— Ну, строго говоря, Елизавету спас её телохранитель, ценой собственной жизни. Я лишь помог ей вовремя выбраться из того кокона…

— Ещё и скромен. Редкое качество по нашим временам.

— Просто стараюсь быть честным. Чужого мне не надо, а мои заслуги в спасении вашей дочери немного… преувеличены.

— А вот она так не считает, — усмехнулся Вяземский. — Все уши мне прожужжала, как хочет познакомиться со своим героем. Ей ведь это удалось, кстати?

— Да, мы… виделись в общем зале.

— Ну, а если серьёзно — то зря скромничаешь, — сделав глоток из стакана, продолжил губернатор. — Лиза без тебя бы не выбралась, и ещё неизвестно — не задохнулась бы там вовсе. Да и албыс ты завалил, тут-то сомнений нет. Говоришь, что чужого тебе не надо. Но своё ты получишь по праву. Чего ты хочешь?

— Я думаю, вы и сами догадываетесь. Получить то, что осталось мне от отца.

Вяземский понимающе покивал головой.

— Намекаешь на усадьбу Василевских?

Я тоже медленно кивнул.

— Что ж, лакомый кусочек. Многие в городе хотели бы выкупить этот дом, но у него особый статус, ещё по старому императорскому указу. Это ведь личный подарок от Романовых. И принадлежать он может только Василевским, иначе вернётся дарителю.

— Да, я знаю.

— И одно тянет за собой другое. Ты сможешь официально владеть этим домом, только если тебя признают сыном Аскольда. А стало быть, ты просишь не только о доме. Но и о фамилии. И о титуле. А это уже, сам понимаешь, совсем другой вопрос. Ты, смотрю, не так-то прост, каким хочешь показаться.

— Я лишь прошу помочь мне вернуть то, что моё по праву.

— Хм… — губернатор отправил опустевший стакан обратно на стол и усмехнулся. — Тоже понятное желание. Только вот что ты потом будешь делать со всем этим?

— В каком смысле?

— Взять тот же дом. Он столько лет пустовал, что, насколько я знаю, сейчас мало пригоден для жизни. Чтобы отремонтировать его, понадобятся немалые деньги. Да и вообще, интерес в нём представляет, прежде всего, петровский зал. Собственно, это — главная ценность, а не само здание.

— Отремонтирую потихоньку. Продавать фамильное наследие я точно не хочу.

— Ну допустим. Хотя, где ты собираешься брать деньги — большой вопрос. Ведь официальное вступление в наследство и даже признание княжеского титула для тебя ничего не изменит. На данный момент фамилия Василевский — пустой звук. За ней ни денег, ни связей, ни власти. Мало того, объявятся старые враги и кредиторы. Виталий, отец Аскольда, их много нажил за свой недолгий век. Аскольд от них отбивался всю жизнь, и в другой губернии укрылся не от хорошей жизни. А теперь это ляжет на твои плечи.

С каждой его фразой я хмурился всё больше. Частично потому, что продолжал отыгрывать роль бесхитростного юноши. Но во многом Вяземский был прав. Просто я раньше не хотел особо задумываться об этом. И самое главное — не хотел отказываться от своих планов. Частично из упрямства, частично действительно чувствовал себя обязанным перед Аскольдом и его семьёй. Да и просто из шкурных соображений — имея усадьбу, я по крайней мере жильём обеспечен.

— Я не хочу отказываться от наследия моего отца! — проговорил я вслух.

— Понимаю, — мягко улыбнулся Вяземский. — Но то, что человек хочет и то, что ему на самом деле нужно — порой совсем не одно и то же, Богдан.

— И что же мне, по-вашему, действительно нужно?

— Опора. Люди, на которых ты можешь положиться. Семья. Только для нефилима это слово имеет несколько иное значение, чем для простых смертных.

— И в чём отличия?

— Нефилимы ведь почти бесплодны. Так что глава семьи не может опираться на поддержку многочисленных братьев, сыновей, племянников и прочих кровных родственников. У нас их просто нет. Но, может, это и к лучшему. Потому что в семью мы принимаем единомышленников. Людей, которым по-настоящему можем доверять.

Это я уже и сам понемногу понял, постепенно узнавая всё больше об устройстве местных аристократических семей. Это, по сути, действительно не столько семьи, сколько что-то вроде мафиозных кланов, стержень которых составляют потомственные нефилимы, носители дворянского титула. При этом они сконцентрировали в своих руках столько имущества и власти, что даже для управления всем этим добром им требуется немалый штат. Не говоря уже о защите. И потому кланы собирают в своих рядах других Одарённых. В основном молодую кровь — тех, у которых Дар проявился спонтанно, за счет мутации, вызванной воздействием эдры. Ну, а также бастардов вроде меня, или потомков распавшихся или разорившихся кланов.

Нетрудно было понять, куда клонит Вяземский. Конечно, я с его точки зрения перспективный кадр, таких упускать нельзя.

— И вы готовы предложить мне работу? — напрямик спросил я.

— Я… рассматриваю эту возможность, — пряча усмешку, ответил губернатор, видимо, снова оценив мою деревенскую непосредственность. — К примеру, с гибелью Каменева остро встал вопрос о новом телохранителе для Лизы…

Вот это поворот! Работёнка-то не особо хлопотная — вряд ли на Лизавету часто покушаются (хотя, кто знает, кто знает…). Но это ведь придётся круглыми суткам торчать рядом с ней, и прощай все остальные планы.

Зараза… И как же теперь технично отбрехаться?

Вяземский воспринял моё замешательство по-своему и откровенно рассмеялся.

— Не прямо сейчас, конечно! При всём уважении, Богдан, но я не могу доверить безопасность своей единственной дочери… скажем так, непроверенному человеку. Нужен человек надёжный, многократно доказавший свою верность. Каменева вообще трудно будет заменить. И не только потому, что у него был очень сильный защитный Дар. Главное — он был предан, как пёс, и любил Лизу, как собственную дочь. Она буквально росла на его глазах — ей было девять, когда я его к ней приставил. И он ни разу не подвёл меня. Хотя случаи бывали… всякие.

— Неужели вам, с вашим положением, кто-то угрожает?

— Времена сейчас неспокойные. Да и вообще, у нефилимов врагов хватает. Анархисты. Упыри. Белые голуби. В конце концов, другие кланы, которым ты когда-то перешёл дорогу. У долголетия есть и некоторые недостатки. Некоторые старые распри могут длиться десятилетиями.

— Понимаю.

— Тогда должен понимать и другое. Раз уж ты решил обосноваться в Томске, то… честно говоря, выбор у тебя не так уж велик. Карьеру можно сделать либо работая на генерал-губернатора, либо… — он скользнул взглядом по знаку Священной дружины на моей груди. — На императорской службе.

— В любом случае, это ведь работа на благо империи.

— Да-да, безусловно, — серьёзно ответил он, однако от меня не укрылась нотка сарказма в его голосе. — Но всё же… Столица далеко. И, несмотря на все достижения современной техники, расстояние это всё ещё играет огромную роль.

— Да, наверное. Но я пока не задумывался над этим выбором. Честно говоря, я думал, что можно как-то… совмещать.

Вяземский добрые полминуты буравил меня холодным изучающим взглядом. Даже перестал изображать приветливую улыбку. Наконец, продолжил — медленно, будто взвешивая каждое слово:

— Это было бы для тебя наилучшим выходом. И для меня свой человек в Священной дружине был бы очень полезен. Ты ведь… мой человек, Богдан?

— С утра был ничейный, — пожал я плечами.

Он снова рассмеялся — на этот раз точно искренне. И поднялся с кресла.

— Ну, раз уж у нас такой доверительный разговор, Богдан… Что расскажешь насчёт твоего Дара? Это тоже важно для твоего дальнейшего будущего. Насколько мне известно, тебе передался целительский Аспект от Аскольда. Но после того, как ты завалил албыс, у тебя должно было появиться ещё что-то… А может, что-то было и до того. Какой-то боевой Аспект, не так ли?

Я замешкался. Наслышан был, как нефы не любят раскрывать друг перед другом карты. Но сейчас-то случай особый. И если я хочу и правда заинтересовать губернатора, то, наверное, надо постараться его чем-то впечатлить. Но не слишком.

— Эм… Это сложно объяснить на словах, Сергей Александрович…