Они просто хотели вырваться живыми из той смертельной ловушки, в которую их загнала война...

Из раздумий адмирала Ралля вывел один из офицеров его штаба — капитан-лейтенант Игнатьев.

Пришло сообщение: эсминец «Артём», ведя на буксире эсминец «Суровый», пришел к входному бую Таллиннского рейда. С эсминцев просят прислать тральщики для проводки в гавань.

Повреждения «Сурового» из-за взрыва мины в параване незначительны. К утру корабль снова будет приведен в боеспособное состояние силами экипажа.

На тральщике «Верп» (БТЩ-206) адмирал Ралль прибыл на «Артём», за кормой которого на обвисшем буксире темнел «Суровый». Старший лейтенант Сей отдал рапорт. Адмирал поинтересовался, готов ли эсминец к переходу в Кронштадт вместе со всеми остальными кораблями. Командир «Артёма» посетовал, что неплохо бы постоять хотя бы денёк в доке. Очень много мелких повреждений: лопасти винтов, котельные трубки, разные насосы. Во многих местах разошлись швы обшивки, вмятины. Держатся на цементе и заглушках. На больших ходах в корпус проникает вода. Но до Кронштадта, конечно, дойдём. А там надо подумать о серьёзном ремонте. Адмирал Ралль обещал прислать рабочих сегодня же ночью для устранения наиболее серьёзных повреждений.

Когда корабли входили в Минную гавань Таллинна, в темном небе раздался гул самолётов.

Обычно немцы по ночам рейды не бомбили. Но сегодня, видимо, решили попытаться это сделать, ориентируясь по полыхающим в городе и порту пожарам. Кроме того они, наверное, пронюхали, что город будет оставлен в самое ближайшее время и ожидали обнаружить в гаванях толчею транспортных судов. В таких условиях пара удачных попаданий могла бы дезорганизовать всю операцию по эвакуации главной базы советского флота.

Самолёты кружили, высматривая цели в отблесках пламени горящих портовых построек.

Пронзительные звонки воздушной тревоги сорвали с койки командира лидера «Минск» капитана 2-го ранга Петунина, всего за 20 минут до этого прилёгшего, не раздеваясь, отдохнуть впервые за прошедшие сутки.

Удивляясь — что за воздушная тревога может случиться глубокой ночью, Петунин, схватив фуражку и застёгивая на бегу китель, ринулся на верхнюю палубу.

Он ещё несся по трапу, когда услышал как залпом грохнули кормовые орудия главного калибра лидера.

На мостике Петунин застал старшего артиллериста лидера старшего лейтенанта Волкова и вахтенного офицера лейтенанта Сергеева. На вопрос «что случилось?», Петунину доложили, что в ночном небе явственно слышался гул и рокот нескольких самолётов. Поэтому была сыграна воздушная тревога и дана команда сниматься с якоря.

В этот момент с эстонской шхуны, стоявшей неподалеку, лидер «Минск» был внезапно освещен прожектором. Выяснять, как это произошло, времени не было. Шхуна была немедленно потоплена огнем кормовых орудий.

Эстонская шхуна догорала метрах в двухстах от лидера. Петунин подумал было послать туда шлюпку, чтобы выяснить, что это за шхуна и кто её капитан, когда она внезапно взорвалась с ужасающим грохотом, выплюнув в небо страшный багрово-красный фейерверк.

Лидер вздрогнул и задрожал, как потревоженный боевой конь.

Проверили по кальке диспозиции кораблей и судов на рейде. Оказалось, что это шхуна «Мара», служившая плавскладом для глубинных бомб, имела смешанный русско-эстонский экипаж, капитана эстонца и его военного помощника мичмана сверхсрочной службы. Всего 21 человек.

Находящийся на «Минске» начальник оперативного отдела штаба КБФ капитан 1-го ранга Пилиповский задумчиво пожевал губами. Он поднялся на мостик позднее остальных и молча выслушал рапорт Петунина о случившемся, а затем посетовал: был секретный приказ на всех судах сменить комсостав, состоящий из прибалтов, на русских. Да не успели его выполнить в связи со всеми событиями.

«К утру чтоб был рапорт», — приказал он Петунину и хотел что-то ещё сказать, как сигнальщик доложил, что с «Виронии» запрашивают, что за взрыв произошел на рейде.

«Ответьте, — приказал Пилиповский, — что капитан 1-го ранга Пилиповский сейчас прибудет на «Виронию» с рапортом начальнику штаба. Приготовьте мне шлюпку».

Капитан 2-го ранга Петунин не успел отдать необходимых распоряжений, как из ночной темноты раздался усиленный рупором голос: «На «Минске»! Разрешите подойти к борту! Старший лейтенант Воробьёв, МО-407».

Вынырнувший из темноты катер МО малым ходом подходил к лидеру.

— Отлично, — обрадовался Пилиповский.— Отставить шлюпку! Я на нём и пойду на «Виронию».

Поднявшийся на палубу «Минска» старший лейтенант Воробьёв кратко доложил о своих злоключениях сегодняшнего вечера и ночи.

— Полтора часа битых вас на рейде искал, — признался Воробьёв. — Если бы вас прожектором не осветил кто-то, то и не нашел бы.

Пилиповский приказал Воробьёву доставить его на «Виронию». «Там разберёмся», — пообещал капитан 1-го ранга.

Последние донесения, поступившие с сухопутного фронта, убедили адмирала Пантелеева в том, что снять войска с позиций для погрузки на транспорты будет очень не просто, если вообще возможно.

Немцы наращивали удары по всему фронту, прекрасно используя темное время суток для подавления нашей обороны массированным артиллерийским и миномётным огнем, засыпая позиции пулемётно-автоматными очередями. Противник буквально выдавливал обороняющиеся части морской пехоты и 10-го корпуса на направлениях Нахату-Вяс-Козе, продвигая вдоль железной дороги на Нымме и северной оконечности озера Юллемистэ-Ярв. Если противник прорвётся в город — всё пропало. Что же делать? Впрочем, делать необходимо только одно: во что бы то ни стало продержаться ещё сутки на занимаемых рубежах. А простой взгляд на карту показывает, что немцам уже удалось выйти к восточной окраине города, создавая реальную угрозу срыва эвакуации.

Всем тыловым частям был отдан приказ строить на улицах Таллинна баррикады, чтобы в случае чего задержать немцев хотя бы на час. С одной стороны это хорошо, но с другой — это замедлит движение войск к гаваням. Одно на одно и получится: где-то час выиграешь, где-то потеряешь от прежнего выигрыша.

Ещё необходимо собрать рассредоточенные по бухтам транспорты и координировано направить их на нужные причалы и стоянки, создавая им возможность отхода в случае обстрела. Много ли транспорту надо? Одно хорошее попадание снарядом и он готов.

Командующий обещал, что сегодня утром даст разрешение ввести в бой последние резервы, состоящие из курсантов военно-морских училищ, прибывших в Таллинн на плавательную и преддипломную практику.

Отрадно только одно, что по крайней мере уже сейчас началась эвакуация раненых, если доктор Смольников правильно понял полученный им приказ.

Взяв на себя обязанности начальника санитарно-медицинской службы флота, профессор Смольников носился по ночному городу от одного госпиталя к другому, отдавая необходимые распоряжения по доставке раненых на транспортные суда.

Его машина подъехала к школе на улице Нарва- Маанте, давно превращённой в госпиталь. У госпиталя стояло несколько санитарных машин и полуторок с открытыми кузовами. Санитары выносили и выводили раненых. Стоны и крики заполнили улицу. Некоторые раненые, не понимая что происходит, пытались даже сопротивляться, спрыгнуть с носилок. Их приходилось удерживать силой. В воздухе стоял густой плотный мат.

С трудом разыскав в темноте главврача госпиталя, Смольников распорядился: «В Купеческую гавань. Транспорт «Луга». Грузите в носовой и кормовой трюмы. Там оборудованы нары в четыре яруса. Капитан Миронов. Барановский заболел. Я назначил начальником медицинской службы судна Коровина. Давайте быстрее. К утру надо всех погрузить».