— Брал только прохладную воду, клянусь.

Она изучает его некоторое время, и Сета это нисколько не смущает. Когда я была ребенком, ее взгляд мог заставить меня признаться в чем угодно. Правда. Она может быть довольно страшной, когда захочет, спросите Селену. Она цепенела от моей мамы.

— Ладно, я тебе верю. — Ее губы подергиваются. — Тебе будет весело. Увидимся с вами после медового месяца.

Она заключает нас в объятия и задерживается на несколько секунд.

— Сегодня мы все очень гордились тобой. — Она шмыгает носом. — Идеальная картина.

— Мам, не плачь, — говорю я ей, смеясь.

Она отпускает нас и вытирает слезы, которые катятся по ее лицу. Мама хватает меня за руку и притягивает к себе, нежно целуя в щеку.

— Я люблю тебя, — говорю я, сжимая ее руку.

— И я тебя люблю.

Сет берет меня за локоть и быстро выводит из зала. Признаюсь, мне действительно немного стыдно за то, что я бросила наши семьи, но я не могу быть с Сетом ни секунды дольше, не срывая с него одежду. Он тянет меня за собой и быстро бежит трусцой.

— Кому-то не терпится, — шучу я, изо всех сил стараясь не подвернуть лодыжку. Я едва поспеваю за ним и его желанием поскорее убраться отсюда. — Ты же знаешь, я на каблуках.

Я задыхаюсь, когда он тянет меня за руку, подталкивая ближе, и у меня перехватывает дыхание, когда он поднимает меня на руки.

— Тогда я понесу тебя.

Я обнимаю его за шею и держусь, пока он несет меня вниз по лестнице.

— Ты мог бы остановиться, чтобы я сняла обувь.

Он качает головой, его улыбка передает миллион неприличных слов.

— Обувь должна оставаться на ногах.

Когда мы подходим к машине, он открывает дверь и усаживает меня внутрь, стараясь не прищемить платье, когда закрывает ее. Я смотрю, как он обходит машину спереди, выуживая ключи из кармана. Он останавливается под уличным фонарем, чтобы поглубже порыться в ткани штанов, и я любуюсь им со своего места. Под ярким светом он выглядит таким ангелом. Чистым. Таким чистым, что я почти ожидаю, что у него вырастут крылья и он улетит. Но когда он смотрит на меня исподлобья и тени скрывают большую часть его лица, я вижу темноту. Я вижу демона, которым он на самом деле является, и, хотя я восхищаюсь милой ангельской стороной Сета, я навсегда буду поглощена его темной стороной. Стороной, которая делает то, что хочет, и берет то, что, по ее мнению, ей причитается.

Сегодня вечером мы поженились, и то, что будет потом, никого не касается, кроме нас. У меня свои планы на моего мужа. Я знаю, что это сведет его с ума. Я никогда не была той, кто хвастается победами… Однако Сет, несомненно, расскажет об этом всему миру.

Сет

Мои горячие ступни охлаждаются, когда я встаю на холодный бетонный пол. Я быстро и решительно иду по коридору к огромным двойным дверям передо мной. Мой взгляд падает на слоган MMAC, нарисованный на задней стороне двери. Будь сильным. Будь умным. Будь великим. Я был сильным, умным и великим, когда сражался с Мосетом. Сейчас? Сейчас я зол, мстителен и голоден. Я встряхиваю руками, подпрыгиваю на носках и мотаю головой из стороны в сторону. Чувствую тепло. Все мое тело горит огнем, которого я никогда раньше не чувствовал. В моей груди не чувствуется тяжести, как обычно перед боем, потому что на этот раз я борюсь за себя. Я не борюсь за то, чтобы произвести впечатление на своего отца или заявить о своей позиции в MMAC. К черту все. Мне надоело пытаться произвести впечатление на людей. Мне надоело отдавать им все, что у меня есть, только для того, чтобы это было брошено мне в лицо. Сейчас этот бой для меня.

— Сделай это, детка, — мурлычет Оливия мне на ухо, отрывая меня от моих мыслей. — Это твоя битва.

Я поворачиваю голову и вижу ее прекрасное лицо. Ее зеленые глаза с любовью смотрят на меня, и я знаю, что независимо от того, выиграю я или проиграю, она будет ждать меня прямо там, где я ее оставлю. Она подносит каппу к моим губам, и я открываю рот, чтобы она засунула её. Когда мои губы смыкаются, я целую самые кончики ее пальцев, заставляя О хихикать, ее грудь покачиваться… две мои любимые вещи.

Я улыбаюсь про себя, прежде чем заставить себя отвлечься от Оливии и вернуться к бою. Дон Рассел. Наши отношения привели к этому. Все началось с того, что я трахнул его подружку, а теперь заканчивается тем, что я избил его до полусмерти в клетке. Он не получит от меня пощады.

Я слышу, как диктор называет мое имя, и двери передо мной распахиваются. Сотни, тысячи людей начинают кричать, и я наблюдаю за ними, окидывая взглядом огромную арену.

Когда слышу, как они кричат мое имя, по моему телу проходит электрический разряд, и я стискиваю зубы, борясь с дрожью, которая проходит по моему позвоночнику.

Я живу ради этого.

Я усердно работал ради этого.

— Чего ты ждешь? Выходи оттуда, — кричит Дэррил мне в ухо, но я игнорирую его и продолжаю наблюдать за толпой, совершенно пораженный.

Оливия кладет свою ладонь на мою, и это все, что мне нужно для толчка. Я хватаю ее за руку и тащу за собой. Я чувствую, как ее пальцы нервно сжимают мои, когда я тяну ее по узким проходам сквозь толпу людей. Они тянутся ко мне, мужчины хлопают меня по спине, а женщины запускают пальцы в мои волосы, когда я прохожу мимо них. Чувствуя напряжение Оливии, я притягиваю ее к себе, обнимаю за талию и мысленно объявляю войну любому, кто к ней прикоснется.

Я не смотрю на Дона, который ждет меня в клетке. Вместо этого я не отрываю глаз от своего угла. Чувствую на себе его взгляд, анализирующий меня. Я знаю, о чем он думает, и я знаю, каким дерзким он себя чувствует. Последние несколько месяцев он провел в тренировочном лагере, где ему рассказывали, какой он замечательный. Ему сказали, что он победит, что он полностью уничтожит меня. Проблема в том, что я тоже, и только один из нас может выйти на первое место. К несчастью для него, Дэррил ни разу в жизни не солгал мне, так что я знаю, что за кот у меня в гребанном мешке.

Моя кровь кипит. Она горит, и я готов к работе. Мои мышцы сокращаются и расслабляются сами по себе, прислушиваясь к моей жажде мести. В ту секунду, когда прозвенит гонг, я не буду контролировать свои действия, и меня не волнует, умрет он в конце концов или останется жив.

Не успев опомниться, я грубо целую Оливию в губы, стягиваю через голову толстовку и бросаю ее на пол. Я показываю судье свои перчатки и каппу, поднимаюсь по ступенькам и вхожу в клетку прежде, чем Джексон и Дэррил смогут даже прикоснуться ко мне.

В клетке я не выставляю себя напоказ, делая шоу. Я бросаюсь в свой угол, стою там и, наконец, поднимаю взгляд на Дона. Он смотрит на меня в ответ, его губы самодовольно подергиваются, и я не могу дождаться, чтобы стереть эту улыбку с его лица.

Диктор представляет публику и перечисляет огромный список спонсоров. Я ничего из этого не слышу. Все мое внимание сосредоточено на ссыкуне, который угрожает всему, ради чего я так усердно работал. С каждой проходящей секундой я становлюсь все более и более встревоженным. Я начинаю расхаживать по клетке. Несколько шагов влево, затем несколько вправо. Мои пальцы непроизвольно сжимаются и разжимаются, и я слышу, как Дэррил и Джексон в моем углу говорят мне, чтобы я очистил голову, чтобы не позволить Дону добраться до меня. Я не могу. Моя ненависть к нему поглощает меня сантиметр за сантиметром.

— Сет, — голос Оливии проникает в мои уши сквозь рев толпы и заглушает Дэррила и Джексона.

Я поворачиваюсь к ней. Она на ринге, ее тонкие пальцы обхватывают сетку клетки, и как только мои глаза встречаются с ее, моя тревога улетучивается.

— Ты все контролируешь, — говорит она мне, когда я подхожу ближе к ней. — Он недооценивает тебя. Он думает, что ты глупый мальчик, который не представляет угрозы.

Ее пухлые розовые губы изгибаются в сексуальной темной ухмылке. Такую тьму я вижу в ней только за несколько секунд от секса.