Наутро, как заботливый собутыльник, он спросил о Грэме. Ему сказали, что тот уехал в Лондон бледный, но уверенный в себе. В пропуске не было фотографии, простая визитная карточка «Аппер Клайд Шипбилдерс», где значилось, что служащий А. Грэм вправе подниматься на борт корабля.
Из своих наблюдений Рейкс знал, что охранник внимательно просматривает пропуск лишь раз за десяток минут. В остальных случаях достаточно махнуть карточкой — и ты на корабле.
В это субботнее утро охранник взял у Рейкса пропуск, взглянул на чистую обратную сторону, будто хотел обнаружить там поздравление или крепкое ругательство, и молча вернул его.
Рейкс вступил в лабиринт проходов и коридоров, залов, гриль-баров и кафетериев, танцплощадок, лестниц и прогулочных палуб. Он прошел театр, ют, открытые бассейны первого и второго класса — огромный улей, населенный теперь рабочими, снующими, как пчелы, чтобы поскорее закончить с неполадками и отделкой корабля. Попав на борт, человек ходил уже без всякой проверки, мог бродить везде, не вызывая удивления. Если он слонялся, даже не притворяясь, что бездельничает, это ничего не меняло — сами рабочие, по-видимому, только этим в основном и занимались. Ни один лифт не работал, поэтому Рейкс таскался вверх и вниз по лестницам, отмечал каждый этаж, добросовестно заносил в память каждый изгиб и поворот, каждый угол, каждый закуток. Чаще всего он возвращался на нос корабля, понимая, что эта часть судна важна более всего, а особенно внимательно изучал перед юта. Именно здесь заканчивалась голубая лестница «А». Рейкс прошел всю палубу, переступая через провода, обходя стремянки, на которых возились с освещением электрики, миновал танцзал, а потом через каюту 736 двинулся к лестнице «А». Впереди были каюты капитана и офицеров, а над ними — рубка, мозг корабля. Настанет день, и Рейкс будет управлять этим мозгом, именно здесь решится его жизнь. Тот день может стать роковым, если Рейкс не окажется уверенным, твердым хозяином положения. И он признался себе, что весь во власти вызова, бросить который ему не терпелось. Этот вызов тревожит его гораздо сильнее, чем мысли о будущем. Рейкс станет хозяином корабля по меньшей мере на час. Но для этого он должен знать его, как дорогу в Альвертон, должен изучить все, все ходы и выходы, начиная от таблички с надписью «Почта, телеграф, телефон» и кончая стеклянным витражом по правому борту, зная, что этажом ниже расположен ресторан «Британия», с раскрашенной головой Британии у входа, а впереди — смотровая каюта с большими окнами, выходящими на нос судна, на ют и бак, над которыми однажды ночью в свете палубных фонарей повиснет вертолет… знать все это, как и то, что в один прекрасный день в ту каюту войдет Белль и — как проверено полчаса назад — чуть-чуть раздвинет брезентовый занавес (его опускали на ночь, чтобы свет не мешал вахтенному в рубке) и посмотрит, как с корабля поднимут золото.
Узнав из разговоров в баре, что и сегодня, в субботу, капитан и кое-кто из офицеров дежурят на борту, Рейкс решил не заглядывать пока в их каюты. Он хотел попасть к ним как бы невзначай, держа наготове обаяние и извинения. Лучше заняться этим завтра, когда на судне будет еще меньше команды, а капитан, если повезет, пойдет в город завтракать или поедет навестить семью. Итак, Рейкс повернул назад, спустился по застланной синим ковром лестнице «А» и стал искать каюту для Белль, одноместную каюту первого класса. После ограбления Белль, неизвестная, безымянная, поплывет дальше, в Америку, и никто о ней больше никогда не вспомнит. Ей нужна каюта по левому борту, оторванная от всех остальных, но поближе к носу, так, чтобы из нее можно было быстро и легко добраться до лестницы «А» и подняться на бак. Рейкс уже выбрал каюту из тех планов судна, которые достала Белль в Кунард-хаузе, и знал, что номера кают начинаются с номера палубы, на которой те расположены. Одиночных кают первого класса на судне немного. Когда придет время, Бенсон и Мандель пустят в ход свои тайные связи и завладеют каютой № 4004.
Рейкс спустился на четвертую палубу, прошел по коридору и повернул направо. Он очутился в маленьком закутке у кают № 4002 и № 4004. Рейкса никто не видел, он скрывался за поворотом главного коридора. Дверь каюты была не заперта. Рейкс открыл ее и вошел. По левую руку стояла односпальная кровать от стены до стены. Под углом к ней — туалетный столик, зеркало, убранное голубой тканью. Под зеркалом — полочка с ночником, радио и кнопка, чтобы вызвать стюарда. Рядом с иллюминатором стоял платяной шкаф. Дверь в туалет, ванную и душ. Он обшарил каюту, понимая, что должен знать ее наизусть: ведь здесь могло оказаться нечто, способное чуть-чуть изменить план, и кто знает, что под этим «чуть-чуть» может крыться. Рейкс вышел из каюты, узнав одну важную вещь: задвижек не было ни у входной двери, ни у двери в ванную. Их можно было закрыть на ключ, но не на засов.
Затем Рейкс поднялся на верхнюю палубу и увидел, что, как и писал Сарлинг, через грузовой лифт можно попасть прямо ко входу в служебные каюты. Рейкс прошел мимо дверей с табличками «Столовая стюардов» и «Комната отдыха стюардов», очутился перед открытой железной дверью прямо на бак. Путь золота из спецкаюты проходил через лифт с восьмой палубы.
…И вот Рейкс снова в номере отеля, обдумывает, лежа в постели, план, знает, что он выполним. Понимает, что его нужно выполнить, — ведь несколько намеков в полицию уничтожат и его, и Бернерса, и Белль. Знает, что Бернерс прав: если ты связался с преступным миром, тебе уже нет спасения, нет свободы от страха. Есть только вывернутое наизнанку доверие таким людям, как Сарлинг, Бенсон и Мандель… Но, несмотря на всю извращенность, это доверие чего-нибудь да стоило, и Рейкс понимал: большего ему уже не получить.
На другое утро он снова отправился на корабль. Работа шла и по выходным. Рейкс толкался среди рабочих, иногда останавливался поболтать, наконец добрался до шканцев и по короткому коридору — до входа в каюту № 736. Он открыл дверь к офицерам, ступил в узкий проход. Справа виднелась каюта — смята постель, низкий стол, заваленный журналами, полка книг в мягких обложках. Слева вверх шла лестница к каютам старших офицеров. Впереди была стеклянная дверь — офицерский ресторан с балконом и зеркальными окнами. Офицер с двумя золотыми кольцами на рукаве синего кителя вышел в коридор и заметил Рейкса.
Рейкс кивнул, улыбнулся и сказал:
— Меня зовут Грэм. Я только что начал работать в «Аппер Клайд». Мне надо встретиться здесь с инженером Фарраром.
— У нас не было такого человека.
— Вот чудак! Он же сказал, что знает одного вашего офицера… не помню, его имени… офицер собирался провести меня по кораблю… показать рубку и все такое. Я должен был встретить Фаррара у каюты номер 736 в половине одиннадцатого. Простояв полчаса, я подумал, что, наверное, ошибся, и он ждет меня здесь. Вот моя карточка.
Рейкс подал офицеру пропуск. Тот мельком взглянул на него и вернул со словами:
— Так вы не помните имени офицера?
— Нет. Но, может, Фаррар где-то здесь. Может, он в рубке?
— Пойдемте посмотрим.
Вот так. Все шло как по писаному, потому что Рейкс уже попал на корабль, потому что у него был пропуск, потому что он говорил и жестикулировал естественно, качал головой и подшучивал над Фарраром, который вечно опаздывал и путал все на свете. Офицер, которому некуда было девать воскресенье, благо капитан и помощник сошли на берег, был не прочь составить себе компанию и с охотою показывал Рейксу корабль, которым гордился. К тому же никаких инструкций он, в общем, не нарушал. Итак, Рейкса повели на экскурсию — в прекрасную офицерскую лоджию, потом наверх, в каюты старших офицеров. Ему показали капитанскую гостиную — глаза Рейкса интересовались всеми подробностями, мозг запоминал их точно и аккуратно: стол напротив двери, настольная лампа с оранжевым абажуром, цветущий серебристо-серый кактус в горшке на низкой тумбочке, зеленые, с красными полосами пуфики у стен и под окнами, желтые и оранжевые занавеси, зашторенная дверь в рубку, перед ней вход в спальню и ванную… глаза смотрели, ум запоминал… на столе вазочка с заточенными карандашами, телефон, пара маленьких держателей для книг, несколько карманных словарей… Рейкс мысленно сфотографировал всю комнату. Он знал, что вскоре будет стоять здесь и смотреть в лицо капитану, балансировать на лезвии ножа, но знать, что никогда не хватит лишку. Он будет уверен в себе, когда подвергнет капитана тому принуждению, какому подвергли его самого.
