— Та понял, я с твоим дедом понятно, надо ему сообщить где-ты, куды звонить я в курсе. Хотя протокол о задержании, еще никто не оформлял. Ну и ребята пэпээсники, нормальные ты им… Ну как тебе сказать.

— Сотка, — сказал я, — нагло посмотрев на сержанта, — и добавил, а если до станички довезете еще сотка.

— О, це дило, це дуже гарно. Слухай. Там короче на тебя ни маляв, ни заяв ничаго нет, и дел никаких нет, там один из начальства не кажу хто, дал адресок твой, гаворыт там и 154 и 158 УК, но як бы малолетка непонятно хто, пошерстить сказал. А я шо? Я и поихав. Тут сам понимаешь не дуже гарно. Тебя щас просто крутить будут на спекуляцию, шо то откуда- то свыстить на тебя. Чую эти падлюки родичи майора нашего. А как раскрутят, так и отпустят.

— А смысл меня отпускать?

— Та навар с тебя трясти, ты дурной чи шо? Тебя ж походу срисовали с таким то чубом давно. Щас ежели тебя ни крутить, так и предъявить то нечего. А участковый ваш Дроздов он сам себе на уме. Да и вправе своем. Там япоспрашал, твоих хлопцев станичных. Говорят, стрижешь, так по корефански. Сто шестьдесят вторую к тебе не прилепить. Да и дед твой. Сам понимаешь. Щас вот здеся стой. Так ты не сбрехав за карбованци?

— Чего?

— Деньги.

— Нет.

— Жди, сядь у холодочку, за забор не выскочишь все равно там проволока и КП дежурют. Я к ППсникам. И поедем.

Меня мелко потряхивало, и я присел на лавочку, наблюдая за происходящим. Задержанных быстро рассортировывали и уводили. Как бы за меня не принялись. Совершив трюк из йоги, я засунул руку под футболкой за спину и, делая вид, что почесываюсь, в два приема вытащил из сумочки пятьдесят рублей. Пока я сидел и сам себя накручивал, появился Петренко. Придерживая планшетку на боку, он взял меня за руку и повел к «бобику».

Блин сейчас сдаст.

— Товарищ сержант, а это не вы уронили? — я нагнулся якобы, что-то подбирая с асфальта.

— О це голова дырявая! Кады ж карманы зашью? — радостно брякнул сержант, и толкнул меня на заднее сиденье машины. Ну, хоть не в обезьянник!

Водитель лениво взглянул на меня и не проронил ни слова.

Меня вывезли за территорию отдела, и мы тихонько покатились на выезд. Осипенко, болтал о всякой ерунде. В Энеме становились возле разливнухи. Сержант, борзо покрикивая, на очередь отоваривался трёхлитровкой, которую достал из обезьянника, потом бережно закрыл пластиковой крышкой и обтёр.

Водитель повеселел и принялся болтать с сержантом, о предстоящих выходных. Погода испортилась, пошёл мелкий моросящий дождик. На душе тоже пошёл дождик. Стало хреново и серо. Очень хреново. А в станичке только ленивый не видел как меня привезли на милицейском «УАЗике». Оставшиеся деньги я потихоньку достал из сумки и переложил в карман.

Мы прошли к калитке. Дождик уже закончился и прибил пыль, стало посвежее. Охо-хо. С лавочки пялилась тетка Роза. На моцике промчалсяВоробей, остановился, увидев мента, газанул дальше.

— Це Воробьев, я его опрашивал, вин сказав, шо ты его по корефански стрижешь а, боля ничего гутарит и не знаю.

Я махнул головой. Сержант понятливо раскрыл планшетку и дал мне ручку, якобы расписаться. Я для зрителей сделал вид, что расписываюсь и положил между листами блокнота сто пятьдесят рублей.

Осипенко помялся, покрутил по сторонам головой, и на листочке черкнул номерок:

— Ты ежели, в город соберешься поехать или еще, что позвони, — и он потер палец о палец, — ну ты понял полтинник и погоняем на служебке, никто не тронет. Может, и джинсы покажешь, где брать, — на чистом русском сказал он и, козырнув, полез в машину.

Дома я сел в летнице и вздохнул. Полез в холодильник достал бутылку, не допитую Мадонной, нацедил рюмку и опрокинул.

Ухх! А вкусно! И ведь я выбрался сухим из воды! Жаль, что показную модель потерял, и ментам двести рублей отдал. Жаль. Но меня даже отпиздить толком не успели. Вот только теперь придётся завязывать. И чёрт знает насколько. Мне стало грустно. Я даже включил на магнитофоне, что-то печальное и, хлопнув еще одну рюмку, завалился спать до утра.

Наверняка кто-то приходил к воротам, видно или за сэмом или стричься. Но я спал как убитый. С утра позвонил дед, спросил как у меня дела. С чего это он? Чуйка? Я попросил деда свозить меня в город на секцию и озадачил его тем, что уезжаю в спортивную школу интернат. Дед сказал, что сперва уточнит у родителей и попозже перезвонит. Действительно перезвонил. Родители дали добро. Попросили деда помочь с документами. Через час старый подкатил на служебной чёрной блестящей хромом «Волге». Взял из дома документы, и мы поехали. Тренер воспринял мое появление спокойно. Покапал мне на мозги ну и не более того, отдал план тренировок, сказал, что в сентябре будут стартовые. Пошли оформляться в административку. Выписали мне кучу бумажек, аттестатов. Тренер забрал характеристики итаблицы с результатами. Запаковал всё в красную папочку и всучил мне с наказанием кому передать. Все нужные справки и медосмотры были в моей медицинской книжке. Отправка команды через два дня. Дед обещал привезти меня на вокзал и передать сопровождающему тренеру.

Всё валю в школу интернат. Хороший выход. Все рады и дед и родители. Хотя по виду старого так и не скажешь. Видно, что переживает. Наверняка не хочет, чтобы я уезжал. По дороге переговорили, по сборам и отъезду. Деду надо было кого-то ставить на хозяйство, и он подумывал припахать дочку своей новой жены. Спросил сколько мне нужно денег, на сборы. Я ответил, что не нужно. Я же на заводе работал, типа есть хватает.

Странно когда меня на жёлтом «бобике» привозят все станичники, рядом шарахаются. Когда на чёрной красивой Волге никого. Абсолютно. Дед уехал я пошёл собираться.

Сделал заначку в тысячу двести рублей, спрятал в саду. Отобрал комплект одежды, трусов, маек, спортивки всякие. Американский баул пригодился очень даже. Удобная штука! Подошёл к зеркалу и посмотрел на себя. Эх, какая прическа, сейчас пропадёт.

Взял машинку и обрил себя полностью налысо. И я превратился в банального пиздюка, куда делся моднявый пОляк с причёской под «немца»? А как побрился, аж легче стало, и я даже поржал над своим внешним видом. Начал постирушки и глажку. Есть не хотелось. Тихон почуяв не ладное, терся о ноги и выпрашивал хавчик. Услышал с улицы свист. Вышел, на улице возле ворот тёрся Воробей.

— Эээ пОляк, тебя это что? А как, — забормотал он глядя на меня, — тут менты это. Ну я им ну ничего..

— Колян, всё не стригу, отчаливаю, не спрашивай, — буркнул я, — всем передай съебал парикмахер.

— Тебе Машка пакет передала, они заезжали, вчера вечером тебя не было, меня встретили, передала, — продолжал бормотать Воробей, испуганно озираясь по сторонам.

— Всё давай, — я забрал пакет с костюмом, — уезжай не пались, цыгане ментам стучат.

— Вот суки, — вскинулся Воробей, и хлопнув меня по плечу дал газу.

Просто убивать день не было смысла. Взяв с собой тренировочную сумку с полотенцем, плавками. Малыми ластами и очками и с двумя бутерами я оделся попроще и на электроне убыл в Джубгу. Погода была отличная. Солнце жарило вовсю. Грусть тоска отпустила. Да и пошло оно всё куда подальше. Тем более на каникулах из Волгограда полечу к родакам в Ленинград, денежки то есть!

В Джубге было тесно от отдыхающих. Пляжи забиты. Надо на перекладных до Инала валить там поспокойнее. Хотя автобусы все сейчас забиты. Может тормознуть, кого или у таксистов узнать.

Хотя цены они ломят, не горюй. Однако повезло. Мужичок на ухоженной «копейке» взяв помимо меня еще одну семейную пару с ребенком и содрав с каждого по пятерке, рванул по трассе, балагуря и рассказывая смешные истории (как ему казалось). Он был с Горячего Ключа, привез в Джубгу с автовокзала каких-то северян, и до вечера таксовал по прибрежным городам и посёлкам.

Часов в девять собирался обратно в Горячий. Отлично! Я договорился с мужиком, что он меня подберет на Иналовской автобусной остановке и за двадцатку подкинет до дома. Ехать до Джубги на электричку мне не хотелось. Проблемно. Нас обогнал какой-то лихач на Иже-Комби и весьма нагло подрезав ушёл за поворот.