Я еще не закончил свою карьеру.

Я правлю этой ареной.

Это мое королевство, и я — король.

Оливия

Когда Сет вернулся с арены, он отличался от того человека, которым был последние несколько недель. Он казался счастливым. По-настоящему счастливым. Я не видела, чтобы он так улыбался, со времен нашего медового месяца. Что бы Дэррил ни делал или ни говорил, это приносило пользу. Иногда даже я не могу вразумить Сета, не то что Дэррил или Джексон.

Лениво лежа на кровати, я улыбаюсь в свою книгу, когда его голос доносится из ванной. Он напевает мелодию, которую я не знаю. Сет неторопливо заходит в спальню, натягивая через голову красивую голубую рубашку. Она облегает его грудь и руки, но свободно спадает на животе. На ногах черные шорты до колен, а белые кроссовки дополняют его повседневный, но сексуальный наряд.

— Вау, — говорю я, выглядывая из-за края своей книги. — Ты выглядишь великолепно.

— А ты все еще в пижаме.

Я опускаю взгляд на свои пижамные штаны и слишком большую футболку с надписью «СЕТ», которую Селена купила мне во время моего первого живого боя.

— Я должна быть одета во что-то другое? Сейчас семь вечера.

— У меня есть куча неуместных комментариев, которые я могу использовать в качестве ответа, но они только возбудят меня, и мы опоздаем. Прямо сейчас я собираюсь пойти по длинному пути без сексуальных комментариев и веселого юмора и сообщить тебе, что мы собираемся поужинать в последний раз, прежде чем я запру нас здесь до боя.

Запрет нас? Здесь? Эта мысль одновременно волнует и абсолютно пугает.

— Но до боя еще несколько месяцев.

— Я знаю, но Дэррил думает, что так будет лучше, и я тоже.

Я нерешительно киваю. Если Сет думает, что это ему поможет, то я хочу быть на его стороне.

— Ладно. Если это то, чего ты хочешь, то хорошо. Во сколько ужин?

— У тебя тридцать минут.

Встревоженная, я сажусь прямо. Жесткие пряди шоколадных волос падают мне на лицо, и я убираю их, тряся перед ним книгой.

— Тридцать минут? Сет! Мне нужно закончить целую главу!

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто я самый сумасшедший человек на земле.

— Так отложи ее.

— Отложить? Это книга, а не фильм. Есть детали, которые мне придется перечитывать, если я сейчас остановлюсь.

— Это всего лишь книга.

— Всего лишь кни… — Я делаю паузу и перевожу дыхание. Те, кто не читает, просто не понимают этого. Когда берусь за книгу, я не остановлюсь, пока не начнется цунами, извержение вулкана и вихревое торнадо не направится прямо на меня. Я говорю о настоящем конца света, а не об ужине. Что такое еда, когда ты на середине хорошей книги?

— Это больше, чем просто книга. Это история о ковбоях и девушках, попавших в беду. — Он моргает, глядя на меня. Конечно, все это для него как китайская грамота. — Они скачут на лошадях и повозках рядом с мчащимся поездом… Хорошо, звучит не так потрясающе, как я говорю, но главные герои собираются признаться в своей любви друг другу. Ты не можешь просто оторвать меня сейчас.

Сет пересекает комнату с улыбкой на лице. Это невинная улыбка, и она выводит меня из себя. Ничто из того, что делает Сет, не может быть невинным.

— Дорогая, — говорит он слишком приторным, как на мой вкус, голосом, когда забирает книгу из моих рук, — позволь мне помочь.

Он загибает край страницы и закрывает книгу. У меня отвисает челюсть. Он сумасшедший?

— Ты не мог просто сделать это.

Кто все еще загибает страницы? Неужели он не слышал о чертовой закладке?

— Сделать что?

Я не отрываю взгляда от книги в его руках.

— Ты загнул край моей страницы.

Сет хмурится.

— Я не понимаю, о чем ты.

Я откидываюсь на матрас, выдыхая.

— Конечно, ты не понимаешь.

Его большие теплые руки хватают меня за лодыжки, и я визжу, когда он тянет меня вниз по кровати, останавливая руки на бедрах, прежде чем я полностью соскользну. Он опускает свое лицо к моему.

— У нас на ужин пицца.

Пицца — единственное слово, которое мгновенно поднимает мне настроение. Вот я и думала, что он собирался отвезти меня куда-нибудь, где готовят только лосося и другие странные постные блюда, которые я не могу произнести. Я так давно не ела вредной еды. Когда Сет на диете, нельзя найти ничего вредного во всем доме. Даже шоколада. Его диетолог пытался убедить меня, что мы можем заменить шоколад и вместо этого делать что-то из какао. Но я попробовала какао, и это определенно не шоколад. Большую часть времени я пробираюсь в комнату Селены и набираюсь вредных углеводов. Сет посмеивается надо мной, когда мои губы растягиваются в улыбке.

— Пицца? — спрашиваю я с осторожностью в голосе. — Правда?

Я ожидаю, что он посмеется надо мной или признает, что разыгрывает какую-то больную или извращенную шутку. Вместо этого Сет быстро целует меня в губы. Поцелуй слишком быстрый, чтобы насладиться, и я почти начинаю корчить недовольную гримасу.

— Правда. А теперь вставай. Встретимся внизу через двадцать минут.

— Подожди, — кричу ему вслед. — Ты имеешь в виду настоящую пиццу? Не странный вид здоровой пиццы, приготовленной на листьях салата, верно?

— Да, мисс Пигги. — Он смеется. — Я имею в виду настоящую пиццу. Тесто, мясо, сыр — все. А теперь давай. Ты зря тратишь время.

Он выпрямляется, бросает мою книгу на кровать и выходит из комнаты. Я соскальзываю с кровати, приземляясь на задницу. Это больно, но мне все равно. Я буду есть пиццу!

***

Мы подъезжаем к пиццерии «Густо», и запахи приготовленного теста и мяса проникают в машину через открытое окно Сета. Мой желудок урчит, умоляя съесть что-нибудь. Я тянусь к ремню безопасности, но прежде чем я нажимаю на кнопку, Сет говорит:

— Я передумал.

О, черт возьми, нет. Если он не хочет пиццу, то может взять что-нибудь другое, потому что я беру одну… Нет, две. Я возьму себе две.

— Насчет пиццы?

Я надуваю губы.

Он смеется и протягивает руку через консоль. Я втягиваю плечи, когда он зажимает мою щеку между указательным и большим пальцами, и вздрагиваю, когда он сжимает ее.

— Нет, только не насчет пиццы, милаха. Подожди здесь.

Он выскальзывает из машины, и я подпрыгиваю, когда дверь захлопывается. Сет достает телефон из кармана и кому-то звонит. Я терпеливо жду, пока он исчезнет в оживленной пиццерии. Группы людей входят и выходят одновременно. Когда одна группа входит голодной, другая выходит с раздутыми животами. Я хочу раздутый от пиццы живот.

Двадцать минут спустя Сет возвращается с четырьмя большими коробками пиццы, открывает мою дверь и бросает их мне на колени. Запах поглощает меня, заставляя рот наполняться слюной. Я чувствую запах соуса, смешивающегося с мясом и тестом и заставляющего меня открыть коробку и взглянуть внутрь.

— Нам нужно так много?

— Да. — Он закрывает дверь и забирается обратно на водительское сиденье. — Ты поймешь почему, когда мы приедем.

Сет выезжает со стоянки и направляется прочь из города. Мы едем целую вечность, пока не остается ничего кроме пустыни и песка. Темно, а единственный свет исходит от наших фар. Если мы их отключим, то останется только желтоватое свечение бульвара Лас-Вегаса вдалеке и красивый блеск миллионов звезд над нами.

— Мы будем есть здесь? В пустыне? — спрашиваю я, мои пальцы сжимаются вокруг коробок. — Ты же знаешь, что в пустыне полно песка, верно?

Он улыбается мне, открывая свою дверь.

— Мы ночью в пустыне, и тебя больше всего беспокоит песок? Скорпионы и змеи не волнуют?

— До этого момента не волновали. Спасибо за это.

— Давай, О, я защищу тебя от больших плохих животных.

— Мышцы не пугают змей, — бормочу я себе под нос, когда он захлопывает дверь. — Они едят аллигаторов, ради всего святого. — Несколько секунд спустя Сет открывает мою дверь. — Я меньше аллигатора. Насколько это может быть сложно?