- Что-то случилось?

Я сидел с непринуждённым видом. Интересно, заметил ли он мой подбитый глаз? Вспомнив вчерашнюю встречу у Ники, я неожиданно даже для себя улыбнулся.

- Я не понял, чему ты так радуешься? – тесть, явно понял меня неправильно,- и кто тебя так разукрасил? Ты вообще дома-то бываешь? Дочка в последнее время перестала звонить. У вас снова какие-то проблемы?

Я молчал, и в его глазах промелькнуло удивление. В свое время он приучил меня отчитываться о каждом шаге, и я даже не думал ему как-то возразить. Все казалось естественным, всего лишь очередная форма проявления уважения. «Ты должен прислушиваться к папе, ради меня, пожалуйста». Который год я слышал это от Марго, и прислушивался. Всегда.

Но на деле...могущественный отец моей дражайшей жены был неприкосновенным авторитетом не только на работе, но и вне ее. Он считал, что имеет полное право лезть в семью своей дочери и указывать, что и как нужно делать. Я даже не заметил, как стал зависеть от него, привык слушаться и выполнять разные указания без возражений. Но не сегодня. Больше я не хочу принадлежать к этой семейке.

- Вы можете ей позвонить, если хотите.

Вениамин Викторович снова кашлянул, вернулся к своему столу и грузно уселся в черное кожаное кресло.

- В последнее время у меня накопилось слишком много вопросов. И в плане твоей работы тоже. Скажи, если я сделал тебя своей правой рукой, это значит, что тебе все дозволено? Ты срываешь сроки сдачи объекта, у меня начинаются проблемы, и не только с подрядчиками, понимаешь? Ты уезжаешь из офиса, не закончив рабочий день, и едешь кутить в бар, где сидишь чуть ли не до утра. Считаешь это нормальным?

- Я выполняю свою работу строго по контракту, а срывают сроки рабочие и неверные подсчёты. Моя работа – контролировать процесс строительства и принимать объект. Вы сами знаете, что были задержки с поставками, и они были не по моей вине. Что касается бара – я могу быть где угодно после конца рабочего дня.

- Ты должен был прозванивать заказчиков каждый день, если понимаешь, что они тянут. Ведь от этого зависит твоя зарплата! – Вениамин Викторович поморщился, сделав вид, что не слышал мои последние слова, - но это ещё не всё. Перед отлетом в Сочи, ты заходил в мой кабинет?

- Нет, зачем мне это нужно? – я откинулся на спинку стула и приготовился к долгому разговору.

- Мой сейф был открыт. А я никогда не оставлял его открытым.

- Я понятия не имею, где у вас находится сейф.

Тесть задумчиво замолчал, а я пытался понять, к чему он клонит.

- Что-то пропало?

- Да, кое-что. Флешка и папка с документами.

- У меня есть только документы моих объектов, а флешка лежит в столе. Могу принести.

- Нет, не нужно. Ты уверен, что после того, как я уехал, никто не заходил в мой кабинет?

- Я не следил. Там было что-то серьезное?

Только сейчас, я заметил, что он выглядит не так, как обычно. Галстук сбит набок, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, да и сам серый пиджак, с которым тесть никогда не расставался, лежал, забытый, на подлокотнике кресла.

- Нет, ничего серьезного, просто спросил.

На столе завибрировал сотовый, но Вениамин Викторович проигнорировал звонок, с треском открыл шкафчик в столе и достал открытую бутылку виски. Не предлагая мне, он налил себе полную рюмку, и, расплескав немного на стол, залпом выпил.

- Двенадцатое число – крайний день сдачи дома. Осталась неделя. После завершения на время нужно оставить работу. Несколько часов назад я заморозил все заказы. Уйдешь в незапланированный отпуск. Потом я позвоню, скажу, когда можно возвращаться.

Такого поворота я не ожидал, но постарался не показать своего удивления.

- Какие-то проблемы с поставщиками, или налоговой? Мне нужно подготовить отчеты?

- Нет, ты же знаешь, мы работаем без всяких серых схем! – В голосе тестя послышалось лёгкое раздражение, и он потёр переносицу, чтобы немного успокоиться, - есть вещи, которые касаются только меня.

- Понял, это был лишь вопрос. Вениамин Викторович, на самом деле, я пришел сказать, что собираюсь уволиться.

Тесть вздернул подбородок и уставился на меня тяжёлым, непонимающим взглядом. Несколько секунд он пытался осознать мои слова.

- Ты это сейчас серьезно?

- Да.

- И есть причина?

- Нет, просто решил вернуться к старой работе.

Я отвёл взгляд, так как стало слишком сложно выдерживать наступившую паузу. В кабинете стало так тихо, что было слышно, как тикают настенные часы над головой тестя. Гнетущее ощущение росло с каждой секундой, и я невольно представил, как над головой Вениамина Викторовича собирается черная туча. Ещё чуть-чуть, и она разразится ледяным дождем, а непобедимый папочка изойдется неистовым криком.

- Это на какую работу ты хочешь вернуться? – наконец, еле слышно проговорил он, - где ты там работал после института? Делал сайты на коленке и продавал за копейки? Это теперь будет твоя работа? Или, я ошибаюсь, и у тебя есть что-то ещё?

Я поджал губы, понимая, что сейчас начнется старая песня.

- Ты не можешь никуда уйти! – для убедительности Вениамин Викторович хлопнул ладонью по столу, тут же скривился и отдернул руку, - пока ты живешь с моей дочерью, будешь делать то, что я скажу!

- Нет. С вашей дочерью, я тоже жить не собираюсь.

- Что?

Тесть захлопал ртом, силясь что-то сказать, но не успел. Дверь кабинета широко распахнулась, и внутрь вошли двое мужчин. Первый, молодой парень представительного вида в синей рубашке широко улыбнулся, но руку для приветствия не протянул:

- Вениамин Викторович, если не ошибаюсь?

Я посмотрел на тестя, который внезапно осунулся и слегка побледнел.

- Да, это я.

- Вам нужно проехать с нами.

- Ты никогда меня не любил!

Марго металась по маленькой спальне и собирала вещи, которые были разбросаны в беспорядке по всей комнате. Наверное, в приступе ярости, она выпотрошила все шкафы, но так и не смогла успокоиться к моему приходу.

В квартире царит бардак – с того момента, как мы прилетели, она не занимается домом, не готовит еду, не пытается казаться хорошей, хотя в ее положении это было бы естественным поведением. Впрочем, о чем это я? Марго никогда не признает ошибок, она, как и ее папаша, привыкла брать и пользоваться, пока не надоест.

Все, на что она способна сейчас – строить из себя жертву. Лежит целыми днями на диване и показушно страдает. Сейчас, эта беременность выглядит как манипуляция, как способ сломить меня и подчинить себе, как когда-то давно. Но ведь я знаю, что все время, пока меня нет, она не расстается с алкоголем, и зависает в телефоне на женских форумах. Наверняка читает статьи о том, «как вернуть мужа в семью и заставить воспитывать чужого ребенка». Обогащается информацией, так сказать.

Каждый раз, когда вижу ее, внутри разливается омерзительный холод. Осознание, что меня использовала не только Марго, но и ее отец, придавало решительности и хотелось, чтобы все это скорее закончилось. Слишком уж затянулся спектакль, да и актриса переигрывает.

Я молча смотрел, как она комкает шелковую блузку, которая уже была не по размеру и бросает ее в чемодан. Буквально за месяц, Марго сильно поправилась, и теперь живот не казался большим, он расплылся по бокам, превратив когда-то стройную фигуру во что-то бесформенное. Со спины она тоже выглядела иначе - талия сгладилась, ягодицы слегка обвисли, стали плоскими. Я ничего не чувствовал – ни жалости, ни угрызений совести. Все внутри как будто заморозилось, а в голове копошилась одна мысль: «я никого не обманывал, но всегда буду виноват».

- И ты ничего не ответишь, тебе все равно? – она остановилась и посмотрела на меня с немым укором, - столько лет были вместе, и ты вот так просто наблюдаешь, как я ухожу?

- Я тебя не обманывал. А ты хотела выдать чужого ребенка за моего.

- Я не верю тебе! Не верю, что ты бесплоден, - каждый раз, когда я поднимал эту тему, она бледнела, - все твои справки липовые, ты просто хочешь бросить меня и уйти к ней!