Не могу удержаться от приведения следующего высказывания Библера (эти строки заимствованы мною из другой рукописи, озаглавленной «Гамлет — трагедия личности Нового времени»):

«Сопряжение „индивид-Личность“ Средневековья моноцентрично, индивид становится, образуется как личность (не теряя, но приобретая свою индивидуальность) только в соотношении с Образом Иисуса Христа. В той мере, в какой моя биография соотнесена, сопричащена (так в рукописи. — А. Г.) биографии, жизни Христа, страстям Христовым, она становится исторически, культурно значимой, она прорывает случайность, необязательность, безответственность, она полна смысла, она не равна сама себе. „Схема“ жизни Христа (Рождение, Страсти, Откровения, Учительство, Распятие, Воскресение, Спасение — жертвой своей — всея Люди, и Вознесение — в Боги…) — вся эта „схема“, обнаруженная в моей „частной“ жизни, обнаруживает во мне — Лицо»⁴.

Позиция B.C. здесь предельно обнажена и едва ли нуждается в каком-либо комментарии. Разумеется, исход нашего с Баткиным «спора на меже» не зависит от суждений Библера, но согласитесь, было бы нелепо не зафиксировать здесь его позицию.

Третье. Правомерно возникает вопрос: почему В. С. Библер, философ, концентрировавший свои мысли прежде всего и главным образом на жгучих проблемах современности, не будучи профессиональным медиевистом, посвятил столь интенсивные и, судя по всему, длительные размышления проблеме средневековой личности? Как уже было упомянуто, именно рассуждения о личности человека Средневековья прочно завладели его мыслями.

Для Библера Античность, Средневековье и Новое время суть не три последовательные стадии единого прогрессивного процесса. Это разные формы обнаружения и реализации человеческой «самости». Если я правильно понял его, в сознании Библера индивиды в древности, в Средние века и в Новое время находятся между собой в своего рода перекличке — в определенном смысле они одновременны и никто из них другим не предшествует. Библер рассуждает об этих столь разных ипостасях человеческой индивидуальности прежде всего по той причине, что все они в равной мере принадлежат нашей сегодняшней современности. Они представляют собой разные аспекты нашей культуры. Для того чтобы осознать собственную сущность, современная личность не может не поставить себя в расширяющиеся рамки истории. Поэтому и герой Античности, равно как и святой, грешник, короче — средневековый Простец, жизненно важны для нашего сознания и самоосознания.

По моему убеждению, которое, как мне кажется, находит подтверждение в новом труде Библера, в Новое время не личность сама по себе явилась неслыханным новшеством, результатом «открытия мира и открытия человека» (Буркхардт), — новой явилась проблема личности. Точнее говоря, и сама эта проблема не так уж нова, ведь над природой и сущностью человеческой личности на свой лад размышляли и в древности, и в Средние века. Но только в Новое время эта проблема, осознанная по-новому, может быть, глубже и более разносторонне, сделалась настолько жгуче-актуальной, настоятельной и провоцирующей нескончаемые споры, что выдвинулась в центр философских и научных размышлений. Не показательно ли то, что во второй половине минувшего столетия именно эта проблема была положена в основание новой разновидности гуманитарного знания, которую ныне принято именовать «исторической антропологией»?

Апрель 2004

Об этой книге^*

(1) Концепция моей книги, как мне пришлось убедиться, не была адекватно воспринята отдельными критиками, утверждавшими, будто бы я придерживаюсь мнения Буркхардта об «открытии человека» в эпоху Ренессанса. Тем самым они приписали мне мысль, диаметрально противоположную моей. По-видимому, я сам явился отчасти невольным виновником этого недоразумения, так как неосторожно начал введение к книге с рассмотрения «группового портрета» монахинь в рукописи Херрады Ландсбергской, подчеркивая при этом стереотипность изображений их лиц. Правда, непосредственно вслед за тем я писал о несостоятельности вывода об отсутствии интереса к личности и индивидуальности в средневековом искусстве. Мои критики, видимо, не удосужились прочитать книгу полностью. Воистину, мы столько пишем, что нам некогда внимательно ознакомиться с трудами своих коллег!

(2) См.: Caprara G. V. The notion of personality: historical and recent perspectives // European Review. Cambridge, 1999. Vol. 7. № 1.

Индивид Средневековья и современный историк^*

(1) Misch G. Geschichte der Autobiographic Bd. I–IV. 2. Aufl. Frankfurt / M., 1949–1962. Нижеследующий очерк историографии ни в коей мере не исчерпывающ. Конкретные вопросы, обсуждаемые в медиевистике, рассмотрены в ряде глав книги и в экскурсах, ее завершающих.

(2) Ullman W. The Individual and Society in the Middle Ages. Baltimore, 1966. Уолтер Уллмэн, исследование которого сосредоточено на политико-правовых аспектах проблемы соотношения индивида и социума в Средние века, также рассматривает ее в свете приближения к гражданскому обществу Нового времени. «Человечность человека», согласно Уллмэну, постепенно выдвигается в центр внимания, и индивид приобретает приоритет перед обществом. Эти сдвиги, по его мнению, происходят начиная с XII–XIII столетий. Ср.: Vogt G. Die Wiederbelebung der classischen Altertums, oder das erste Jahrhundert des Humanismus. Berlin, 1859. S. 80 ff.: Петрарка — «пророк новой эры, предок современного мира».

(3) Morris С. The Discovery of the Individual. 1050–1200. L, 1972.

(4) См. также: Брук К. Возрождение XII века // Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992.

(5) Ламентации о кризисе и даже изживании индивидуализма в современном западном обществе ныне довольно распространены. Здесь нет ни возможности, ни необходимости входить в их оценку. Отмечу только, что наряду с рассуждениями подобного рода высказываются более здравые, на мой взгляд, суждения о том, что на протяжении истории индивидуализм менял и продолжает менять свой облик и что в настоящее время речь может идти не об его упадке, а о перестройке его содержания. См.: Reconstructing Individualism. Autonomy, Individuality, and the Self in Western Thought / Ed. T. C. Heller, M. Sosna, D. E. Wellbery. Stanford, 1986.

(6) Morris С. Op. cit., p. 158 f.

(7) Bynum С W. Did the Twelfth Century Discover the Individual? // The Journal of Ecclesiastical History, 1980. Vol. XXXI, P. 1–17 (= Bynum С W. Jesus as Mother: Studies in the Spirituality of the High Middle Ages. Berkelev; Los Angeles, 1982. P. 82–109).

(8) Bynum С W. Jesus as Mother. P. 95–97, 101.

(9) Ibid., p. 11. Цитата взята из работы Ив Конгар, опубликованной в Etudes de civilisation medievale. Poitiers, 1973. P. 159.

(10) Bynum С W. Op. cit. P. 88–90, 104 ff. Моррис отвечал на критику, продолжая отстаивать свой тезис об «открытии индивида» в XII веке. (Morris С. Individualism in Twelfth-Century Religion. Some Further Reflections // The Journal of Ecclesiastical History, 1980. Vol. XXXI, N 2. P. 195–206).

(11) Benton J.F. Culture, Power and Personality in Mediaeval France. Ed. by T.N.Bisson. N.Y., 1991.

(12) Benton J. F. The Personality of Guibert of Nogent // Psychoanalytic Review, 1970–1971, Vol. 57, No. 4, p. 563–586; ejusd. Self and Society in Medieval France: The Memoirs of Abbot Guibert of Nogent. N.Y., 1970.

(13) Chenu M.-D. L'eveil de la conscience dans la civilisation medievale. Montreal-P., 1969. P. 14–15. Ср.: Chenu M.-D. La theologie au douzieme siecle. P., 1957.

(14) Chenu M.-D. L'eveil., P. 31, 32.