Этого больше никогда не будет.

Мои мысли невольно вернулись к Демиду Барсову. Какого хрена ему от меня понадобилось? Что именно он намерен обсудить? Наверняка он просто ищет повод, чтобы добить меня своим холодным безразличием и оскорблениями?

Допив вино, я поставила пустой бокал на пол, легла на диван и закрыла глаза, в надежде расслабиться или даже уснуть. То ли вино на меня так подействовало, то ли длительное отсутствие секса, но я внезапно почувствовала руки и губы Демида на своём теле. Как наяву его большой, толстый, вздыбленный, член туго вошёл в моё лоно, и меня прострелило судорогой желания. Я ощутила, как становится мокро и горячо между ног, как неприятно липнут намокшие трусы и судорожно вздохнула.

Меня окружало множество мужчин, красивых, богатых, знаменитых мужчин, но никто так ярко и остро не действовал на меня. Лучше бы я никогда не знала, как хорошо бывает в постели с мужчиной, лучше бы думала, что фригидна, мучаясь в постели с мужем, чем с такой тоской вспоминать, каково это — быть желанной для Демида Барсова.

Я горько расплакалась оттого, что осталась одна. Был ещё Демид, который грозился приехать завтра, но лучше уж мне больше не видеть его никогда. Просто не пущу его в дом, и дело с концом.

Спала я, как убитая. Так намёрзлась и измоталась, что бокал вина срубил меня. Снилось, правда, какое-то дерьмо, точнее, Барсов Демид. Мы с ним срались, как обычно, до хрипоты, до трясучки, а потом внезапно целовались до одури. Какими-то тоненькими краешками сознания я понимала, что это сон, но проснуться не могла. Или не хотела? Даже во сне этот ужасный мужчина возбуждал меня.

Утром я проснулась с мокрыми трусами и сладким томлением между ног. Я почувствовала себя ещё хуже, чем вчера. Осознание того, что я теперь вдова, придавило меня, едва я открыла глаза. Вторая мысль была о Барсове. Он собирался сегодня приехать? Я решила, что не пущу его на порог, но он довольно упёртый мужик. Ты его в дверь, а он в окно.

Можно было бы свалить куда-то из дома, чтобы сто процентов с ним не пересечься, но это лишь подвесит в воздухе нашу встречу. Настырный зануда Барсов может припереться и завтра, и послезавтра, пока не скажет мне всё, что хотел. Полдня я думала, как быть. Бродила по пустому дому на какой-то необъяснимой панике. Эта больная тревога была вызвана предстоящей встречей с Демидом.

Чем ближе время продвигалось к вечеру, чем сильнее меня начинало колотить. Не зная, чем себя занять, я начала выгребать из шкафов вещи мужа. Не то, чтобы мне не терпелось избавиться от них…

Да кого я обманываю, господи? Я хотела, чтобы и духа Антона тут не было. Этот дом должен быть наполнен только хорошими воспоминаниями: о моём детстве; о том, как мы с Демидом играли, когда я была маленькой и пряталась от него в шкафах или под лестницей, а он делал вид, что не может меня найти; о том, как дядя Юра любил собирать нас за большим столом, устраивая целый пир, когда Демид приезжал на каникулы или из командировок; как мама танцевала у камина с бокалом шампанского в руках, нарядная и счастливая; как мы распаковывали подарки под большой новогодней ёлкой.

Воспоминания об Антоне, даже хорошие, померкли давно, в тот день, когда я узнала, что он мне изменяет. С тех пор мы перестали быть семьёй, перестали быть близкими людьми, да и не были мы с Антоном, по сути, никогда близки по-настоящему. Я не разводилась с мужем только потому, что боялась реакции Барсова. Он всему виной. Демид бы лопнул от злорадства. Я прям представляла его счастливое лицо, когда бы он узнал эту новость. Я не могла доставить ему такого удовольствия, продолжая играть на публику счастливую жену.

Да и вообще, подай я на развод, пришлось бы признаться не только Демиду, но и всему миру, что я неудачница. Мы с Антоном были весьма популярны в светской тусовке. Это было подобно смерти, вот я и тянула, ждала сама не знаю чего. Смерть Антона стала для меня избавлением. Вдовой быть всё же лучше, чем разведёнкой.

В семь вечера я спустилась в холл. Провела возле окна самые длинные полчаса своей жизни в ожидании Барсова. Я нарочно не переоделась и не накрасилась. Решила встречать его в чём была — в самом затрапезном спортивном костюме, как будто бы мне плевать на Демида, как будто бы я совсем его не ждала. Пусть хотя бы он так думает. Он не может знать, что моё сердце готово выскочить из груди, стоит мне подумать о нём. И лучше бы ему никогда об этом не узнать.

Антон не одобрял моего пристрастия ходить по дому во всяком удобном шмоте. Ему казалось, что женщина всегда должна выглядеть с иголочки, носить платья, чулки и каблуки. Так моя мама, кстати, делала. Вот кто в любое время выглядел шикарно, будто живёт в соцсети. Только недавно я поняла, что жизнь не картинка из инсты. У неё есть оборотная сторона, и это мой спортивный костюм, гулька на голове и несчастливый брак, полный разочарования.

К дому подъехала машина, осветив фарами ворота, и я вытерла мгновенно вспотевшие ладони о штаны. Усевшись на диван с телефоном в руках, я изобразила скучающий или больше скорбящий вид, и принялась ждать гостя.

Ужин я сегодня приказала не готовить, потому что аппетита у меня не было, а про Барсова я даже не подумала. Надеюсь, он ненадолго?

Вот он заходит в холл в сопровождении служанки, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на него сразу. Сижу ещё какое-то время, уткнувшись в телефон, будто бы не вижу его.

— Ольга Юрьевна, к вам гость, — привлекает моё внимание служанка.

— Спасибо, Нина, можешь идти, — выпроваживает её Демид.

Только тогда я поднимаю глаза на него и киваю служанке, что, мол, всё в порядке, хотя меня жутко бесит, что Барсов командует моей прислугой, позабыв о том, что он всего лишь тут гость!

— Здравствуй, Демид! — здороваюсь первой. — С чем пожаловал?

— Здравствуй, Лёля! — Он подходит ближе, сжимая в руке небольшой портфель, и я неосознанно вжимаюсь в спинку дивана, как будто бы мужчина давит мне на плечи своим тяжёлым взглядом. — Ты не предложишь мне присесть? Или выпить? Не пригласишь отужинать?

— Нет, — грубо ответила я.

— Ладно, — оскалился он в улыбке и плюхнулся рядом со мной, элегантно расстегнув пуговицу на пиджаке. Мне инстинктивно захотелось отодвинуться, но я заставила себя сидеть неподвижно. — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Как твои дела, Лёля?

— Перестань звать меня Лёлей, — сморщилась я. — Так звал меня дядя Юра…

— И что с того?

— Ничего, — буркнула я.

— Я буду звать тебя так, как считаю нужным. Я хочу, чтобы ты это уяснила, чтобы мы больше не возвращались к этому вопросу, Лёля!

Я промолчала и уставилась невидящим взглядом в телефон. Демид только пришёл, только открыл рот, а меня уже от него колотит.

— Ты можешь убрать телефон и поговорить со мной? Неужели там может быть что-то, что интереснее того, что прямо сейчас происходит с тобой в реальности?

Пришлось посмотреть на него снова.

— Ты удивишься, но в мире всё, что угодно, интереснее твоего визита. Ты скажешь, наконец, зачем припёрся? Давай быстрее? Я спать хочу!

— Вряд ли ты сегодня будешь спать, Лёля.

— Что ты имеешь в виду?

Демид с интересом осмотрелся по сторонам, будто бы был в этом доме впервые, а я теперь поглядывала на него с ещё большей опаской. Почему он говорит загадками? Мне это совершенно не нравится!

— На что ты живёшь, Оля?

— В смысле?

— Ты же продала акции, завещанные Юрием Карловичем? Квартиру тоже. Неужели, тебя Бондаренко содержал?

— Какое тебе дело?

— Просто интересно.

— Я не все акции продала.

— Все.

— Не все. Я знаю, о чём говорю, Демид!

Он перестал спорить и просто открыл свой портфель, чтобы вытащить оттуда какие-то бумаги. Он протянул их мне, но я не стала брать, проигнорировав жест.

— Я их купил. Вот я точно знаю, о чём говорю.

— Убери это, — отпихнула я от себя документы. — Я всё равно в этом ничего не смыслю.