— Что это?

Вытянув голову, я попыталась понять, что так насторожило оборотня. На руке красовался браслет, сплетенный для меня Аланом.

— Не отступишь сейчас, и я призову то чудовище, что сделало мне этот оберег, и поверь, оно куда могущественнее, чем любой из вас, его бояться даже пустынные азиф.

Упрямо поджав губы, я сверлила взглядом оборотня, вкладывая в это всю свою уверенность. Воин нахмурился, явно пытаясь понять, не лгу ли я, и спустя минуту вновь расплылся в улыбке.

— Чего же ты его раньше не призвала, зайчик?

— Довольно! Отпусти их, Сверр, ты не имеешь право нападать у храма Труд. Богиня жестоко платит нарушителям за вероломство. С первыми лучами солнца ты обратишься в камень, если не уйдешь прямо сейчас.

Новый голос принадлежал девушке, неслышимо появившейся рядом. Ее мягкая поступь, тонкий стан и изящность движений навевали невольные ассоциации с Фригг, но в отличии от жены хэрсира, незнакомка была не такой подвижной, а снежные локоны, темные глаза и едва заметный белый кончик хвоста, выглядывающий из-под белого шерстяного платья в пол, выдавали в ней лисицу.

Воин опустил топор, выпрямившись и вперив взгляд в незнакомку, он не казался расстроенным, наоборот, уголки губ ехидно дрогнули.

— И где же начинается территория богини?

— Ей принадлежит всё плато.

— Хорошо, я подожду пока вы сами спуститесь вниз, к остальным.

Глянув на меня последний раз, Сверр спокойно развернулся, удалившись к тропе. Лисица тут же помогла Фригг встать. От ворот храма отделились еще несколько белых фигур, почти неразличимых на снегу. Оказавшись рядом, они расправили большой отрез плотной ткани, переложив туда Хальварда.

— Спасибо, спасибо, Юва, я уже боялась, что мы не успеем.

— Я сама испугалась, что он всё же ударит топором. О, великая Труд, дай нам сил пережить всё это.

Юва дала Фригг опереться на нее и повела к крепости, что-то успокаивающе нашептывая. Я же, замерев и ожидая возвращения демона, старалась перевести дух, после такого тяжелого подъема. Холод уже не чувствовался, хотя руки шевелились неохотно, сапоги полные снега ощущались даже тепло. Щеки горели от ветра и чужого удара. Неужели получилось хоть кого-то спасти? С моими скудными навыками это просто чудо.

Невольно потянувшись к внутреннему карману дубленки, я хотела было закурить, но пальцы мазнули пустоту. Тонкая ткань внутри оказалась пустой. Нервно похлопав по карманам, я расстегнула дубленку и осмотрела пояс, мешки с песком и травами висели на месте, как и всегда, но трубка…

Трубка пропала.

Не сдержавшись, я громко всхлипнула, вытирая рукавом обжигающие слезы. Сил не осталось, нужно было идти в храм, отдохнуть, но ноги будто приросли к земле. Я не могла оставить подарок, не могла отвернуться сейчас и спокойно забыть о нем, не могла понадеяться, что утром, при свете солнца, я найду в разграбленном городе столь редкую и дорогую вещь.

"Она стоит дороже твоей жизни", кажется так говорил Давид при нашей первой встрече.

Иранон, иди в храм и получи там помощь, ты замерзла и наверняка простыла. Укройся за каменными стенами, пока сюда не явился кто-то еще.

Неловко обернувшись к тропе, я прижала руки к груди, наблюдая, как демон поднимается на плато, сбрасывая с податливого тела остатки копий и стрел. Приблизившись ко мне, он вновь принял облик крупного пса, послушно заглядывая в глаза.

— Деми.

Я протянула руку и зарылась пальцами в черную шерсть. Что скажет Давид, узнав, что я потеряла трубку Марка? Единственное напоминание о его возлюбленном хозяине.

Иранон, сейчас не время об этом думать.

— Деми, посторожи тропу, не пускай сюда никого из воинов. Я скоро вернусь.

Услышав меня, демон возмущенно зарычал, насторожившись, но я тут же постаралась его успокоить, поглаживая по холке.

— Пожалуйста, не переживай, я маленькая, меня не заметят, я буду осторожна. Мне нужно вернуть трубку, ты же знаешь, как она дорога твоему хозяину, и я без нее не могу.

Деми заворчал, отвернув от меня голову, но не стал останавливать. Пользуясь моментом, я ринулась к краю плато, молясь про себя, чтобы Сверр ушел достаточно далеко за это время.

Ноги неохотно несли меня вперед, но спускаться по горной тропе было достаточно просто, сложнее оказалось обходить и стараться не присматриваться к телам воинов, оставшихся после демона. Растерзанные, они скрыли под собой часть дорожки, постепенно заметаемые снежным покрывалом метели. В воздухе вновь пахло кровью и смертью, от некроса, скопившегося рядом, становилось душно и плохо, так будто эти жуткие отголоски магии пытались поймать меня в свой плотный кокон, забраться под кожу и постепенно сжать в своих тисках сердце. Ускорившись и почти не чувствуя землю под ногами, я едва ли не кубарем спустилась с тропы, в последний момент растянувшись в сугробе под елями у подножья. И без того спутанные волосы превратились в сплошной колтун, едва закрывающий мои рога. Лицо нещадно защипало от снега, глаза неохотно привыкали к темноте. В небе медленно поднималась Луна, давая мне надежду не заблудиться в трех соснах.

Иранон, это глупая затея, вернись сейчас же!

Упрямо поджав губы, я подвязала волосы и, отряхнув снег, полезла к длинному дому, ошалело мотая головой. Трубка могла быть и здесь, и в пиршественном зале, и вообще остаться у домика, хотя там Деми наверняка заметил бы пропажу.

Шума и криков сейчас показалось меньше, словно мир, застилая всё белой пеленой, постепенно успокаивался, скрывал от меня окружающий ужас и прощался с теми, кто не пережил эту ночь. Шмыгнув, я старалась передвигаться как можно тише и только в тени елок, не выходя на открытые места, медленно приблизилась к дому. Его крыша еще дымилась, но открытого огня не было заметно. Несколько балок обвалились внутрь, пахло гарью и опаленной шерстью. Дверь, через которую я так удобно прошла в прошлый раз, кто-то выломал, отбросив на землю рядом.

Прошу тебя, не нужно туда ходить, лучше скройся в своем доме и пережди до утра.

Остановившись возле черного проема, я замерла, прислушиваясь к звукам рядом и приглядываясь к близлежащим сугробам. Вокруг было спокойно и тихо, даже, наверное, слишком, но если помнить, что по дому ударили в первую очередь, то все происходящее было закономерным. Бесполезный ныне дом служил лишь оголенным остовом случившейся трагедии, приютив в себе души множества оборотней, это я знала наверняка, магия смерти сгустилась здесь, редкими дымными щупальцами показываясь в лунном свете. Будь тут достойный некромант, он тут же бы забрал всё себе, пополнив запас сил.

Перешагнув порог, я хотела было как и в прошлый раз встать на четвереньки, но обломки балок и угольные головешки не дали бы мне ползать по полу. Пришлось просто нагнуться и вновь зажечь рога, присматриваясь к запачканным кровью доскам под ногами. На периферии мелькнул чей-то разорванный подол юбки, оголяя бледную кожу, и я нервно мотнула головой, отворачиваясь и стараясь отыскать опрокинутый стол. Руки мелко задрожали, стараясь унять их, я сунула ладони в карманы дубленки и запоздало заметила знакомое лицо чуть впереди, в луже крови. Застывшие зрачки смотрели в пустоту, развороченная чужими когтями грудь ощерилась белесыми обломками ребер. В его руке показалась моя трубка.

— Улль.

Едва сдержав рвотный позыв, я присела и трясущимися пальцами забрала трубку, стараясь не прикасаться к покойнику. Смотреть на него было страшно и отвратительно, но отвести взгляд я не могла, словно прикованная к этой чудовищной смерти. Горло сдавило спазмом так, что даже заплакать стало сложно. Не отворачиваясь, я по наитию попятилась обратно к двери, надеясь, что, когда страж вновь скроется в темноте, мне станет легче, и я смогу уйти. Сколько еще мертвецов скрывает в себе эта ночь? Когда наконец закончатся эти междоусобные войны?

Чуть не запнувшись об обломок балки, я смогла-таки спрятать от себя пугающий образ Улля, а руки тут же сунули трубку во внутренний карман, потуже запахивая дубленку. Осталось совсем немного: вернуться на плато под присмотром демона, и, едва приняв горизонтальное положение, забыться тревожным, но глубоким сном.