— Это конец, — сказал он с видом жертвенного агнца. «Папандреу проиграет выборы, а я потеряю работу. Как я буду платить по счетам?»

— Сколько вам платят греки? Я спросил.

«Шестьдесят штук на человека и один раз в год бесплатный авиабилет туда и обратно в отпуск для моей семьи. Мы летаем греческим национальным авиаперевозчиком «Олимпик», первым классом».

«Вы можете заработать на нас столько же, если будете продолжать предоставлять приличные разведданные», — заметил я.

«Я боюсь оставаться в Америке», — признался Сократ. «Рано или поздно мне придется искать безопасное убежище. Я планировал перебраться в Грецию, но с уходом Папандреу это тоже станет опасно. У меня там тоже много врагов».

"Итак, что ты собираешься делать?" Я спросил.

— Я хотел поговорить с тобой об этом какое-то время, — с надеждой сказал Сократ. «А что, если я перееду в Москву? Мы могли бы организовать мощную лоббистскую операцию по продвижению интересов вашей страны в Вашингтоне. У меня есть соответствующий опыт. Вот только один пример. консультант фирмы, которая лоббирует правительство Турции. По данным греческой разведки, турки обещали выплатить этой фирме большую премию, если ей удастся протолкнуть через Конгресс законопроект об увеличении военной помощи Анкаре. Как известно, Конгресс утверждает объем помощи Турции и Греции единым пакетом и в определенном фиксированном соотношении. Турция получает немного больше, но Анкара хотела увеличить свою долю. Тогда Папандреу спросил меня, могу ли я помочь заблокировать этот законопроект. Я отследил двух конгрессменов, которым предстояло решить исход голосования в палате — так называемое колебательное голосование. Выяснилось, что греческие корабли регулярно ремонтировались в районе одного из этих законодателей, а это означало рабочие места и большие доходы. Я позвонил ему, представился человеком, работающим над статьей для греческой газеты «Та Неа», и попросил его подтвердить, что он планирует поддержать увеличение военной помощи туркам. Он испугался и пообещал проголосовать против законопроекта. Примерно такой же подход я использовал, чтобы обеспечить голосование другого депутата. Представьте себе, всего пара телефонных звонков, и вся тяжелая работа лоббистской фирмы Перла была сведена на нет. Мы могли бы сделать аналогичную работу для Советского Союза».

— Послушай, старик, — сказал я скептически, — я, конечно, пропущу твое предложение. Но я достаточно хорошо знаю нашу бюрократию. Для них это слишком сложно. почти нет надежды получить их согласие. У вас есть другие идеи?

"Я понял!" — взволнованно сказал Сократ. «Вы знаете, у меня есть источник, дочь секретаря ЦРУ. Вот интересный факт от нее. У одного из высокопоставленных чиновников ЦРУ есть постоянная подружка, которую он навещает в ее доме в Джорджтауне почти ежедневно. потерял жену из-за рака. А недавно у его девушки диагностировали серьезную болезнь. Он совершенно опустошен. Он безумно любит ее и, несмотря ни на что, до сих пор ходит к ней».

«Очень трогательно, но я боюсь, что мое начальство не будет достаточно тронуто, чтобы платить за эту информацию».

— Дай мне закончить, — раздраженно сказал Сократ. «Этот босс ЦРУ — очень религиозный человек, принадлежащий к одной из самых суровых конфессий. В его церкви эти незамужние отношения — тяжкий грех. Его постоянно мучает совесть, но он ничего не может с собой поделать. Чтобы довести его до крайности, достаточно угрозы разоблачения. Шантажируйте его! Информации для этого у вас будет более чем достаточно: имя и адрес его девушки, график его свиданий, его номерные знаки. Что еще вам нужно? Установите в ее доме секретную камеру, жучок. Если что-то еще потребуется, только скажите, я поговорю со своим источником, и она прокачает свою мать. Мы полностью контролируем ситуацию. Давайте действовать В конце концов, он один из высших должностных лиц ЦРУ. Вот подноготная о нем». Сократ протянул мне лист бумаги.

— Остынь, Мартин, — посоветовал я, запихивая отчет в карман. «Сейчас не время пытаться проводить подобную операцию. Я думаю, вам следует спасти свою подругу и ее мать для более реальных целей».

Я ехал в офис, размышляя над тем, что Сократ сказал мне о крупной шишке ЦРУ. Холодный прием, который я ему оказал, был обычной полевой уловкой. Ему нечего было знать, насколько важной была его информация.

Я понятия не имел, что делать с докладом Сократа. Ясно, что это была горячая картошка. Попытка шантажировать высокопоставленного чиновника ЦРУ, как предполагал Сократ, была слишком рискованной; этот парень был слишком важен для нас, чтобы добиться успеха. Но секретарь ЦРУ, который был источником этой информации, запуталась в том, что на языке КГБ называлось вербовочной ловушкой.

КГБ рассматривал такие дела, опираясь на проверенные временем методы, отточенные десятилетиями практики. Ситуация казалась почти идеальной для вербовки: спасибо, мэм, за особенно ценную информацию, которую вы предоставили нам через вашу дочь. Вот ваше вознаграждение в размере полумиллиона баксов. Будем с нетерпением ждать дополнительной информации. Наша следующая встреча состоится в таком-то месте, в такое-то время. Сумма последующих платежей будет зависеть от качества информации, которую вы будете предоставлять.

Предположим, секретарь ЦРУ пришел в ярость и сказал офицеру КГБ прыгать в озеро. Ничего страшного! Он должен быть в состоянии справиться с ней достаточно легко. Мне очень жаль, мэм, но если вы откажетесь быть благоразумным, у нас не останется другого выбора, кроме как сообщить вашему боссу, что вы предоставили КГБ небольшой компромат на него. После этого ваши шансы найти работу где угодно будут равны нулю; действительно, кто возьмет на работу человека, проявившего нелояльность по отношению к своему начальнику? А как же ваша дочь? Это она передала вашу информацию в КГБ. Давайте будем благоразумны, мэм. Если вы сыграете с нами в мяч, вы не только спасете свою дочь и себя, но и разбогатеете сверх своих самых смелых мечтаний.

Но даже если попытка шантажа провалится, КГБ ничего не потеряет. К секретарю ЦРУ может обратиться офицер, присланный специально для этой цели из Москвы, который сразу же уедет, как только дело будет сделано. Сократ готов остаться в Москве, если деньги будут нужны, так что ему ничего не угрожает. Словом, катастрофы не предвиделось, а успех мог принести невероятные дивиденды. Секретарь ЦРУ мог знать больше, чем многие полевые офицеры. При разделении полевой работы каждый оперативник знает только то, что ему или ей абсолютно необходимо знать, в то время как высокопоставленный секретарь должен знать действия по крайней мере нескольких полевых офицеров. По крайней мере, это была стандартная процедура в КГБ.

К черту эту информацию, я выругался. Что мне с этим делать?

Я не любил грязных трюков и не хотел участвовать в этом. Это было прямо на переулке внешней контрразведки, в то время как моим бейливиком была политическая разведка. Но Сократ передал мне свой рапорт, и наш разговор записали девушки из Татьяны, службы подслушивания. Могу ли я позволить себе сидеть на информации? Возможно, это была очередная проверка на лояльность. Полковник Черкашин, эксперт ЦРУ, действительно отрекся от разведки или, может быть, он затаился в засаде, ожидая, когда я подниму руку?

Мне ничего не оставалось, как доложить начальнику моего отдела Черкашину.

Он бесстрастно прочитал доклад Сократа. На нем была его обычная непроницаемая маска — может быть, даже более непроницаемая, чем обычно.

«Я собираюсь увидеть наших боссов», — сказал он. — Мы поговорим, когда я вернусь.

Черкашин отсутствовал около девяноста минут. За это время он ушел из Управления РТ. Если он и поднимался наверх, то либо в управление внешней контрразведки, занимавшееся делами ЦРУ, либо к начальнику разведки. Когда он вернулся, наша беседа была самой краткостью.

— Кто еще об этом знает? — спросил Черкашин, вынимая из папки отчет Сократа.

— Никто, — сказал я.