В деревне, увидев невестку, Алёна крепко её обняла. Женщины, потерявшие брата и мужа, снова расплакались.

- Тёть Алён, ты обещала, - строго напомнил ей Лёха.

- Да, прости, как тут удержаться… - утирая слёзы платком, ответила Алёна. – Проходи, Милочка, хочешь отдохнуть?

- Не хочу, спасибо. В больнице наотдыхалась. Проводи меня на кладбище, на могилу к Богдану хочу.

- Может не надо? – перестраховывался Лёха. – Мы сейчас уедем, вы вдвоём остаётесь, мало ли что?

- Всё будет в порядке. Я уже успокоилась, - ответила ему Меланья.

- Ну, смотри, как знаешь.

* * *

На деревенском кладбище было тихо. Время подходило к обеду, и посетителей почти не было. Идя по проходу мимо могилок, Милка старалась не смотреть по сторонам. Она сохраняла силы, чтобы увидеть мужа, пусть призрака, пусть безмолвного, но увидеть. Подойдя к кресту с венками, она поняла, что её надеждам не сбыться. Сколько не звала, Богдана она не чувствовала.

- Алён, а могила деда Степана далеко отсюда? - словно очнувшись ото сна, спросила она женщину.

- Да тут, рядом, - она рукой показала направление.

Милка подняла глаза от фотографии мужа и посмотрела в ту сторону, куда указывала сестра покойного. Увидев дымку с очертаниями старика, ведунья направилась в ту сторону. Алёну она жестом попросила не ходить за ней.

- Это вы? – мысленно обратилась она к Степану, когда подошла ближе.

- У нас не было выбора, наш род не должен страдать из-за слабых, - также беззвучно ответил ей старик.

- Вы могли просто лишить его дара, зачем душу забрали?

- А это был его выбор, он так сам решил. Ты его здесь не жди, он уже далеко. Зря ты меня тогда не послушала, зря, - призрак рассеялся, и ведунья направилась к выходу с кладбища.

- С тобой всё в порядке? – догнала её Алёна.

- Терпимо, - коротко кивнула Милка.

* * *

Отец забрал Меланью в Сухиничи, предлагал пожить с ней, чтобы она не чувствовала острого одиночества, но дочка отказывалась. Из дома она практически не выходила, иногда в магазин и в парк прогуляться. Живот рос, состояние малышей было в норме, сердечки бились и хорошо, а то, что они с ней больше не общаются, переживёт. Родятся, подрастут, научатся говорить, вот тогда и дадут ей порцию своих вопросов.

Ей часто звонил Егор, но она упорно не брала трубку. Лёха предлагал приехать помочь, но и здесь она отказывалась. Часто медитировала, не пропускала ни одного рассвета, копила силы на роды. Тянул недостроенный дом в Становке, но понимала, что сама с этим не справится. Отцу после операции на сердце стало лучше, но напрягать его такими заботами, как строительство не хотелось.

Однажды, сентябрьским вечером в её квартире раздался звонок.

- Опять ключи забыл, - пробурчала она, вставая с дивана и направляясь к двери. – Говорила же ему, прицепи к связке.

Она повернула два раза ручку замка и потянула на себя дверь. Это был не отец. На пороге стоял Егор.

Первой реакцией было закрыть дверь и не впускать его, но крепкая рука Малого не дала ей этого сделать. Не спрашивая разрешения, он зашёл и закрыл за собой дверь.

«Как хозяин», - мелькнуло в голове у Меланьи.

- Ты не берёшь трубку, поэтому я приехал, - ответил он на её немой вопрос.

- Чаю хочешь? – она стояла перед ним такая маленькая, хрупкая, с выпирающим животом.

- Я больше так не могу, - выдохнул он и, сделав шаг в её сторону, крепко обнял Милу, спрятав лицо в её огненные кудри. – Я не могу без тебя.

У него просто сносило крышу от одного её вида. Она такая красивая, такая точёная, такая сочная, такая желанная… Мысли об обладании этой рыжей ведьмой спотыкались об её большой, беременный живот. Да, её милые пухлые губки, её вздымающаяся от дыхания грудь…

Чтобы больше не видеть всего этого соблазна, Егор без разрешения ступил в квартиру и, обхватив её хрупкое тело своими огромными лапищами, прижал к себе крепко-крепко. Он зарылся лицом в лёгкий аромат её огненных кудрей и замер.

«О, как она прекрасна, как сладка, никогда бы не отпускал…»

Тем временем Мила тщетно пыталась выбраться из крепкого захвата Малого. Как тисками, он сжимал её всё сильнее, то что она ему говорила – он не слышал. Наконец, отведя ногу подальше назад, она с силой ударила его по голени.

- Егор, отпусти, мне больно!

Парень резко дёрнулся от боли и отпустил ведунью.

- Прости, прости, пожалуйста, - торопливо произносил он. – Я рядом с тобой теряю контроль, забываю обо всём, прости.

Он потирал саднящую ногу, а она оправляла переехавшую на бок футболку.

- Зачем ты приехал?

- Чтобы увидеть тебя.

- Увидел?

- Да.

- И что дальше?

- Я больше не оставлю тебя. Понимаешь, у меня всё сводит внутри от того, что ты не рядом. Я за эти два месяца так себя извёл, врагу не пожелаешь. Ты должна быть моей. Ты будешь моей. Ты уже моя.

Он говорил на полном серьёзе, в его взгляде не было даже тени сомнения, всё, что он сейчас говорил, было простым утверждением, будто других вариантов не существовало вовсе.

- Егор, вообще-то, такие вопросы решаются с учётом желания обеих сторон. Ты для себя всё решил, а меня не спросил? Вдруг я не согласна?

- А ты не согласна?

Этот простой, даже наивный вопрос привёл Милку в замешательство.

- Конечно не согласна, а ты был уверен, что я так сразу приму твоё предложение? Ты строил планы, даже не предусматривая мой отказ?

- Сколько тебе нужно времени, чтобы согласиться?

Похоже, он издевается над ней. Какое время? Какое согласие? Этого разговора вообще не должно быть, что он там себе напридумывал?

- Давай успокоимся и попьём чаю, - примиряюще предложила она. – Тебе уже поздно ехать домой, и я, так и быть, разрешу тебе здесь переночевать, а утром ты уедешь, хорошо?

- Хорошо, - послушно ответил Егор, но в его интонации Милка почувствовала, что он не сделает того, что обещает.

- Пойдём на кухню.

Идя впереди него, она спиной ощущала его силу. Эдакий медведь, человек гора, груда мускулов, и совершенно не вяжущийся с этим внешним видом добрый, заботливый взгляд. Он него веяло надёжностью, железобетонной надёжностью, а ещё она очень ярко ощущала его желание. И нет, это была не похоть, это было желание сделать своей, стать хозяином, взять ответственность на себя и дать ей расслабиться.

- Тебе положить сахар? – Меланья подошла к нему слишком близко, это было непростительной ошибкой, конечно же, он этим воспользовался.

Поймав её запястье в свою большую ладонь, он провел цепочку нежных поцелуев от кончиков пальцев, до сгиба локтя. Второй рукой он обнял её, по-хозяйски усаживая к себе на колени. Какой чай? Мила очнись, эти твои иллюзии, что ты всё можешь контролировать, разбились вдребезги о напирающую уверенность Егора. Ну почему ты не можешь ему противостоять? Выгони его, кем он себя возомнил? Но внутренняя борьба никак внешне не проявлялась. Её тело стало мягким и послушным, будто давно ждало, чтобы с ним поступали именно так.

Егор неотрывно смотрел на Меланью и гладил её по щекам, пропускал меж пальцев упругие рыжие локоны, касался её губ. Она была неподвижна. Замерла и еле дышала. Боится? Нет, скорее прислушивается к своим ощущениям. Как же она прекрасна. Он притянул её ближе и поцеловал в губы долгим, нежным поцелуем.

Она не оттолкнула, не возмутилась, но и не ответила на поцелуй. В какой-то момент он почувствовал, что она сильно напряглась.

- Что-то случилось? – спросил он. – Тебе неприятно?

- Толкаются, - с нежной улыбкой на губах произнесла она, прижав обе руки к выпирающему животу.

Егор, не спрашивая разрешения, поднял её футболку и аккуратно, одним пальцем, коснулся выпирающей сквозь кожу детской пяточки. Выпирающий бугорок втянулся, но тут же на его месте вырос новый, но уже крупнее.

- Головка? – заворожено касаясь её ребенка, спросил он.

Меланья молча кивнула.