«Крррон слышать. Моя слышать Лорррни?».
«Да, это я, – мысленно кивнула ему я. – Ты ведь хотел мне помочь и поэтому пошел за мной?».
«Но Лорррни сказать не мешать ей».
Я тихо фыркнула, ведь действительно так сказала. И по-прежнему не хотела, чтобы он влез в мой поединок с черным единорогом. Но про других фейри разговора не было.
«Ты мне и не помешаешь. Поможешь даже, как и хотел, если сейчас отвлечешь на себя стадо белых рогатых клыкастых коней».
«Крррону увести их от Лорррни?» – заинтересованно дернул ухом он.
«Да, – невольно улыбнулась я. – Уведи их прочь, когда я скажу, ладно?».
«Хорррошо. Крррон сделать это».
Это будет славно. Лишь только…
«Не попадись им, ладно? Будь аккуратней».
Мне в ответ прилетело легкое изумление. Словно я сделала что-то странное, почувствовав за этого обалдуя тревогу.
Но мне не когда было размышлять об этом. И не порвав мысленную связь с гноллом, я протянула вторую мысленную руку к черному единорогу, очень надеясь, что эта зверюга не испугается, и не встревожится, когда я задену лишь краешек его сознания. Большего мне было и не надо, чтобы связаться с ним, взять его примитивные чувства ненадолго под контроль. Но даже это было для меня пока что безумно тяжело – держать с помощью магии мысленную связь сразу с двумя живыми существами. Но сейчас так было надо. И сделав это, я скомандовала Крону:
«Сейчас» – и стремительно оборвала с ним связь. И всеми силами вцепилась в разум черного единорога. От этого он вскинул голову, встревоженно всхрапнул. Но тут-же успокоился, ведь я внушила ему, что все хорошо. На миг сделала его слепым и глухим ко всему.
А остальные единороги в тот-же миг вскинули свои рогатые головы и все, как по команде, уставились куда-то в сторону от меня. Я тоже бросила взгляд в ту сторону и еще успела заметить мелькнувшую за деревьями рыже-бурую шерсть, прежде чем все стадо фейри, кроме взятого мной под контроль жеребца, бросилось туда.
И лишь только они стронулись с места – моя мысленная связь с черным единорогом сильно натянулась. Он не мог этого понять, но почувствовал, что что-то не так и его разум стал бороться с тисками, которыми я схватила его. И я лишь чудом смогла продержать его на месте до того момента, как все его стадо скрылось за деревьями и их топот затих где-то в лесу. И лишь тогда порвала нить, что связывала нас.
После этого у меня был лишь миг, пока он не до конца пришел в себя. И я воспользовалась им, сорвавшись с места и стремительно подбежав к нему – еще дезориентированному, трясущему головой, – и запрыгнув на его крепкую спину. Это сразу же привело его в чувства и, зарычав, он встал на дыбы.
Но он не смог сбросить меня сразу. Ведь я крепко обвила его тугие бока ногами, стальной хваткой вцепилась в его гриву, прижалась к его телу как лист, к мокрому телу. Зашептала слова спутывающего катрана. И почти связала его тело, когда он вдруг резко рухнул на свою спину, чуть было не придавав меня. От этого я стремительно отпустила его, а моя магия, которой я попыталась его спутать, связать – рассеялась как дым. И охота приняла другой оборот.
Ведь теперь не он боролся за свою свободу – я спасала свою жизнь. Ведь быстро оказавшись вновь на ногах, он попробовал затоптать меня, и я лишь чудом смогла вывернуться из-под его копыт. Перекатилась по земле, тоже вскочила на ноги. С трудом увернулась от его острого рога, которым он попробовал меня стремительно заколоть. И, петляя, бросилась бежать.
Единорог взревел, и тоже помчался – помчался за мной. И даже несмотря на то, что лес здесь был густым – стремительно настигал меня. Ведь привык охотится меж деревьев. Но и я давно привыкла бегать по лесам. Использовать все местные преимущества. И когда увидела крепкую низкорастущую ветвь очередного дерева – прыгнула и стремительно подтянулась на руках. И в тот же миг место, где только что было мое тело, стремительно пронзил крепкий рог не затормозившего фейри, который точно хотел пригвоздить меня к стволу.
И это стало его ошибкой. Ведь вместо чужого тела он пронзил древесину – далеко вогнал в нее свой рог. И дернувшись назад, не смог выдернуть его. Тяжело ударил передними копытами по коре, жутко и раздосадовано заржал. Буквально затанцевал на месте, поняв, что сам загнал себя в ловушку.
Я же, убедившись, что он не может освободиться сам, отдышалась и спокойно слезла с дерева. Сняла с пояса небольшой свиток и развернула его на земле. После чего мне нужно было лишь приложить к нему свою руку, чтобы магия Учителя опознала меня, как свою, и выбросила из магического кармана, привязанного к свитку, то что мне было нужно сейчас.
А сейчас мне было нужно неглубокое глиняное блюдо. Достав его, я поставила его на землю рядом со свитком и, взяв в руки уже нож, как и Учитель в день ритуала, разрезала свою ладонь над посудой. Поморщилась от боли, сжала раненую руку в кулак, с каким-то торжеством проследила, как моя кровь наполняет посуду. И когда посчитала, что крови в ней достаточно, достала из свитка бинт и перевязала руку. Была бы эта рана у другого человека – я могла бы попытаться излечить ее магией. Но себя – как и любой маг, – просто не могла. И потому – могла сейчас сделать только это. После, позаботившись о себе, добыла все из того-же свитка небольшой кусок сырой конины – мясо моей бедной старой глупой Смородины, – и положила его в миску с кровью. И лишь потом вновь подняла взгляд на по-прежнему бессильно бесновавшегося рядом единорога.
Он ответил мне гневным взглядом черных глаз. Тихо и настороженно заржал, когда я взяла в руки миску и шагнула к нему. Попытался меня лягнуть, когда я приблизилась почти в плотную. Но когда около его носа оказалась чашка с кровью и мясом, запах которых он жадно втягивал ноздрями, он просто не смог не удержаться, чтобы не лизнуть кровь. А потом и вовсе не сделать глоток, не подхватить кусочек мяса клыками.
В общем – он принял мое угощение. И ненадолго словно присмирел, ведь перестал биться, кричать, замер, внимательно смотря на меня. И я, макнув пальцы в жалкие капли, что остались в посудине, провела ими по его лбу, нарисовала на черной шерсти знак извивающегося дракона. И тихо, торжественно прошептала:
– Могиус трим эфриториум.
И в тот же миг зрачки в глазах единорога сузились до маленьких черных точек, и он снова громко заржал, забил копытами. Но теперь не от гнева – от боли. А я пошатнулась, почувствовав, как большую часть магии потянуло к нему волной из моего тела, и чудом не упала лишь потому, что спиной прижалась к одному из деревьев. У меня перед глазами даже зарябило, а в ушах словно бы появилась вата набитая десятками озлоблено жужжащих пчел, за гулом которых я с трудом могла расслышать, как единорог еще с минуту продолжал громко кричать.
А потом все закончилось, прекратилось в один миг. Единорог затих. Замер с закрытыми глазами, прерывисто дыша. Магия же прекратила покидать мое вмиг ставшее словно ватным тело, звон в ушах стих, мир перед моими глазами вновь обрел четкость и цвет. И решив, что на ногах я теперь устою и сама, буквально оторвала свою тушку от ствола дерева.
Но тут же я почувствовала, пусть и с трудом, чье-то желание убивать. Заметила мелькнувшего сбоку от меня пушистой молнией гнолла. И едва успела оглянуться, чтобы увидеть, как за моей спиной самодельный клинок Крона столкнулся с чужим мечом.
Мечом эльфа, что явно перед этим бросился на меня так стремительно, что при ударе с его головы даже слетел капюшон. И пусть я и не знала еще, с чего это он вдруг захотел убить меня, я сразу узнала его самого. Узнала эти светло пшеничного цвета длинные волосы, эту его бледную кожу, острые уши, в одном из которых была серьга с синим камнем.
И эти надменные серо-голубые глаза.
10 глава
На меня бросился Мэрелл – старший брат Принцессы лесного города эльфов Хома.
«И это после того, как мы с Учителем помогли ему и его сестре не так давно?» – с негодованием подумалось мне, он же на мою ярость в глазах ответил своей нахальной ухмылкой. И чуть ли не радостно воскликнул: