Красота здесь была невероятная. Мила очутилась в пещере из этого камня. Каменные своды были разной структуры, где-то кварц оставался угловатым с неровными краями, а где-то гладким и блестящим, как леденец. Прикасаясь пальцами к стенам, Мила чувствовала прилив сил и какую-то удивительную нежность, разливающуюся по телу. Это ощущение грело и вызывало на лице мягкую улыбку. Здесь не было детской беззаботности и лёгкости, скорее глубокая мудрость и обнимающие тайны.

Настолько приятно ей давно не было, решив ещё немного удлинить своё пребывание здесь, девушка села прямо на камни, бессмысленно водя руками по кварцу и самозабвенно принимая идущую к ней ласку. Так хорошо, так волшебно. Время шло плавно и тягуче, казалось, что она здесь всего несколько минут, но откуда-то раздавался настойчивый шум, который сбивал с расслабляющей волны.

- Вернись, вернись, - несильно тряс Меланью за плечи Богдан.

Он уже помог тестю, выпил кружку чая, заботливо заваренного Светланой, вернулся домой к любимой и обнаружил её в состоянии транса. Вокруг лежали дедовы камни, которыми он пользовался для путешествия по мирам. Красный, зелёный, голубой, прозрачный, чёрный и другие, одного не хватало. Вот торопыга, никогда не спросит, всё сама, везде сама. И он, тоже хорош, надо же было их забыть на полке, теперь от допроса не отвертеться.

Не хватало розового камня и, судя по плотно сжатым кулакам ведуньи, он был в одном из них. Хорошо, что красный не взяла, усмехнулся колдун и начал мягко выводить свою любимую обратно в наш мир.

Милка вернулась в комнату и сначала непонимающе хлопала ресницами по сторонам, пока не увидела сидящего на стуле Богдана.

- Это ты меня вернул? Ругать будешь?

Она осознавала свою неправоту, сейчас она даже ощутила возможную опасность и волну негодования, исходящую от колдуна.

- Мил, так нельзя. Ведь ты сама понимаешь, что нельзя, почему ты так делаешь?

Он с укором смотрел на неё, и хотелось провалиться сквозь землю. Почему она не успела, почему он так быстро вернулся? Взглянув на часы, она отметила, что с момента его ухода прошло чуть больше двух часов. Вот это да! А ей казалось, что совсем чуть-чуть, значит там время по другому идёт?

- Ты мне хоть что-нибудь скажешь? – муж сидел и, глядя в упор, ждал ответа.

- А не надо было от меня ничего скрывать! – решив, что лучшая защита – это нападения, Милка смело шагнула в атаку. – Если бы ты мне сразу всё рассказал и показал, у меня не возникло бы больше вопросов. Богдан, я же тебя просила доверять мне, почему ты от меня всё скрываешь? Ты уже не мой учитель, ты мой мужчина, я хочу знать тебя полностью, а мне постоянно, то там, то тут попадаются твои «шкафы со скелетами». Я не хочу так!

- Мил, успокойся, не нападай, - с удивительной лёгкостью ответил он. – Сразу раскрывать всё опасно, там много, ты закопаешься, не торопись, всему своё время.

- Хорошо, допустим, ты так обо мне заботишься, но зачем ты мне врёшь? Почему ты сразу не рассказал про камни, к чему такая загадочность? «Я умею открывать миры», - передразнила она его. – Теперь я тоже умею открывать миры, почему ты это скрывал? Не хотел делиться? Не хотел, чтобы я играла в твои игрушки? Боялся, что сломаю? Что тобой двигало?

Мужчину переполняло желание схватить эту вздорную девчонку и хорошенько отшлёпать, чтобы неповадно было, но она не просто непослушная женщина, она его любимая ведьмочка и будущая мама их детей. Погасив в себе волну ярости, Богдан направил разговор в другое русло.

- Мила, давай вместе успокоимся и пойдём пообедаем, я всё тебе расскажу в своё время, обещаю, клянусь! – он крепко прижал ладонь к груди в закрепительном жесте. – Но и ты мне пообещай, пожалуйста, не лазить в неизвестные места без моего ведома, очень прошу.

Милка чувствовала за собой вину, червяк сомнений скрёбся в груди, убеждая закончить разговор именно сейчас и не лезть дальше. Но вздорная голова уже открыла рот и сказала:

- Обещаю, если про камни расскажешь как есть, без выдумок и вранья.

- Хорошо, - улыбнулся Богдан. – Расскажу.

Сидя за кухонным столом он рассказывал ей про своё детство. Он был единственным внуком, остальные девчонки, принимать силу деда готовили с мальства, скучное это было занятие, но дед имел подход к внуку. Вот тогда то он и научил в камушки играть. Сначала был только белый опал доступен, по нему мальчишкой ещё на ромашковое поле попадал, небо голубое, облака кучевые, огромные, всегда тепло и хорошо.

- Этот мир ты от меня закрыла, - с нотками сожаления в голосе промолвил колдун.

- Я даже не трогала этот камень, - пыталась оправдаться Меланья.

Но Богдан махнул рукой и продолжил свой рассказ.

Дед ему про свойства остальных камней не рассказывал, да и не показывал их вообще, этот мешочек мужчина обнаружил уже потом, когда силу принял и похоронил старика. Вот тогда и заигрался не на шутку, проверял, исследовал, испытывал.

- А почему ты мне сразу об этом не рассказал? – обиженно надула губки Мила.

- Расскажи тебе, - Богдан в голос засмеялся. – Ты от меня не отстала бы, пока я тебе все не показал, так?

- Так, - она тоже улыбалась. – Показал бы и дело к стороне, всё равно всё вскрылось.

- Эх, торопыга, пообещай, что без меня никогда к ним больше не прикоснёшься.

- А то что? – нарочно испытывала она его терпение, хитро заглядывая в глаза.

- А то залюблю до изнеможения, - шутливо-угрожающим тоном прошептал он ей прямо в ухо и подхватив на руки закружил, закрыв её рот своими губами.

Богдану не спалось. Мила сопела рядом, разметав по подушке свои огненные кудри, а он уже целый час рассматривал белый потолок. Мыслей было много, за время его проживания здесь они копились и наслаивались друг на друга, не давая концентрироваться как раньше. Он всё делает неправильно. Он вообще живёт неправильно. Всё должно было быть по другому.

Колдун почему-то вспомнил свою юность, крепкого ещё тогда деда, его учение, силу. Там в далёком прошлом старик пророчил ему идти за предками, придерживаться традиций, завести семью, воспитать детей, а потом выбрать внука. Так в их роду делалось поколениями, сильный род, древний. А Богдан решил всё поломать, молодой, кровь горячая, бунтарь. Хотелось яркости, эмоций, удовольствий.

Сбежал от своей судьбы в двадцать, не подхватил её на руки в тридцать, а сейчас в сорок с лишнем с ведьмой связался. О каких внуках может быть речь? Как сейчас на него оттуда смотрят?

Милку он любил, очень страстно и одновременно нежно, но всё чаще стал ловить себя на том, что рядом с ней становится слабее. Тогда, когда они жили в лесу, и он давал ей знания, а его мир давал ему силы. А здесь, в этой тесной квартире, будто сжимает, давит со всех сторон, не даёт дышать глубоко. Светлая сторона любимой стирает его тень, бытовые дела и заботы о будущем перетягивают, не давая думать о важном. И аскеза... Как сильно он тогда на ней поднялся, а сейчас плотские утехи разбили вдребезги его стержень. Он стал мягким, послушным, ласковым.

Поморщившись от своих умозаключений, Богдан встал с кровати и направился в ванную. Нужно очистить голову, на свежий ум легче правильные мысли приходят. Из зеркала на него смотрели уставшие глаза, сильные руки упёрлись в края тумбы под раковиной, взгляд пробежался по лицу, зацепился за изломы на коже и медленно пошёл внутрь, погружаясь всё глубже и глубже.

Очнулся он тогда, когда в дверь раздался настойчивый стук. Не отвечая, он окончательно вернулся в настоящий мир и плеснул на лицо холодной воды. Решение принято, ему нужен восстановительный период.

- С тобой всё в порядке, - заботливо спросила Меланья, обратив внимание на суровый вид Богдана.

В последнее время он был с ней нежен и заботлив, а сейчас, будто в прошлое вернулась, в день их первой встречи.

- Всё в порядке, пойдём спать, - он слегка подтолкнул её по коридору, придавая направление, что тоже удивило.