Я решил переместиться к аллее, ведущей к учебному корпусу Горного института, и подкараулить там Варвару с Полиньяком. Мы всегда шли одним и тем же коротким маршрутом, и в это время ребята уже как раз должны быть где-то в парке.

Сложнее всего было не разыскать их и даже не привлечь их внимание, аккуратно окликнув из кустов. А угомонить завопившего от радости Полиньяка.

— Oh mon Dieu, Богдан, ты жив! Мы так рады! Мы так волновались…

Я за шиворот затянул его поглубже в кусты, зажимая рот ладонью. Варвара, хоть и тоже выглядела очень взволнованной, всё же вела себя куда тише и просто последовала за нами. Хоть немного укрывшись от лишних глаз, я отпустил француза, и тот продолжил болтать, едва я убрал ладонь от его рта.

— Ты где был вообще⁈ И что на тебе за наряд? О, да ты же босой! Простудишься!

— Потом, Жак, всё расскажу потом. Лучше отсыпь-ка мне мелочи на извозчика.

— Что?

— Деньги гони, говорю! Пару пятаков хватит. И пальто снимай.

Полиньяк, будто загипнотизированный, начал стаскивать пальто, при этом продолжая меня обо всём расспрашивать. Тут даже Варвара вмешалась:

— Да угомонись ты, Жак. Не видишь, не до того Богдану. Ты на него взгляни — на нём лица нет, и взъерошенный весь, как будто в куче мусора спал…

— Почти угадала, — зябко ёжась, кивнул я, натягивая пальто Полиньяка. Оно мне было чуть длинновато, а в плечах изрядно жало. Но я уже успел так намерзнуться в одной рубахе, что был рад любой тёплой одежде.

— Но что случилось-то?

— Не сейчас, Варя. Мне сейчас нужно выбраться на улицу, а там — извозчика словлю и домой. Вечером поговорим!

Я, избегая дальнейших расспросов, ринулся прочь через кусты.

— Богдан, погоди! А если спросят, почему ты сегодня не на лекциях? — выкрикнул вдогонку Полиньяк.

— Ну, соври чего-нибудь.

— Что соврать?

— Господи, Жак, да что угодно! Заболел. Уехал. Спать лёг. Всё, ребят, мне пора!

Перекинув через плечо лямку сумки с украденными книгами и зажимая в кулаке одолженные у француза медяки, я поспешил прочь.

Мне и без лекций сегодня точно будет чем заняться.

Свой запас невезухи я, похоже, с лихвой израсходовал за сегодняшнюю ночь и утро, так что до особняка добрался без происшествий. И даже дома удалось пробраться в свою комнату, не попавшись на глаза Демьяну.

Там я избавился, наконец, от жутко колючего и неудобного костюма, больше похожего на власяницу, которой себя истязали средневековые монахи. Отмылся и погрелся в ванной, переоделся и через тайный ход, ведущий из подвала кухни, поднялся в княжеский кабинет.

Здесь я вообще решил обустраиваться основательно, но держать этот факт в тайне от ребят. Для них остальные части особняка, кроме крыла для прислуги, по-прежнему были закрыты, и даже на сами двери, ведущие туда, Демьян демонстративно навесил здоровенные амбарные замки. После того, что случилось с Полиньяком, подобные меры предосторожности уже не кажутся паранойей. Лучше, чтобы о секретах особняка никто не знал, кроме нас с Велесовым.

Несмотря на хлопотное утро, чувствовал я себя неплохо. Лучше, чем когда-либо за последние дни. И даже не потому, что в кои-то веки мне удалось поспать больше, чем пару часов, не мучаясь при этом бесконечными кошмарами. Скорее воодушевляло то, что в противостоянии с албыс наметился хоть какой-то просвет.

Да, «прижигание» сущности албыс в Сердечнике прошло не совсем гладко, но всё же тварь здорово ослабла. И даже если это временная передышка на пару дней — я был рад и этому.

Второй источник хорошего настроения — это, конечно, попавшие мне в руки книги Кати Скворцовой. По натуре я не столь любознательный, как Полиньяк, но сейчас, усевшись за огромным письменным столом и обложившись книгами и бумагами для записей, я прекрасно понимал француза. Тем более, что информация, сокрытая конкретно в этих фолиантах, была для меня действительно бесценной.

«Бархатной книге» я уделил меньше всего времени. Первое впечатление оказалось верным — это действительно был просто сборник биографий всех дворянских родов Российской империи. Описания Даров каждого их представителя были довольно скупыми, зато подробно описывались мало интересующие меня детали — кто на ком женился, кто какие должности занимал и какими активами владел. Я из интереса прочел разве что статьи, посвященные Василевским и Орловым. Но и тут ничего нового не узнал, тем более что книга была старой редакции, от 1850 года, и например, о детях Аристарха Орлова там вообще ничего не было указано. Как, впрочем, и о детях Аскольда.

С «Зерцалом доблести» я провозился куда дольше. Чтиво было не из простых — хоть само издание и датировалось примерно теми же годами, что и «Бархатная книга», но слог там был явно из 18 века — тяжеловесный, с кучей непривычных оборотов и слов. Скорее всего, был сохранён язык оригинала. Но, поскольку это было уже более современное издание, к нему прилагались обширные комментарии, которые здорово способствовали пониманию.

Так что я постарался хотя бы по диагонали пробежаться по всему тексту, по наиболее важным пунктам делая заметки в блокнот.

Надо сказать, в итоге чтение здорово продвинуло меня в понимании того, как всё устроено в империи. Хотя возникли и некоторые новые вопросы.

С одной стороны, по основным положениям этого трактата неплохо прослеживался изначальный замысел его автора, Петра Великого — о создании в Российской Империи новой аристократии из нефилимов. Но с другой — даже я, находясь в этом мире без году неделя, видел, что реальность сильно расходится с декларируемыми в «Зерцале» принципами.

Я уже знал, что Пётр был первым русским царём-нефилимом, и с него и пошло это новое дворянство. Но в детали всего этого процесса я не вникал, а они оказались довольно занятными. И в книгах по истории, которые я читал, например, в поезде по дороге в Томск, они были даны очень поверхностно. В то время как в комментариях к «Зерцалу» — весьма толково и доходчиво.

Итак, к тому моменту, когда Пётр снарядил свою знаменитую экспедицию в Сайберию в 1710-х годах, Око зимы существовало уже больше сотни лет, со всеми вытекающими последствиями. Количество Одарённых, особенно к востоку от Урала, росло, попадались среди них и весьма сильные — те, кого сейчас называют нефилимами. Однако отношение к ним было… мягко говоря, настороженное. Да чего уж там — враждебное. Оно и немудрено. С точки зрения обывателей тех лет Одарённые — это не иначе как нечистая сила.

Собственно, Священная дружина, учреждённая впоследствии Петром для охоты за вампирами и прочими нежелательными нефами, была создана не на пустом месте — целые отряды истребителей Одарённых появились задолго до этого, и действовали они в основном под эгидой церкви.

Особенно непримиримы в отношении Одарённых оказались старообрядцы и различные радикальные секты. Одна из них — Белые голуби — судя по комментариям к «Зерцалу», продолжает свою деятельность до сих пор. Ну, по крайней мере, пятьдесят лет назад, во времена выхода этого переиздания, секта точно ещё существовала, хоть и была вне закона.

Отмороженные ребята, если верить описаниям. Их ещё называют Скопцами, потому что во имя веры и стремления к духовной чистоте они прибегают к добровольной кастрации. И это в дополнение к полному отказу от спиртного, курения и прочих земных соблазнов.

Помимо борьбы с нечистой силой Белые голуби славятся тем, что члены их общины исключительно работящи, не склонны к стяжательству, а честное слово их крепче любых нотариально заверенных контрактов. Всё заработанное они сдают на нужды общины, и ходят слухи, что обороты у скопцов многомиллионные, благодаря чему секта даже после официального запрета на деятельность остаётся очень влиятельной. Особенно за Уралом, где влияние канонической церкви слабее, чем в европейской части России.

Впрочем, и каноническая русская церковь до Петра, да и в первые годы его правления тоже истребляла Одарённых так, что никакой испанской инквизиции и не снилось. Тем более что на Руси в те годы Одарённых появлялось куда больше, чем в других странах — это сейчас эдра рассеялась уже по всей планете.