— Берите что надо. В разумных пределах, конечно.

Винтовка, пара стечкиных, макаров и, кажется, глок. Ряд ножей и… арбалет.

Слава осторожно, рукавом толстовки, берёт ближайший, чтобы убедиться — номер спилен.

— Есть чего опасаться? — по-своему понимает его действия Леонид. Очки бликуют, отражая свет лампы под потолком, когда он чуть поворачивает голову.

Слава осторожно возвращает пистолет на место. Нет, огнестрел он возьмёт только из рук того, кому хоть сколько-нибудь доверяет.

— Так как? — настаивает Леонид, и Слава режет по нему взглядом.

На языке так и вертится ответ, однако он понятия не имеет, как на признание отреагируют. Вряд ли полиция охотникам товарищи. По крайней мере, большая её часть.

— Не лезь, — советует Сабина, уверенно забирая тот самый пистолет, что только что Слава вернул на место, и выщёлкивая магазин. — Патроны к нему будут, Эдуард?

— Обижаешь. Найдём.

— Отлично. Нож у меня свой. Разбираем, проверяем, едим и выходим.

— А можно мне арбалет? Можно ведь?

Богдан выглядывает с верхней койки, перевешиваясь через её борт так, что кажется вот-вот и слетит.

Слава отмечает растрёпанные волосы и след от рюкзака на щеке, а потом вспоминает, что внизу его сегодня ещё не видел.

— Обойдёшься, — обрубает Леонид. — Твой в машине.

— Он обращаться-то с оружием умеет? — тут же сомневается Эдуард, пока Маша уводит из гнезда стечкина и отступает, освобождая место рядом с ящиком. — Может лучше пусть останется здесь?

— Нет! — фырчит Богдан сверху, скидывая на пол рюкзак и скатываясь сам. — В машине, так в машине. Не арбалет, конечно, но так тоже неплохо.

— Леонид, — не глядя на Богдана, требует Эдуард.

— Его сам Герман учил. Справится.

«Герман?»

Слава перебирает в уме имена, листая воображаемые файлы — воспоминания об отданных Фёдором Игнатьевичем кратких досье. Пять людей, пять имён. Ни на одном из листов в той папке не было имени Герман.

«Ты кто, мать твою, такой?»

— Брать что-нибудь будешь? — возвращает в реальность Славу голос Эдуарда и как-то внезапно оказывается, что на него смотрят сразу три пары глаз. Ровно те, кто ещё остался рядом.

— А из латуни или меди что-нибудь есть?

Солнце так и не выглядывает из-за туч, делая дорогу, как и город вокруг, серыми и унылыми и поселяя внутри тревогу. Машину слегка потряхивает на неровностях дороги, но к этому как-то быстро привыкается.

Слава в очередной раз достаёт нож из простеньких ножен, взвешивая его в руке.

Медное лезвие длиной с ладонь словно подсвечивается изнутри огнём.

«Тебе повезло, есть у меня тут… Оставил один залётный кое-чего из своего арсенала».

Эдуард всё-таки удовлетворил его запрос. В кухонной зоне тоже оказался тайник, только гораздо менее впечатляющего размера.

— Ты уверен?

Голос Сабины вклинивается в мысли, заставляя отвлечься от медного лезвия и поднять взгляд.

— Что?..

— Я про нож. Идти на Таутай-лак с ножом и… металлической палкой это же самоубийство.

— Давай ты будешь его хотя бы шестом называть, а? Палка как-то не звучит, — криво усмехается Слава. — И я не один такой.

В арсенале Эдуарда оказался ещё и кинжал, который Они увёл прямо из-под носа. Слава, правда, против не был. С обоюдоострыми клинками он никогда не работал.

— Они обычно никогда не расстаётся со своей береттой, а вот ты дурак, — насмешливо констатирует Маша.

— Вот вы меня и прикроете, раз все при оружии. А я поиграю в шута с шестом.

— Главное, чтоб не на шесте. Не хочу твой труп обратно тащить. Я маленькая, хрупкая девушка.

— Сам как-нибудь доползу, — в тон ей отбривает Слава, понимая, что Маша начинает ему всё больше нравиться.

— Он берёт огнестрельное оружие только из рук тех, кому доверяет, — поясняет Сабина, сворачивая вслед за чёрным внедорожником. Тем самым, что уже стоял в гараже, когда они приехали.

— У каждого должны быть свои маленькие слабости.

— Так ты уверен? — повторяет вопрос Сабина, когда Слава снова опускает взгляд на лезвие. — Нож и палка против Таутай-лак?

— Если мифология говорит правду, то только медь её и прикончит. Если нет… то с ней разберётесь вы.

— Ты хоть с палкой-то обращаться умеешь?

Маша даже оборачивается, чтобы услышать ответ, только видимо ожидает чего-то другого, чем небрежное:

— Ну, я немного практиковался в своё время. И это не палка.

Он не самоуверенный и бесстрашный, просто умеет держать лицо, а оборотней, чтобы почуять, как ускоряется пульс по мере приближения к конечной точке, поблизости нет. Чему Слава несказанно рад. Зато раскинувшемуся перед ними лесу не очень. Хотя тот и выглядит вполне дружелюбно, несмотря на созданный тучами сумрак.

Ели вперемешку с едва начавшими рыжеть дубами и клёнами, вкрапления кустов и неширокая, хорошо протоптанная тропа уводящая вглубь.

Только вот птиц не слышно. Славе кажется, что мир вокруг и вовсе затаился.

— Вперёд? — разбивает тишину Богдан, переминаясь с ноги на ногу и пружиня на подошвах чёрных кроссовок. Он, кажется, и вовсе не может устоять на месте, словно энергия бьёт через край. Знакомое чувство. Оно и сейчас, несмотря на лёгкий налёт страха, щекочет что-то внутри Славы, словно говоря: «Давай, раньше войдёшь, раньше выйдешь».

— Всё помним, — уточняет Сабина, превращаясь в командира. — Сначала разведка. Никто никуда не отдаляется и не уходит.

— Смотрим по сторонам и проявляем бдительность, — поддакивает Они. — Что ты с нами, как с маленькими. Не первый раз.

— А она может сейчас слушает нас, а то и смотрит. Мы понятия не имеем, какие у неё способности, — поправив очки, вносит свою лепту Леонид и Слава замечает, как передёргивает плечами и оглядывается Богдан. Будто уже чувствует этот самый взгляд.

— Богдан, присмотришь за машинами.

Тот тут же ершится, поджимая губы и пряча руки в карманы.

— Нифига, я с вами!

— Балласт, — припечатывает Они.

— Эй!

— Два балласта, — поправляется Они с ухмылкой.

Славе так и хочется заехать ему шестом по спине, но он лишь проворачивает его в ладони и проверяет закреплённый в ножнах на ремне нож.

— Богдан и Слава в центре, остальные прикрывают, — заканчивает спор Сабина, первой доставая пистолет и углубляясь в лес.

Тропинка разветвляется, стоит им только углубиться в лес, разбегается тонкими ручейками в разные стороны, заставляя выбирать дорогу. Деревья смыкаются над головой, закрывая собой скудный свет.

Слава прислушивается, но не слышит ничего кроме шуршания шагов и собственного дыхания. Чуть влажная ладонь скользит на металле, но он лишь сильнее сжимает пальцы.

«Разведка? Может лучше сразу? Всё равно придётся столкнуться. Давай же. Не заставляй нас ждать».

Слава вглядывается в лес поверх чужих голов, но сгустившийся меж деревьев сумрак молча смотрит в ответ, не желая выдавать свои тайны.

— Она точно здесь была, — шепчет Богдан, хотя в тишине леса его голос звучит всё равно слишком громко.

— Там, — продолжает Богдан, когда Слава оборачивается к нему. — На стволах.

Теперь видит и он.

Тонкие горизонтальные полосы хаотично белеют на тёмных стволах, словно шрамы. Справа, слева, впереди…

Слава сглатывает, перехватывая шест поудобней, и чувствует, как так же напрягаются и все остальные. Даже шаги, кажется, становятся тише, а тишина плотнее. Слава слышит только собственное дыхание, и оно обрывается на первом вскрике.

Уши закладывает от выстрела, а в следующее мгновение время словно срывается с цепи.

Вскрик, выстрел. Вскрик, выстрел. Иногда выстрелы звучат почти синхронно.

Припадает на колено Сабина и тут же над ней, словно ангел мщения, встаёт Маша, прикрывая. Но удар летит уже с другой стороны и вот шипит рядом Леонид, зажимая плечо ладонью, и стреляет Они.

На стволах появляются новые зарубки, а длинная плеть языка всё бьёт и бьёт. Таутай-лак двигается так быстро, что понять, откуда она ударит, не представляется возможным.