Лицо Малого уже приобрело обычный цвет, но поддерживать друга в этой теме он явно не хотел. Коротко буркнув: «никак», Егор продолжил уминать деревенскую жареную картошку с салом.

- Эх, скучные вы, - махнул Лёха ещё одну стопку смородиновой настойки и, приобняв Машку за талию, смачно поцеловал её в губы. – Вот у нас с Манюней любовь, а у вас сонное царство.

Около десяти все разошлись и в доме остались только Мила, Богдан и Егор. Крепкий малый помог девушке провести вечерние уходовые процедуры с Богданом и молчаливо удалился спать. А у Милки в голове крутилась Лёшкина бравада. А может он прав, доктор сам говорил – нужно провоцировать, чем не повод? Если физически Богдан слышит, то возможно и энергии чувствует, а от Егора пахнуло страстью, это она точно определила. Так может попробовать?

***

Богдану дико хотелось пошевелиться. Из хрусталя его вышвырнули, это он почувствовал, от прощального обжигающего дыхания дракона горело всё тело. Но вот открыть глаза и двинуть хотя бы пальцем он не мог. На тело будто навалилась вселенская усталость, сил не было вообще. Он, как в тумане, слышал голоса медперсонала, чувствовал, как к нему прикасаются руки, но ответить не мог. Напрягался, пытался собрать силу, но её не было совсем.

Колдун чувствовал манипуляции со своим телом, ощущал, что его везут куда-то, слышал голос Меланьи и Алёны, но путанность в сознании мешала разобрать, что ему говорят. Потом он оказался там, откуда его выгнали. Дом деда Степана. Здесь ему никогда не рады. Зачем он тут?

Понимая своё полное бессилие, колдун решил наблюдать, что будет дальше. Вот к нему прикасаются родные ладошки любимой. Она делится с ним своей силой, она что-то говорит. А он настолько слаб, что не слышит её слов и не может удержать и крупицы того, чем она делится.

Ладно, подожди, не спеши. Сквозь закрытые веки он определял время суток. Ночью он заставлял себя отключаться, а днём принуждал прислушиваться, чтобы хоть понять о чём говорят вокруг. Первым он стал понимать детский лепет. Односложные повторяющиеся слова доходили до его сознания и тем самым будоражили и без того растерянный мозг.

«Милка уже родила? Дети уже говорят? Сколько я уже в этом сне? Как выбраться?»

Спустя пару ночей он впервые за долгое время разобрал своё имя, произнесённое любимой. Она его зовёт! Все остальные слова были ещё непонятны, но это уже и так прогресс. «Всё будет хорошо», - твердил он себе без остановки, - «я выберусь».

Детский лепет и заливистый смех был в доме каждый день. Голоса женщин он уже распознавал, а по вечерам добавлялись мужские. Был среди них знакомый, прямо выбешивающий его голос. Кто? Кто это здесь? Почему его от этого голоса передёргивает?

Милка лечила любовью, её тепло согревало, иногда казалось, что сердце начинает биться чаще. Он уже начал понимать некоторые фразы, из которых понял, что с ним всё в порядке, но он находится в летаргическом сне. Вот так сюрприз. Соберись Богдаша. Раз всё так просто, почему ты не можешь проснуться? Ты же не просто человек, ты колдун в конце концов.

Следующими проявились энергии находящихся рядом, Богдан начал чувствовать то, что направлялось на него. Больше всего было жалости, она буквально парализовывала, не давала вздохнуть полной грудью, придавливала к кровати. Богдану хотелось кричать, чтобы его перестали жалеть, но он не мог.

Однажды вечером, когда он привычно пытался разобрать всё о чем говорили находящиеся рядом, он явно ощутил укол стёба. Тот бесячий голос начал над ним издеваться, давая сил на ответную ярость. Этот поток перекрывали женщины, они жалели и не давали вздохнуть. А бесячий голос снова и снова подтрунивал над колдуном.

«Да кто же ты, черт возьми? Почему я тебя так ненавижу? Но от ярости я становлюсь ближе к пробуждению, я чувствую это, только не замолкай! Скажи ещё что-нибудь!»

Но чуда не произошло, голоса смолкли, с его телом проделали ряд манипуляций и оставили в покое. Свет погас. Наступила долгая беззвучная ночь.

- Егор, мы должны это попробовать, - Милка в темноте присела на краешек дивана, на котором лежал Малой. – Я тебе обещаю, ничего страшного не произойдёт, но сделать это нужно максимально естественно.

Парень молчал. Повернувшись к ней спиной, он упорно делал вид, что спит. Она его понимала, сама целый час обдумывала и взвешивала, прежде чем такое предложить. Но это действительно может помочь. В ситуации с Богданом нужно пробовать разное, Лёха прав. Медицина не помогла, нахождение дома тоже, вечный шум от ребёнка не возымел силы, и даже её призывы не действовали. А вдруг его это проймёт? Вдруг услышит, почувствует, пробудится…

- Егор, я знаю, что ты не спишь. Давай обсудим, если это для тебя так сложно я отстану, но если можешь помочь – помоги.

Пружины натужно заскрипели, выдерживая разворот тяжёлого тела парня, а на Милку пахнуло густым плотским желанием. Такого она не ожидала. Егор по-настоящему её хотел? И она не замечала? Как он это скрывал?

- Уходи, - сдавленно процедил он. – Я не хочу этого делать, могу помочь физически, могу привезти-отвезти, но на такое я не пойду, не проси.

Каких сил ему стоило это говорить, каждое слово, как по натянутой струне.

«Лёха – придурок, и мысли у него такие же, хватило ума вслух озвучить, кобель», - мысленно разносил друга в пух и прах Малой.

Милка давно ему в душу запала, ещё с тех пор, как её голой в бане увидел, когда Лёху от демона избавляли. И зачем его тогда понесло туда, предупреждали ведь – сидите дома. А он полез… Демонический взгляд изумрудных глаз, огненно рыжая грива волос, нежное упругое молодое тело… От внезапно нахлынувших воспоминаний заныло внизу живота. Одного вида хватило, чтобы в ступор впасть, но понимал, не потянет, поэтому даже не пытался.

А потом эта поездка в заброшку, так рядом и так далеко. Тогда спасали её шрамы после пожара, пугали и не давали даже мысленно прикоснуться. А сейчас она такая красивая, такая близкая, сама предлагает то, что он вожделеет, но ему приходится сдерживать себя и отказываться. А как иначе? Она уже не свободна, с ними в одной комнате её мужчина.

- Егор…

Снова этот чарующий голос, зачем она его испытывает, это просто невозможно, нужно скорее уйти. Малой резко вскочил с дивана и потопал на кухню, может холодная вода отрезвит и успокоит. Только бы она за ним не шла, только бы в покое оставила.

Для Меланьи реакция Егора стала сюрпризом. Она давно знала этого добродушного здоровяка, но никогда не смотрела на него, как на мужчину. А тут такой посыл… А может это и лучше? Такая насыщенная страсть разбудит её любимого колдуна? Однозначно нужно пробовать. Отпор дать она всегда сможет, а вот вибрации такого желания мертвого должны разбудить. Здесь даже чары включать не нужно, всё уже и так горит. Решено.

Милка пошла на кухню вслед за Егором. Тот, не включая свет, шумно умывал лицо водой из-под крана. Ведунья взяла полотенце и протянула, заметившему её парню, нарочно коснувшись его руки своими пальцами.

Разряд. Егор прячет взгляд, трёт мокрую голову махровой тканью и бросает ее на стол, избегая рыжей ведьмы. Он быстро возвращается в комнату и старается сильнее закутаться в одеяло. Его уже просто трясёт от такой близости ведьмы.

- Мил, не надо, ты обещала отстать… - бросает он в темноту и крепко зажмуривается.

Тихие шаги приближаются к его дивану, мягкие руки настойчиво тянут одеяло, лёгкие пряди волос слегка касаются его кожи. В голове пульсирует кровь, мозг ничего не соображает, тело начинает жить своей жизнью. Он не чувствует сопротивления, не ощущает боли, которая пронзает насквозь, не слышит слов и возмущённого крика, он не реагирует ни на что, идёт к своей цели, берёт то, что хочет взять. Берёт неистово, грубо и никак не может насытиться.

- Ты бессмертный что-ли?

На спину Малому выливается ведро ледяной воды, чем мгновенно возвращает его в этот мир. От резкого охлаждения молодое сердце заходится, купаясь в адреналине, и неожиданно замирает.