— Для начала, — повторила я, глядя на Кэша, — его убили не здесь. — И я рассказала им о том, чего не хватало на том месте, где тело Лорена было брошено, за неимением лучшего слова.

Кэш внимательно наблюдал за мной.

— Ты прошла кое-какую подготовку.

Я проигнорировала это заявление и задала вопрос:

— В клане все знали об инициации?

— Да. Знали все, — ответил Кэш. — А что?

— Потому что если они все знали, что будет происходить здесь сегодня вечером, — произнес Коннор, — то, что тело оставили здесь — не случайность.

Кэш пошевелил челюстью, словно прожевывал слова.

— Прекрасно. Бери вампира, если хочешь. Она под твоей ответственностью. Мы и так потеряли достаточно времени, — сказал он, раздраженная магия клацнула воздух острыми, как иглы, зубами. — Мы выясним, кто или что убило Лорена, а потом разберемся с ним. Погнали.

Оборотни согласились меня игнорировать, свет и магия вспыхивали, когда они перекидывались, сбрасывая одежду и сменяя голую кожу на лапы и мех. Несколько мгновений спустя дюжина волков, пара койотов и гладкая темная пантера разбежались в поисках убийцы.

Коннор поглядел на Алексея.

— Ты не против вернуться на курорт, остаться с Джорджией и остальными? Мне станет легче, если ты будешь там. И они будут готовить ужин.

— Вот это мотивация, — ответил Алексей, затем отдал честь и молча направился к тропинке.

— Не возражаешь? — спросил Коннор, снимая свою куртку.

— Это твоя вечеринка, — ответила я, а потом поморщилась. — Прости.

— Все нормально. Я знаю, что ты имела в виду.

— Ты хочешь, чтобы я положила одежду на байк?

Впервые за несколько часов он улыбнулся.

— С ней все будет в порядке там, куда она упадет. Сделай шаг назад, пожалуйста.

Я так и сделала, вытащив свой кинжал на случай, если кто-нибудь наберется храбрости, пока Коннор перекидывается.

— Верное решение, — сказал он, и одежда упала на землю.

Я наблюдала за ним, позволив своему взгляду задержаться на этом углублении внизу его позвоночника, прямо перед непристойным изгибом его великолепно загорелой задницы.

— Я чувствую, как ты пялишься на меня, — сказал он, не оборачиваясь.

— Тогда ты очень восприимчивый. Ты сможешь меня понимать в волчьем обличье? Я имею в виду, твое понимание такое же, как когда ты человек?

— Можно сказать, мы делим все на «еду» и «не еду», а там как видно будет.

Я была уверена, что он шутит. Ну, по большей части уверена.

— Я тебя слышу и понимаю, — сказал он. — Но понимание человеческих слов… другое. Скорее понимание концепции, нежели восприятие отдельных слов. То же самое происходит, когда я человек. Я понимаю концепцию животных — запахи, звуки, инстинкты — иначе, чем в облике волка.

— А что насчет почесывания?

Он усмехнулся.

— Почесывание ценится в любой форме. Ну, приступим.

Магия вспыхнула, разожглась, закружилась вокруг его тела мерцающими волнами. Воздух наполнился светом, как вспышка фотоаппарата, резко высветив деревья и валуны. Я прикрыла глаза.

Когда магия рассеялась, я оглянулась. На том месте, где был Коннор, стоял волк. Большой и сильный, с серебристой шерстью и голубыми глазами, которые, несомненно, принадлежали ему, даже в таком облике.

Он подошел ко мне и встал рядом, так близко, что его бедро задело мою ногу. Я посмотрела вниз и решила, что сейчас не время и не место для почесываний. Предстояло еще более мрачное дело.

— Хочешь вести?

Он бросился бежать.

— Я так понимаю, это «да», — с ухмылкой сказала я и, наклонив голову, оттолкнулась, чтобы побежать за ним.

* * *

То, что мы двигались быстро, помогло мне почувствовать себя лучше на враждебной территории — и не только потому, что мы перемещались слишком быстро, чтобы заметить что-либо скользкое на земле. Деревья и подлесок были настолько густыми, что я не могла видеть дальше, чем на несколько метров перед собой, или больше, чем темную кромку неба над кронами. Вся эта флора пахла богато, свежо и немного специфично — чувствовались смешанные запахи разложения, возрождения и пребывания животных, которые жили здесь.

Склон постепенно увеличивался, пока мы не достигли вершины гранитного холма, возвышавшегося над озером, в тридцати метрах под нами тянулась дорога, а озеро казалось темным одеялом у ее края.

Мы остановились, чтобы посмотреть на блеклый порыв волн, на единственное золотистое пятно лодки, движущейся на юг. Задрав нос, Коннор понюхал воздух, ища улику, которая скажет нам, кто — или что — напало на Лорена. Я огляделась, но не увидела ничего на тропинке неподалеку или на скальной породе, что могло бы указать на убийцу.

Под нами завыл одинокий волк, его вой поднялся в воздух и закружился по утесу. Ему ответил второй волк, затем еще один, пока воздух не наполнил оркестр звуков, хор гармонизованных голосов.

Сомневаюсь, что большому количеству вампиров удалось стать свидетелями этого, стоять среди Стаи и слушать ее сонату. Я закрыла глаза, давая монстру возможность услышать, как вой волков поднимается и опускается, обвивая один другого. Некоторые вели мелодию — основную часть песни — в то время как другие пели или скулили по краям, добавляя свои собственные истории в большую книгу. Это было поразительно красиво и в то же время мучительно печально, хотя я знала, что у этого есть практическая цель.

— Они проверяют местонахождение каждого, верно? Убеждаются, что они все в безопасности? — Я посмотрела вниз на Коннора, а он поднял глаза на меня, но его взгляд был нечитаем.

— Рискуя оскорбить тебя, и я заранее извиняюсь за это, но не мог бы ты разработать какую-нибудь систему сигналов, когда ты в вольем обличье?

Он продолжал пристально смотреть на меня. Но взгляд казался холоднее.

— Один раз поскрести лапой означает «да», два означает «нет»? И не как одна из этих считающих лошадей, — сказала я, прекрасно читая выражение его морды. — Я не хочу, чтобы ты разыгрывал передо мной шоу. Я просто хочу иметь возможность общаться с тобой.

Я заставила себя продолжать смотреть в его стальные глаза, какими бы нечитаемыми они ни были, потому что мне казалось важным не отводить взгляд.

— Один означает «да», два — «нет», а три — «ты ведешь себя как негодница»?

Он один раз поскреб лапой.

Потом он поскреб три раза.

«Наверное, мне стоило этого ожидать».

Мы шли почти час, следуя по этой тропинке вдоль и вокруг холмов, отмеченных древними как свет валунами. Оказалось, тропинка заканчивается тупиком у другого ручья, проходящего через высокие гранитные плоскости.

— Конец тропы? — спросила я его.

Я почувствовала молниеносную вспышку силы еще до того, как увидела ее, и на этот раз мне удалось закрыть глаза. За моими веками все же вспыхнул красным свет от его трансформации. Когда снова наступила темнота, я открыла их и увидела, что он стоит рядом со мной совсем голый, уперев руки в бока.

— Да, если, конечно, ты не хочешь заняться скалолазанием. — Он поднял взгляд к десятиметровому выступу по другую сторону холодной, темной воды.

— Оно не входит в список моих интересов. Но если есть вероятность, что мы там что-то найдем, то нам, вероятно, следует довести дело до конца.

— Мы не будем этого делать, — сказал он, подойдя ближе к воде и присев перед ней на корточки. — Я не чувствую здесь запаха Стаи — или кого-либо еще. Вода глубокая, и если бы кто-то попытался ее пересечь, ему бы пришлось хорошенько поплавать.

— Устраняя запах, — догадалась я, и Коннор кивнул.

— По крайней мере, ненадолго. — Он поднялся. — На достаточное время, чтобы скрыть направление, в котором он ушел. Я бы предпочел искать по запаху, по следам, чему-то такому. А не наобум блуждать вокруг.

— Нам нужно больше информации, — произнесла я.

— Да. — Нахмурившись, он потер шею.

— Ты в порядке? — спросила я. — Похоже, тебе… не по себе. Дело в скребке лапой?