Я так и осталась сидеть на стуле, глядя на Жюли, которая вообще никак не изменилась, после того, что сделала. Все так же улыбалась и щурила кошачьи зеленые глазки.

— Жюли… А как ты…

— Ох, дорогуша, это такие мелочи… — махнула она ладошкой, чуть-чуть уляпанной кровью Губернатора, — просто нужно было немного времени… Так люблю этих маньяков… Всегда им нужно общественное внимание и возможность выговориться… По сути, он ведь был страшно одинок здесь, бедняга…

Она покачала головой, словно жалея Губернатора.

Оглянулась на неподвижно лежащее тело.

Мегги, поправив разорванный ворот рубашки, подошла к нему, пнула ногой, потом плюнула в мертвую физиономию.

— О, прости, дорогуша… — огорченно сказала Жюли, — если он тебя… мучил, то мне следовало оставить его для тебя… Но я как-то увлеклась…

— Нет, — покачала головой Мегги, — не успел, сука. Но я бы не отказалась в него всадить нож.

Она еще раз пнула тело Губернатора, потом развернулась к Жюли:

— Ты кто такая вообще?

— О, дорогуша… — закатила она глаза, — это сложный, философский даже, вопрос… Думаю, нам стоит его отложить на потом. А то скоро наши мужчины придут… Предлагаю им помочь немного.

После этих слов я моментально вскочила, как ошпаренная, и прислушалась.

Было тихо. Ни выстрелов, ни криков. Хотя, вполне возможно, что просто нам из подвала не слышно.

— Пойдемте, девочки, — кивнула Жюли, обшаривая тело Губернатора и вытаскивая нож хороших размеров и еще один маленький пистолет. — Только не шумим. Лучше ножом. Ты же, дорогуша, умеешь? — спросила она у Мегги.

— Справлюсь, — кивнула та.

— Ну вот и отлично. Чем меньше шума, тем лучше. И да, идем за мной, не отклоняемся. В ненужные двери не заглядываем, там ничего нет интересного, поверьте. А вот сон можно надолго потерять…

Я кивнула, прихватила со стола парочку острых на вид ножиков-скальпелей. Пистолет, что дала мне Жюли, проверила и сунула за пояс. Это на крайний случай. Если придется шуметь.

Мегги встала позади меня.

Жюли посмотрела на нас, проверяя готовность, кивнула и аккуратно открыла дверь в коридор.

Там было безлюдно.

Можно было идти.

И мы пошли.

Спасать себя и наших мужчин, которые по наивности и глупой вере в свои силы, могли попасть в ловушку.

— А не кажется ли тебе, братуха, что мы как-то не так живем?

Мерла, как всегда после третьего стакана, тянуло на философию. Он вкусно прикурил, откинулся к губернаторском кресле, которое очень легко сменило хозяина и теперь с готовностью грело поджарую Мерловскую задницу.

Дерил, покосившись на него из-под изрядно отросшей челки, только отхлебнул вкусного пойла, тоже оставшегося еще от Губернатора. Поразительно просто, сколько этот говнюк хорошего прибрал, что могло бы другим людям Вудберри пойти!

А уж сколько он скрывал, маньяк долбанутый!

Одна только комната с аквариумами чего стоила!

Дерил невольно поморщился, припомнив жуткую, заставленную разнокалиберными стеклянными ящиками стену. И из каждого ящика таращилась на него голова ходячего. И пасть скалила. И бельма лупила. Пиздец просто. Кем надо быть, чтоб такое делать? А Губер явно не просто делал. Он любил смотреть, сидеть, медитировать… На мертвые, скалящиеся головы ходячих… На фоне этого маленькая девочка-ходячая, найденная в одной из подвальных комнат, казалась небольшим отклонением. Капризом легким.

Ну приспичило Губеру свою мертвую дочь не хоронить, а мясом человеческим кормить… Это бывает.

А вот аквариумы с головами… Это уже, бля, жесткий изврат.

Жаль, что Дерил до него не добрался.

Жюли, зараза русская, постаралась.

Не, она молодец, конечно.

Вообще, девчонки — молодцы. Сразу понятно, за кого держаться надо. Спину сто процентов прикроют.

Когда братья Диксоны, с сильно поредевшей группой Рика на прицепе, явились в Вудберри, уже все, собственно, закончилось.

Губера пришила русская, мать ее, киллерша. Дерил, правда, не был в этом до конца уверен, потому что Жюли не кололась по-мягкому, а по-жесткому Мерл не разрешал, но кем еще может быть баба, в легкую, с одного удара, перерезавшая глотку здоровенному бугаю? Скальпелем? Это не у всякого мужика получится.

Даже насчет себя Дерил сильно сомневался.

А она, Эми рассказывала, прям играючи.

Без напряга.

И освободилась от веревок тоже в лёгкую. Только Губер отвлекся чуток, и тут — вот она я! Матрешка рыжая. Из табакерки.

А потом дамы взяли в руки оружие и показали охреневшим вудберриевским придуркам, на что способны три обиженные женщины.

Из приближенных Губера спасся только один человек. И то лишь потому, что вырубили сразу.

Остальные трое, включая суку Марти, полегли.

Потому что женщины — это страшно.

Женщины с оружием — это смертельно.

Дерил всегда это знал.

Женщины обладают защитной маскировкой внешней беззащитности. И прячут за этой маскировкой такое, что не у каждого мужика найдется в загашнике.

Жюли, совершенно безобидная, с мягкой улыбкой и невинно хлопающими глазками, оказалась таким чертом в юбке, что потом те, кто ее видел «в деле», шарахались в сторону.

Эми рассказывала, что Мегги тоже отличилась. Злая и бешеная, она все время вперед лезла, так что Эми, после нее и Жюли, только и оставалось, что дорезать.

Она так и сказала, его девочка невинная, «дорезать».

Дерил тогда охренел.

Сильно.

И на ручки своей девочки посмотрел. Красные от крови.

На воротах не ожидали нападения изнутри. Только внешне.

За девочек вписались оказавшиеся в городе Саша и Тайриз, и все прошло практически бескровно.

Прибыли Диксоны, сразу рванули к Губеру, хотя могли и не торопиться уже.

Обшмонали дом. Охренели.

Предъявили волнующемуся народу аквариумы и сытую девочку-ходячую.

После этого никто про Губера неудобных вопросов не задавал.

— Вот думаю я, Дерилина, а не стали ли мы каблуками? А?

Мерл крутанулся в кресле, отпил еще, посмотрел на янтарный напиток на просвет.

Дерил тоже отпил.

Опять же молча.

Брату он, как собеседник, был не особо нужен. Мерл мог и за двоих попиздеть в случае необходимости и желания. А потому Дерил просто обозначал свое присутствие пыхтением. В этот раз нейтральным.

— Хотя… Наверно, нет. В конце концов, шерифик с нами переговоры ведет же? И соседские парнишки из воинской части… Я думаю, брат, что женщина должна управлять домом, так сказать, внутренней политикой… На это у нее ума хватит. А внешняя политика должна лежать на серьезных мужских плечах…

Дерил хмыкнул.

Рик, который вскоре после того, как его жену подлечили в Вудберри, переселился в здоровенное здание тюрьмы неподалеку и основал там собственную общину, и в самом деле общался в основном Дерилом. Заместителем нового губера. И то, только потому, что с Мерлом общий язык так и не нашел.

Трудно найти общий язык с человеком, которого приковал наручниками и оставил на съедение ходячим. Даже если и сам забудешь, человек тебе ненавязчиво, или, как в случае с Мерлом, навязчиво, напомнит.

А потому Рик собрал своих баб, парочку примкнувших в нему в Вудберри отщепенцев, которым Мерл сильно не нравился в качестве нового губера, и свалил.

Его не останавливали. Но и пинка в след не дали.

Наоборот, помогли, почистили тюрягу от ходячих.

И теперь, насколько Дерил был в курсе, там нормально уже накопилось народу.

Все же высокие стены, автономность, скважина и генератор здорово привлекали к себе людей.

Вудберри тоже разрастался, завоевывая все новые площади.

Мертвяков меньше не становилось, но как-то к ним слегка привыкли. Принимали превентивные меры и научились с ними жить.

Человек — та еще скотина.

Ко всему привыкает. К постоянному напрягу, к тому, что любой момент все может пойти в жопу. К тому, что тобой, в реале, управляет баба.