— Но ведь отец не стал бы выяснять отцовство на пустом месте? Я просто не понимаю, зачем бы ему было подозревать такое, если у них с мамой все было хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Официант приносит наш заказ, но я ловлю себя на том, что меня подворачивает от запаха базилика, зеленые листочки которого красиво разложены поверх подтаявшей и запекшейся сырной корочки. Олег как будто тоже это замечает и отодвигает пиццу на край стола.

— Слушай, Ви. В жизни у взрослых бывают разные ситуации, и даже идеальные пары иногда ссорятся. Бывает, что даже до развода. У меня с женой тоже был такой период и мы даже дошли до ЗАГСа, чтобы подать заявление о разводе. Но потом передумали. А еще Аня была жутко ревнивой. Никогда ее за этим не ловил, но уверен, что она регулярно обыскивала все мои карманы и проверяла телефон.

По его лицу мелькает что-то похожее на меланхолию, и черты на миг становятся более мягкими, как будто невидимый художник мазнул по наброску ластиком, чтобы сделать его более «живым». И впервые за многодневный «рисовательный» ступор, у меня возникает желание схватить первый же попавшийся под руку клочок бумаги и карандаш, и нарисовать его таким, как сейчас. А потом спрятать под подушку как свое самое большое сокровище.

— Кстати, Пашка был тем еще ревнивцем, — Олег снова мрачнеет. — Он мне ничего такого не рассказывал, но я бы не удивился, если бы в какой-то свой очередной приступ он действительно решился на что-то подобное.

Олег кивает на мой телефон, имея ввиду проклятый тест.

Но его слова все равно не кажутся мне убедительными, даже если у меня нет ни единого аргумента против. Возможно, он просто говорит слишком очевидные вещи? Все пары ссорятся, у всех бывают тяжелые периоды, все друг друга хоть раз ревнуют и все хоть раз в жизни думают о разводе. Если бы я хотела усыпить чью-то бдительность, то сказала бы то же самое.

— Тебе лучше просто не обращать внимания на эту историю. Тем более, что тест на отцовство положительный.

— Я хотела выбрать время и все-таки поговорить с мамой.

— Не думаю, что эта тема будет очень ей приятна. — А вот теперь он говорит уже с нажимом, и я даже чувствую неприятное покалывание в области горла. — Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Потому что Паши больше нет, незачем ворошить темы, которые ничего кроме боли никому из вас не принесут.

— Если бы я хотела убедить кого-то не копать там, где спрятан клад, я бы тоже предложила не ворошить прошлое.

— В данном случае, ты копаешь могилу, Ви. Уверена, что готова к тому, что там может лежать не красивый вампир, а изъеденный червями труп?

Я прикрываю рот ладонью, потому что его слова вызывают слишком яркие ассоциации, и оливки на брускетах с лососем выглядят как то, что лучше уже не есть. И все же, его слова заставляют задуматься — надо ли действительно раскапывать прошлое? По результатам теста я действительно дочь своего отца, значит, даже если у них с мамой были тяжелые времена, они пережили их и пошли дальше.

Все было бы гораздо проще, если бы я спросила ее напрямую, но в последнее время мы и так не ладим. Вряд ли разговор на такую щекотливую тему добавит нам взаимопонимания, которое мы теряем со скоростью звука.

— Давай я подниму настроение своей маленькой принцессе. — Олег так круто меняет тему и настроение разговора, что я снова едва не давлюсь соком. — А заодно сделаю так, что в ближайшие месяцы у тебя не будет времени забивать голову разной ерундой.

Он протягивает телефон и взглядом предлагает полистать подборку фотографий. Сразу видно, что это какая-то галерея — судя по интерьеру, в стиле модерн, очень светлая и даже довольно уютная, несмотря на обилие острых граней и сухие серые тона. На некоторых фото в ней представлены разные непонятные штуки, которые принято называть модным словосочетанием «арт-объекты», на некоторых — фотовыставка. На последних трех в галерее представлены картины, и у меня невольно захватывает дух от того, как красиво и со вкусом они оформлены. Буквально так, что игра света из окон и дополнительных маленьких прожекторов как будто раскрывает самую суть странных изображений в стиле совсем поехавшего Дали.

Я невольно возвращаю картинку назад, чтобы полюбоваться на детали, когда в верхней части экрана появляется маленькое окошко входящего сообщения. Оно от какой-то Дианы, и я успеваю прочесть первых пару слов, прежде чем телефон издает звуковой сигнал и приходится быстро вернуть его Олегу.

Там было: «Я сегодня свободна…» и что-то дальше, что я уже не успела прочесть.

Диана.

У него есть какая-то Диана. И они наверняка плотно переписываются, раз она пишет ему СМС-ки таким неформальным тоном. Ну то есть, это вряд ли секретарша или кто-то из бизнес-партнеров (они в принципе вряд ли именно так договариваются о встрече).

Я украдкой наблюдаю за его реакцией, но Олег, только мельком бросив взгляд на телефон, снова возвращает его мне. Но очарование момента уже растворяется, и я, для вида полистав оставшиеся фото, снова кладу телефон перед ним.

— Тебе не понравилось? — спрашивает Олег и озадаченно хмурится.

— Мне очень понравилось. — А про себя добавляю, что все было идеально ровно до того момента, пока на всплыла Диана. — Но я не очень понимаю…

— Точно понравилось? — настойчиво повторяет он и мне приходится пару раз энергично кивнуть. — Хорошо, значит, тебе придется засучить рукава, потому что я договорился о выставке твоих картин.

Я моргаю. Наверняка в этот момент выгляжу как человек, у которого проблемы со зрением и с пониманием, так что на всякий случай прикрываю лоб козырьком и жалуюсь, что солнце зашло в глаза.

Он собирается устроить для меня выставку?

— Кажется, ты не очень рада. Ви, слушай, если это вообще лишнее, то еще не поздно все отменить и…

Пока он тянется к телефону, я успеваю прижать его руку своей ладонью.

И от этого внезапного контакта в голове появляется знакомый шум, как будто где-то далеко ветер колышет густое разнотравье с колокольчиками и ромашками. Через тонкую кожу ладони очень хорошо чувствую его тугие вены, и они как будто пульсируют внутри меня самой, заставляя сердце перестроится, чтобы подхватить ритм.

Секунда. Еще одна. Мне так стыдно, что не могу оторвать взгляд от столешницы, чтобы увидеть его реакцию. Только чувствую, как Олег разворачивает руку и подушечки его пальцев медленно прикасаются к моим. Хотя, может быть, он просто хочет избавиться от моей ладони?

Телефон снова пикает входящим сообщениям и я, как ужаленная, одергиваю руку. Зачем-то воровато прячу ее под стол. На этот раз Олег даже не читает — просто включает беззвучный и роняет телефон в карман.

— Боюсь, у меня нет картин на целую выставку. — Я кое-как выдавливаю из себя улыбку.

— Ты всегда можешь их нарисовать. Сколько тебе нужно времени?

Если бы он свалился на голову с этим предложением хотя бы пару недель назад, я бы сказала, что справлюсь за месяц, но сейчас, когда в моей голове пусто, а пальцы разучились держать кисти — этот срок может увеличиться до бесконечности.

— Ви, я понимаю, что искусство не можно выдать из-под палки. Если ты не готова сейчас или не в восторге от идеи — все можно отменить без проблем. Я думал, любой художник мечтает о собственной выставке, но мне в голову не пришло, что для тебя это может быть не вовремя.

— Мне хватит месяца, — отвечаю скороговоркой и между нами снова зависает длинная пауза.

Он ведь старался для меня. И действительно угадал: да месяц назад я бы до потолка прыгала, если бы мне предложили организовать выставку! Пару раз я вставляла картины на городских ярмарках, и даже продала пару штук. Правда, за цену поездки на такси туда и обратно, которое пришлось нанимать, чтобы довезти свою «мазню». И вот, когда на голову свалилась еще одна мечта всей моей жизни — я даже толком не могу поблагодарить Олега, потому что все время думаю о Диане и откуда она вообще взялась. И почему ее имя упрямо ассоциируется в Дианой-охотницей из мифов?