Теперь спасателям с «Сатурна» предстояло спешно снять с погибшего транспорта, почти загородившего бухту Копли-Лахт, наиболее ценное оборудование.

Именно этим «Сатурн» занимался с первых дней войны.

Спасательное судно «Сатурн» водоизмещением в 800 тонн было построено по заказу ЭПРОНа на Балтийском заводе в Ленинграде совсем недавно — в 1940 году, и оснащено самым современным на то время оборудованием.

С началом войны «Сатурн» был мобилизован флотом и не было ни дня, чтобы «спасатель» и его экипаж оставались без дела. «Сатурн» помогал буксировать поврежденный крейсер «Максим Горький», оттаскивал в Таллинн эсминец «Страшный», потерявший корму от попадания авиабомбы, снимал экипаж и оборудование с подорвавшегося на мине эсминца «Статный», первым пришел к месту гибели «Сердитого» — два снятых с «Сердитого» пулемёта ДШК установили у себя на мостике; снимал экипаж и вел демонтаж навигационного и артиллерийского оборудования на разбитом бомбами эсминце «Карл Маркс»; спасал экипажи потопленных транспортов, перевозил беженцев, занимался всеми видами буксировки.

Приданный по плану прорыва 1-му конвою спасатель «Сатурн» получил четкие инструкции от адмирала Ралля по поводу своих обязанностей по пути из Таллинна в Кронштадт: буксировка повреждённых кораблей и судов, спасение людей из воды и снятие их с погибающих транспортов, и по возможности передача их на другие корабли и суда.

Капитан Субботин был спокоен. С начала войны ему и его экипажу ничем другим заниматься не приходилось.

Оглушительный взрыв заставил всех вздрогнуть на мостике спасательного судна. Ещё один кран дико и неестественно повалился на бок.

В гаванях полным ходом шли подрывные работы.

Флагманский артиллерист ОЛС капитан 2-го ранга Сагоян в кают-компании эскадренного миноносца «Артём» собрал совещание командиров и артиллерийских офицеров дивизиона «новиков». В тесном помещении кают-компании собрались все: командир «Калинина» капитан 3-го ранга Стасов и управляющий огнем лейтенант Атаманюк, командир «Артёма» старший лейтенант Сей и его артиллерист лейтенант Дицкий и старший лейтенант Попик —управляющий огнем эсминца «Володарский». Отсутствовал только командир «Володарского» капитан 3-го ранга Фалин, занятый размещением на эсминце высокопоставленных пассажиров. Не успел он разместить на «Володарском» уполномоченного ЦК Бочкарёва со свитой и багажом, как на эсминец прибыл со всем своим окружением предсовнаркома ЭССР Лауристин, а затем председатель президиума Верховного Совета ЭССР Варес...

Капитана 3-го ранга Фалина не было на совещании, но зато на нем присутствовал капитан 2-го ранга Сидоров, командир дивизиона «новиков», исключительно знающий, мужественный, но очень скромный и незаметный человек, чьи уставные обязанности фактически исполнял адмирал Ралль, которого на совещании также не было.

Капитан 2-го ранга Сагоян, который собрал это совещание, чтобы поставить перед офицерами новую боевую задачу, был несколько подавлен, поскольку владел информацией в гораздо большем объёме, чем строевые корабельные офицеры. Обстановка ухудшилась до предела. Немцы ворвались в город с южного и юго-восточного направлений, отрезав многие отходящие части от гавани. Группы автоматчиков противника пробились уже непосредственно к Ратуше. А между тем, пока ещё удалось погрузить на суда не более половины личного состава и, судя по всему, вывезти всех из Таллинна вряд ли удастся.

Сейчас существует реальная опасность, что немцы, имея проводников среди местного населения, смогут неожиданно появиться прямо на причалах, ещё занятых транспортами и тысячами непогруженных людей. Адмирал Пантелеев уже распорядился закрыть ворота гаваней и выставить за ними сильную охрану с пулемётами. Конечно, эта мера для самоуспокоения. Если появятся танки, то они с легкостью выбьют эти ворота, но если первой подойдёт немецкая пехота, подобная мера её, хоть не особенно надолго, но задержит.

Чтобы ещё на какое-то время задержать продвижение противника по улицам. Таллинна в огневой барраж должны были включиться «новики» со своими 102-миллиметровыми орудиями, чтобы бить прямой наводкой по улицам, примыкающим к Ратушной площади.

По графику эсминцы адмирала Ралля должны были выходить на рейд не позднее, чем через два часа. Теперь им придётся задержаться для проведения этой, ранее не предусмотренной, артподготовки.

Руководить огнем будет сам Сагоян с эсминца «Артём». На нем он решил и идти до Кронштадта.

Получив указания, командиры эсминцев и их артиллеристы разошлись по своим кораблям.

Эсминцы вибрировали и дрожали от проворачиваемых машин, выкидывая из своих стройных труб потоки раскалённого воздуха.

Боевые ветераны дрожали от возбуждения, чувствуя, что грядёт их последний бой.

«Отдать кормовые!» — скомандовал капитан плавбазы «Серп и Молот» Андрей Тихонов, стараясь перекричать грохот разрывов. У брашпилей находился старпом Георгий Абросимов, руководя выборкой якорей.

Вся верхняя палуба «Серпа и Молота» была занята лежащими и сидящими солдатами, ещё не пришедшими в себя от ожесточенных боёв на окраинах города. Прямо из пекла передовой их повели на погрузку. Многие, не обращая внимания на взрывы и канонаду, спали как убитые ничком на палубе под проливным дождем.

Трюмы судна были забиты машинами, тракторами, оборудованием судоремонтного завода, листами стали, кислородными баллонами.

Огромная плавмастерская величественно разворачивалась в Минной гавани с помощью двух портовых буксиров «КП-6» и «С-101».

По размерам этот плавучий завод с цехами, включая литейный, разнообразными мастерскими и бездонными складами превосходил только крейсер «Киров», значительно, впрочем, уступая ему по стоимости и значению. Храня в своем мощном корпусе и шести тысячах тонн водоизмещения память о глобальной океанской стратегии, загубленной русско-японской войной, нестареющая «Ангара» выходила на рейд огромным призраком ушедшей навсегда эпохи.

Четыре 45-мм зенитных орудия, два пулемёта ДШК и два «Максима» уставились стволами в низкие тучи, готовые открыть огонь. Штормовой ветер и крутая волна пока ещё не в силах были раскачать это величественное судно.

«Серп и Молот» был назначен следовать в 1-м конвое за малыми тральщиками типа «Ижорец». Но если бы кто-нибудь в штабах думал о будущем флота, «Серп и Молот» следовало поставить либо впереди «Кирова», либо даже вместо него под прикрытие базовых тральщиков и мощного зенитного огня боевых кораблей, ибо крейсера очень быстро стареют, почти не принося пользы даже в среднем возрасте, а океанские плавмастерские приносят флоту огромную пользу в течение многих десятилетий и фактически бессмертны. Но никто тогда не понимал этого.

В помещении, занимаемом на «Виронии» писателями и журналистами, неожиданно для всех снова появился батальонный комиссар Бусыгин. Осмотрев пишущую братию удивленным взглядом и убедившись, что здесь находятся практически вся редакция газеты «Красный Балтийский флот», комиссар закричал:

— Вы что, с ума посходили! А если потопят «Виронию», кто газету выпускать будет?! Немедленно рассредоточиться по другим кораблям!

И приказал Николаю Брауну, Марку Гейзелю, Юрию Инге и Евгению Соболевскому перейти на ледокол «Кришьянис Вальдемарс». Все четверо подчинились с большой неохотой. «Вирония» казалась воплощением безопасности. Как-никак штабное судно, на котором следует добрая половина офицеров штаба КБФ и весь штабной архив. Это представлялось синонимом непотопляемости.

38-летний Николай Браун был самым старшим в этой группе писателей и поэтов. Самым младшим был 32-летний Марк Гейзель. Особенно известным среди них был поэт Юрий Инге. Инге был призван на флот и служил в бригаде торпедных катеров, будучи одновременно корреспондентом бригадной многотиражки «Атака». Участвовал в войне в Финляндии, часто высаживаясь на занятое противником побережье вместе с первой волной десантов. Он был человеком своего времени, полным революционного романтизма. «Нам жизнь борьбу предсказывала с детства», — писал он в одном из предвоенных стихотворений. Но наибольшую известность Юрий Инге получил 22 июня 1941 года, когда по ленинградскому радио несколько раз было передано его стихотворение «Война началась!», написанное поэтом по заказу радио почти за три месяца до начала войны на волне военной истерии, бушующей в стране.