У меня в голове пронёсся целый рой мыслей, так что я едва не сошла с ума. Если Демид говорит правду, и у меня больше нет ни одной акции, значит, я нищая? Не похоже, что Барсов шутит. Он вообще никогда не шутит. Это был удар под дых. Спасибо, Антошенька! Это он занимался продажей акций, потому что я слишком тупа для всего этого, а он меня обманул, прикарманив мои денежки. Это же целое состояние! Господи, какой же он урод!

Раньше невежество в финансовых вопросах не казалось мне чем-то постыдным, а сегодня оно привело меня к краху. Я банкрот!

Я старалась не подавать вида, что ошарашена или расстроена этой новостью, но от Демида своё потрясение мне не удалось скрыть.

— Так на что ты жить собралась? — повторил вопрос мужчина.

— Получу страховку за мужа. У меня полно драгоценностей и драгоценностей мамы. Хватит на первое время. А тебя вообще колышит?

— Если бы меня не волновало твоё будущее, я бы тут не сидел сейчас. А чего ты так испугалась? Это же так здорово, когда ты вступаешь в брак, то всё твоё становится общим, как и минуса мужа.

Демид злобно заржал, и я поняла, зачем он пришёл — поиздеваться надо мной.

— Мне насрать на твоё мнение! Если ты пришёл похвастать пакетом акций, то я очень рада за тебя. Всё! Уходи!

— Погоди, Оль! — он вытащил свой телефон. — Хочу похвастать ещё одной покупкой. — Он протянул мне мобильник. — Листай вправо.

Я почувствовала, что там что-то не менее мерзкое, поэтому начала листать фотографии с осторожностью. Руки задрожали, как и я вся. Это были фото моих драгоценностей, господи!

Кольцо, которое подарил мне муж на помолвку, колье, подаренное дядей Юрой, и даже серёжки с бриллиантами, которые вручил мне Барсов на совершеннолетие. Там было ещё много чего, точнее, всё. Всё моё золото. И мамино…

— Проверь сейф или где ты там хранила свои сокровища, — отобрал у меня телефон Демид. — Не хочу, чтобы ты думала, что я пиздабол.

Если кто и был пиздаболом, так это мой муж! Надо было развестись с ним раньше, послать его к чёрту! Господи, за что он так со мной? Что плохого я сделала Антону?

— Твой муженёк обобрал тебя до нитки, милая. Ты, наверное, так сильно любила его, что позволяла ему вытирать об себя ноги? Страховки тоже не предвидится. Передозировка наркотическими веществами — это не страховой случай. Удивительный мужик! Даже после смерти Бондаренко радует тебя сюрпризами.

— Заткнись, блять! — я вскочила с дивана, не в силах больше находиться рядом с Демидом. Я хотела побыть одна, чтобы справиться с шоком, чтобы прийти в себя и решить, что делать дальше, потому что прямо сейчас мне казалось, что жизнь моя закончена. — Уходи! Убирайся, Демид!

— Я ещё не закончил!

— Я тебе сейчас всю морду расцарапаю! — пригрозила я, грозно сверкая глазами.

— Давай, Лёля! — подзадорил он меня. — Ну же! Смелее!

Он думает, я шучу? Как же я ненавидела его сейчас! Как будто бы это Барсов пустил меня по миру, изменял мне, как будто бы он виноват во всех моих бедах. Я понимала, что он вообще ни при чём, но он очень удобно попался мне под руку, чтобы сорвать на нём свою злость.

— Сука! — завопила я, бросаясь на Демида, действительно намереваясь разукрасить ему физиономию своими длинными ногтями.

Едва я рванулась с места, как он с лёгкостью увернулся, и я неуклюже шлёпнулась на диван рядом с ним. Красная как рак от злости, я попыталась ударить мужчину, но он ловко перехватил мою руку и, больно сдавив, отвёл в сторону.

Я испугалась, когда его лицо неожиданно оказалось совсем близко. Сердце бешено заколотилось, а его губы тем временем приоткрылись, словно он хотел…

Вспышка желания, смешанного со страхом, охватила меня, и я закрыла глаза. А когда решилась их открыть, то увидела, что лицо Демида уже приняло отчуждённое и властное выражение.— Хватит, Лёля! — сурово рявкнул он мне в лицо. — Кончай валять дурака!

Я упрямо тряхнула головой, заколка слетела, освобождая волосы от тугого пучка, и они рассыпались по моим плечам.— Нет! Не хватит! — Голос дрогнул от внезапно подступивших слёз. Переживания последних месяцев снова давали о себе знать. — Демид… Я… Прости…

— Ну, всё, всё, — тихо сказал он. — Всё в порядке, Оля. Я всё понимаю.

— Ты не понимаешь. Ты просто ничего не понимаешь.

— Тебе надо выплакаться, — мягко предложил он и осторожно потянул меня на себя. — Если ты будешь и дальше держать всё в себе, то просто сойдёшь с ума.

Разве я могла сказать, что отчасти реву из-за него? Нет, не могла. И не скажу.

Уткнувшись в широкую, твёрдую грудь Барсова, я разрыдалась, как маленькая девочка.

Я плакала до тех пор, пока не выплакала всю свою боль, всю обиду и стыд. Постепенно мои рыдания стихли. Мужчина вытащил из кармана большой, тщательно отутюженный платок и молча протянул его мне. У меня так сильно тряслись руки, что я не смогла даже взять его.

— Я сам…

Нежно касаясь платком моих влажных щек, Барсов насухо вытер их. Это было так интимно, так мило, что душа выворачивалась наизнанку. Я почувствовала себя в совершенно дурацком положении: меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Демид видел мои слёзы. Раньше я всегда стыдилась плакать при нём, даже в детстве. Потому что он никогда не верил моим слезам, считая мои страдания чистой воды показухой. И вдруг сегодня устроила настоящую истерику.

Демид убрал платок, решив, что на этом довольно слёз, и я с облегчением вздохнула. Теперь мне стало так стыдно, что я не осмеливалась на него даже взглянуть. Зачем я извинилась? Зачем разревелась? Зачем набросилась на него, как умалишённая?

Чёрт!

— Тебе лучше? — поинтересовался он.

— Да, спасибо. Я, наверное, испортила тебе рубашку…

— Ерунда. — Он равнодушно пожал плечами.

— Давай я попрошу Нину её почистить?

— Не терпится меня раздеть?

— Что?

— Ради бога, уймись! — Он странно усмехнулся. — Прекрати говорить так, будто мы с тобой познакомились пять минут назад. Скажу откровенно: я предпочёл бы, чтобы ты орала и кидалась на меня с кулаками, а не вот так манерничала, как бездушная тупая сука, которую якобы волнует какая-то там рубашка.— У меня, должно быть, тот ещё видок? — смущённо пробормотала я.

Голубые глаза оценивающе пробежали по моему лицу и остановились на губах.

— Да, — раздражённо отозвался он. — Пиздец полный! У тебя все лицо в красных пятнах. Я просто ненавижу, когда ты делаешь это! В детстве, в те минуты, когда ты ревела, чтобы привлечь к себе внимание, я смотреть на тебя не мог. Зрелище не для слабонервных!

Он передёрнул плечами для убедительности.

— Ну спасибо тебе, Демидушка! — угрюмо бросила я. — Если мне понадобится поддержка, ты будешь последним человеком, к которому я приду!

— Я это без тебя знаю, глупышка. Так что же с тобой происходит, Оля? — требовательно спросил Дэвид. — Тебе же положено изображать убитую горем вдову, а не соблазнительную красотку с плаката! Ты что, не можешь и секунды прожить, если не убеждена, что выгладишь на все сто?

Я в изумлении уставилась на Барсова. Неужели он сделал мне пусть и сомнительный, но все же комплимент? Больше всего меня поразил тон Демида.

— Ты считаешь меня красивой?

Он недовольно скривил губы и закатил глаза.

— Извини, — усталым голосом произнёс он, откидываясь на спинку дивана. — Я больше не играю в эти игры.

— Какие игры? — смутилась я, так что уши покраснели.

— «О господи, Демид! Неужели ты действительно считаешь меня красивой?» — пропищал он дурацким тоненьким голоском, изображая манерную ломаку. Взгляд, брошенный им на моё лицо, оставался суровым. — Нет, не играю… Особенно если у девушки, задающей мне этот вопрос, такая харя, словно минуту назад её отхлестали по щекам толстым пучком крапивы, уж прости за правду, дорогуша!

Я почувствовала новый прилив гнева, но тут же подавила его в себе. Демид ничего дурного не делал, просто высказал своё мнение, которое я зачем-то спросила на свою голову. Это я веду себя, как капризная малолетка.