — Видишь стираться и гладится, только закончил, а по дому еще работы валом.

— А ну чо, ну чо, я тоже дома убираю, — съехал Андрюха, не понимаю, куда я клоню.

— Ну, так иди и гуляй с девками, раз все дома сделал, и мамка отпустила, я никуда и не собирался если помнишь.

Андрюха замялся. Видно тщательно проработанная схема Дианцевой давала сбой. Ему было неудобно и передо мной и перед Риткой.

— Пацаны хавать хотите? — задал я вопрос гребцам, — и ненавязчиво открыл крышку кастрюли стоящей на плите. На гребцов шибануло духом свежеприготовленного супа с копчёностями.

Оба сглотнули. Я добил спортсменов, приоткрыв духовку, откуда пахнуло сухариками и шкворчало растопленным в картошке салом.

— Да ну ты же сам, там это, — замялись они.

— Я готовлю как Джеки Чан, — ухмыльнулся я, — я еще сам не ел (притворно вздохнул) всё по хозяйству, ну и мульты посмотрим заодно американские!

По своему опыту я знал, что лучше при поглощении пищи смотреть что-нибудь ненавязчивое и бессмысленное.

— Только по пол тарелочки, — в голос пробормотали гребцы, стаскивая с себя куртки.

Продик мялся и бледнел. Ему хотелось и с нами посидеть и Ритке угодить.

— Андж я, наверное, пойду, а то девки сказали, ждём пять минут и уходим?

— Как хочешь, — ласково улыбнулся я, наливая три глубоких тарелки супа, — Витёк достань с холодильника горчицу, Лёх сходи в вон тот закуток там винишко вчерашнее по стакану нацеди.

Продик взвыл, и с обидой хлопнув дверью ушёл.

Бля ну гребцы и монстры жрать!!!

Назавтра я узнал, что мне бабским сообществом класса объявлен бойкот! Ну, охуеть я с ними и так не разговаривал. В столовке ко мне подошёл Костыма Воронцов и, помявшись, поздоровался и сказал, что он купил Карине и Марине пирожные.

— Ну нормально, — ответил я, — и вообще Костя хочешь девкам понравится не изображай из себя придурка!

— А чо? — не понял младший Воронцов.

— Вот тебе из вашего класса Светка Терье ведь нравится как и Маринка, и ты её доёбываешь всякой херней (спасибо близняшкам за исчерпывающую информацию).

— А ээ оо уу, — открыл рот Воронцов.

— Да забей и не обращай на нее внимания, — посоветовал я и поплелся на какое-то внезапное собрание посвященное новогодним праздникам.

Всё- таки последствия бойкота были.

Разобрались, с учебой и прочей херней. Вера Сергеевна объявила, что на новогодний вечер от нашего класса требуется один номер — конкурс, в перерыве между представлением, которое ставит выпускной класс.

И тут началось. Весь класс уже готовил какие-то номера раньше или участвовал в классной постановке. Все бабы заголосили, что пусть вон новенький, что-то готовит и сам выступает, раз на собраниях не присутствует и игнорирует общественность.

Пацаны пытались за меня встрять. Но гребанное голосование все решило. Ну да баб то больше в классе. И некоторые «подкаблучники», косясь на меня подняли руки. Продик эх Продик, он воздержался. Вера огласила, что большинством голосов и все-такое.

И она готова подсказать мне, сценарий и помочь. И даже желающие были поучаствовать вместе со мной. Но я уже перед голосованием понял, что номера не избежать. Поржать решили девочки? Ну ладно. Тем более я помнил, тот номер, который в прошлый новый год исполнил наш культорг. Я даже иногда вспоминал, и думал, как усовершенствовать показанную хохму. Поэтому я сделал максимально безразличные еблет, делая вид, что заполняю дневник и когда Вера спросила меня готов ли я и какая нужна помощь? Я просто встал и сказал:

— Да всё хорошо, не надо ничего я все сделаю.

Торжествующие фейсы некоторой бабской половины класса сменились на недоуменные.

Я не возмущался, ни и не рвал на себе волосы, а сидел с отсутствующим видом, как будто ничего не происходило.

После собрания всех отпустили домой, переодеваться и тащить украшения.

Сегодня наряжали школу и классы. Староста класса (скорее всего выбранная за учёбу), Мирошникова, высокая девчонка с конским хвостом на голове и в огромных очках подошла ко мне и уставилась в упор. В параллельном классе училась. Я тоже молча посмотрел на неё. Блин, а ведь девчонка симпатичная, не смотря на свой гренадерский рост и очки. На физию вылитая Орнелла Мутти. Её бы в джинсовый костюм одеть да волосы распустить! Мирошникова открыла рот: