Герман молчит, а Слава ждёт, не желая прикасаться к пистолету раньше, чем он ответит.

— Пообещай и я его возьму. Аню ты не тронешь.

— Ладно. Убей его и щенка никто не тронет. Никогда. Обещаю.

Рукоять под пальцами кажется обжигающе горячей, словно Слава не пистолет берёт, а угли из костра зачерпывает.

Он отщёлкивает магазин, проверяя наличие патронов, и вопросительно выгибает бровь:

— Серьёзно? Ты предлагаешь его использовать в роли дубинки?

Магазин пуст и на мгновение Славе становится страшно.

— Пуля в стволе, тебе хватит. Я знаю, что ты умеешь метко стрелять.

Вернув магазин на место, Слава оттягивает затвор, проверяя. Пуля действительно оказывается внутри. Одна единственная, которой, по мнению Германа, должно хватить.

«Чёртов параноик!» — костерит Слава.

— Значит одна попытка… Ты слишком хорошего обо мне мнения, — ворчит он.

Глаза Демида больше не горят, позволяя увидеть их настоящий, не окрашенный силой альфы, цвет.

— Демид, — Слава сглатывает, до боли сжимая рукоять пистолета. — Помнишь, о чём мы недавно говорили? Помнишь, о чём мы договорились?

Демид опускает морду, но радужки его глаз снова вспыхивают рыжим огнём.

«Всего один выстрел… Только один».

Слава поднимает пистолет, направляя его на Демида, прямо в гордо поднятую голову.

«Я не промахнусь».

Шумно выдохнув, Слава смотрит сквозь прицел в горящие огнём глаза.

«Он всё прекрасно понимает…»

На секунду смежив веки, Слава стреляет.

Демид опускает голову за мгновение до выстрела. Прижимает уши к макушке, спасая их от пролетевшей мимо пули, и тут же уходит в сторону, стоит лишь удавке ослабнуть.

Вскрик и второй хлопок звучат одновременно. Выпущенная Славой пуля попадает точно в цель, прошивая удерживающую поводок руку Леонида.

Отбросив бесполезный теперь пистолет, Слава чувствует, как мажет по бедру бок Демида, когда тот проскальзывает мимо, и больше на него не отвлекается.

Поднырнуть под руку Германа выходит за мгновение до нового выстрела. Как и ударить, чтобы тот ушёл в потолок.

— Я уже сказал, что они моя стая! — шипит Слава, не позволяя Герману опустить пистолет.

— Мусор, — выплёвывает тот.

Сильные пальцы сжимаются на беззащитной шее, сдавливая гортань.

Герман разворачивает его спиной к Леониду ещё прежде, чем Слава успевает хоть что-то сделать.

— Она тебя испортила так, что только могила исправит!

Понимание что сейчас будет, острой иглой пронзает сознание и Слава отпускает руку, целясь ладонью в лицо. Вот только вырваться из захвата он уже не успевает. Выстрел бьёт по барабанным перепонкам, заставляя сердце сбиться с шага, а в следующий момент шипит Герман, наконец-то отпуская его горло.

До самого Славы боль доходит с опозданием. Ошпаривает бедро, заставляя оступиться.

Инстинкты срабатывают быстрее разума. Слава снова подаётся вперёд, наконец-то выбивая пистолет из ослабленной руки. Только добраться до него сам не успевает.

Новый выстрел звучит совсем рядом, едва вновь не задевая Славу. Он в последний момент успевает отшатнуться в сторону от отлетевшего на пол пистолета.

Леонид снова готовится стрелять, но Слава сокращает расстояние, подныривая под здоровую руку и сбивая прицел.

— Ты труп, — обещает Слава, встречаясь с Леонидом взглядом.

— Ты первый, — скалится тот не желая уступать.

Неизвестно сколько они продолжают этот танец за пистолет. Металлический ствол то упирается в живот, то снова смотрит в пол. Слава не выпускает чужую руку, даже когда металл давит под рёбра, словно стремясь подцепить их, как крючок рыбу.

Выстрел звучит неожиданно, оглушая и заставляя замереть.

Боли нет, но на руки Славы брызжет горячим и он отшатывается, растерянно наблюдая за тем, как Леонид, согнувшись, оседает на пол, а футболка на животе быстро окрашивается алым.

Вскрик за спиной заставляет отвлечься и обернуться.

Демид нависает, сжимая окровавленные клыки на плече Германа и не давая тому добраться до пистолета всего каких-то пару сантиметров.

Пальцы скользят по рукояти чужого пистолета, и Слава поудобней его перехватывает, делая шаг вперёд.

— Ты проиграл, Герман. Отпусти его Демид.

— Хочешь выстрелить? — уточняет Герман, когда Демид, послушно отступив, отбивает пистолет лапой к окну. — Стреляй. Я же знаю, что ты этого хочешь.

— Пап!

Слава вскидывается, только сейчас вспоминая о Богдане.

Растрёпанный, бледный до синевы, с потрескавшимся сухими губами, в порванной и окровавленной у горловины футболке и с металлическим браслетом на запястье. Ослабленный болезнью мальчишка, который, тем не менее, больше не лежит, прячась от холода под одеялом.

— Слав, не убивай… Пожалуйста. Б…брат.

Богдан сглатывает, ловя глазами взгляд Славы, и в карих радужках зарождаются искры жёлтого огня.

«Получилось?..»

— Я не он, — Слава недовольно поджимает губы. — И смерть это слишком легко. Сначала нужно заплатит по счетам. Да Герман? За всех невинных, кого убил, ты ответишь. Демид, проверь Леонида.

Тёмная тень проскальзывает мимо, ощутимо прихрамывая на заднюю лапу и оставляя после себя кровавые следы.

— В тюрьме я долго не пробуду, так что лучше убей. Ты ведь знаешь…

— Посмотрим.

— Он мёртв, — докладывает Демид и Слава морщится на мгновение чуть сильнее сжимая перепачканные в чужой крови пальцы на рукояти. — Я потороплю Сабину, хорошо?

Не дожидаясь разрешения, Демид ныряет рукой в карман, выуживая оттуда мобильник и отступая.

— Поищи у Леонида ключ, а? Богдана бы отстегнуть…

— А ещё найти одежду…

— Найди ключ, перекидывайся и вали, — обривает Става продолжая удерживать Германа на мушке. — И Богдана забери с собой.

— Тебе нужен будет свидетель, — отказывается Богдан, приваливаясь к спинке кровати.

— Прекрасная сыновья любовь, — усмехается Герман, расслабленно прижимаясь спиной к боку кровати. Будто и не смотрит на него сейчас дуло заряженного пистолета. — Любишь, растишь, а в итоге тебя предают и хотят убить.

— Взаимно, отец.

Звякает металл, когда Богдан чуть приподнимает прикованную к спинке руку.

— Набери Риту, — просит Слава устав слушать.

Постепенно все полученные травмы дают о себе знать. Ноет плечо, где под старым пластырем ещё не зажил порез, ворчат рёбра, что приняли на себя несколько ударов, но больше всех болит, пульсируя, бедро, хоть пуля и задела его по касательной. Только вот Демиду наверняка ещё хуже и именно понимание этого заставляет стоять ровно.

К уху прижимается мобильник и гудки в динамике обрываются немного сонным голосом Риты.

«Пора заканчивать», — решает Слава, прежде чем попросить, не давая Рите задать кучу ненужных сейчас вопросов:

— Привет. Я понимаю, что уже поздно и ты уже дома, но… Мне нужно чтобы ты связалась с местной полицией. Маячок я включил, так что шли их прямо сюда. Скажи, что тут труп, удержание заложника и постарайся сделать так, чтобы меня не посадили, хорошо?

Слава отстраняется от трубки, не слушая, что скажет ему Рита.

— Я выйду ещё до суда, — обещает Герман и Слава усмехается, отзываясь:

— Посмотрим.

Свободы Германа он не допустит.

Столица встречает их небольшим снегом и лёгким морозцем, так что стоит выйти из машины и ветер тут же пробирается внутрь, игнорируя куртку. Подхватив на руки Аню, Слава ныряет в подъезд, морщась на каждом шаге. Благодаря обезболивающему и отсутствию особой активности он успел немного забыть о раненом бедре, но теперь оно напоминает о себе неприятной болезненной пульсацией.

Спустя несколько недель отсутствия квартира кажется незнакомой и немного чужой. Даже запах меняется.

— А я точно не помешаю? — оглядываясь, тихо спрашивает Богдан, и Слава качает головой.

— Нет. Для начала можешь занять кресло, потом что-нибудь придумаем. Вешай куртку и проходи в комнату.