— Э-э, мам! — кричу я. — Что-то происходит.

Черт! Я месяцами допоздна читал книги о беременности, но теперь, когда это происходит на самом деле, понятия не имею, что делать. Мама визжит, заставляя нас с Оливией поморщиться.

— У нас будет ребенок! — кричит она.

В одну минуту я держу Оливию на руках, а в следующую нас окружают все остальные. Слова, приказы и информация вбиваются в мой мозг, и я едва могу мыслить здраво.

— Ты чувствуешь какую-нибудь боль? — спрашивает ее Сандра, и Оливия кивает.

— Тянет, — морщится она. — Но ничего слишком плохого.

— Нам нужно рассчитать время схваток, — говорит Дэррил.

Из заднего кармана он достает свой секундомер. Тот самый, которым он пользовался всю мою бойцовскую карьеру. Я приподнимаю бровь.

— Ты носишь эту штуку с собой?

Он пожимает плечами.

— Никогда не знаешь наверняка.

Я опускаю Оливию на ее место, и Дэррил протягивает мне секундомер. Как только Оливия садится, я засекаю время схваток, а наши мамы убирают волосы О с ее лица. Все остальные возвращаются к нормальной жизни. Они раскладывают еду по тарелкам и наполняют бокалы, готовят тосты и набивают желудки, пока мы пытаемся родить ребенка. Все равно все пьяны, не похоже, что они могут приехать в больницу, так что я оставляю всех в покое. Они довольны своей жизнью и счастливы за нас. Новый Марк вот-вот войдет в этот мир. Я смог посвятить себя одной девушке и создать другую жизнь. Давайте будем честны: это само по себе чудо.

***

С последним болезненным стоном и сильным толчком мой ребенок бесшумно скользит в этот мир.

— Это девочка, — говорит доктор, и у меня на глазах выступают слезы. Я никогда не видел ничего более прекрасного. Я так влюблен, и мне все равно, что это не мальчик. Я бросаюсь к изголовью кровати и покрываю поцелуями все лицо Оливии. Она устало улыбается мне.

— Как я справилась? — бормочет она, полузакрыв глаза. Я целую ее снова и снова.

— Идеально. Она идеальна.

Глаза Оливии расширяются, и ее улыбка становится шире, когда слезы катятся из глаз.

— Она?

Я киваю. Нам с Оливией потребовались месяцы, чтобы выбрать имя для мальчика и девочки. Споры были бесконечными, и все заканчивались одинаково, пока мы не нашли то единственное, которое легко слетело с наших языков.

— Хлоя Марк, — шепчет она, и я снова киваю.

Врачи кладут нашего ребенка на грудь Оливии. Малышка спокойно наблюдает, ее глаза на самом деле ни на чем не фокусируются, а ручки прижимаются к щекам, когда она начинает морщиться. У ее глаз еще нет определенного цвета, но черные, как смоль, волосы прилипают к голове.

— Я хочу больше, — говорю я Оливии, трогаю маленький розовый носик Хлои. Я чувствую взгляд Оливии на своем лице, а затем смотрю на нее и замечаю ее белую, как у призрака, кожу.

— Один ребенок — тоже хорошо. Селена и Джексон оба единственные дети в семье… — Она делает паузу и обдумывает свои слова. — Или двое. Два — хорошее число.

«Или три, или четыре», — думаю я про себя. Вместо того, чтобы высказать это вслух, я снова целую Оливию в лоб, и малышка Хлоя начинает плакать. Я улыбаюсь, когда Оливия прикладывает ребенка к груди, следуя своим естественным материнским инстинктам. Наблюдая за сближением дочери и жены, я чувствую, как мое сердце разрывается надвое. На две части, которые принадлежат только им. Тогда я понимаю, что каждое решение, которое я когда-либо принимал в своей жизни, приводило меня к этому. Вот почему я здесь. Это моя цель в жизни.

Хлоя снова плачет, вырывая меня из мыслей. Я улыбаюсь и касаюсь ее ручки своим мизинцем.

Она сжимает его изо всех сил.

И вот так Хлоя, моя милая и невинная малышка, становится второй девушкой, которая лишила меня дара речи и полностью завладела моим сердцем.

Конец третьей части