Рейкс встал:

— Вот и все. По-моему, сначала нужно подумать об этом несколько дней каждому поодиночке, а потом встретиться и сравнить наши соображения.

Бернерс кивнул, а потом, не вставая, явно пытаясь задержать Рейкса, спросил:

— Отчего бы не признаться, что вас удивило мое поведение?

— А вам бы этого хотелось?

— Почему нет? Мы снова за работой. И чем глубже поймем друг друга, тем лучше.

— Вы говорите загадками.

— Вовсе нет. Я ничего не скрываю. Почему не посмотреть правде в глаза? Мы с вами провернули несколько очаровательных афер. Рискованных до крайности, но не кощунственных. Неужели вы считаете, что мы занимались ими только ради денег?

— Я — да.

— Так вы говорите самому себе. Но если задуматься, придется признать — как признался я, — здесь есть что-то еще. Какое-то чувство влечет нас прочь от толпы. Мы не такие, как все. И с этим приходится считаться. Вас не мучила совесть после убийства Сарлинга, верно?

— Верно.

— А любого нормального человека она бы просто загрызла. Это подтверждает мои слова. Сарлинг — самая сложная задача, которую мы решили, и у нас ни разу не возникли сомнения насчет правомерности его убийства. Еще меньше мы задумывались об убийстве мисс Виккерс, хотя об этом теперь не может быть и речи. Когда мы встретились, мы уже нашли свой путь, свою линию жизни. А Сарлинг дал нашим мыслям иное направление, и оно обнаружило в нас новые черты. Взгляните на нас теперь — мы убили ради того, чтобы защитить себя и свою свободу от страха. А сейчас? Мы уже смирились с тем, что все оставшиеся дни придется привыкать к жизни в страхе, в зависимости от других. Знаете, почему мы так переменились?

— Потому что у нас нет выбора. Потому что я намерен восстановить положение, которое было до Сарлинга.

— Нет, — покачал головой Бернерс. — Жизнь, которая предполагает довольство, раз навсегда заведенный порядок, приведет нас в тупик. Такие уж мы есть, вечно жаждем приключений. Они приятны нам, даже если навязаны другими. Мы — отщепенцы.

— Побойся бога, Бернерс.

— Это правда. Мы не вписываемся в нормальное общество. Мы можем подыгрывать и притворяться, но только не принадлежать ему. Давайте смиримся с этим и будем счастливы, пока возможно.

Рейкс вдруг засмеялся:

— Нет, Бернерс. Вы просто хотите приспособиться к нашему положению. Хорошо, для вас все это, возможно, и правда. Я не оспариваю ее. Но я знаю себя и свои чувства. Я знаю, чего хочу и что ждет меня после этого проклятого дела с «КЕ-2». И я свое возьму во что бы то ни стало. Я вернусь к настоящей жизни. У меня будет жена, дети, та жизнь, которой я хотел всегда. И будь прокляты те, кто намеревается ее испортить.

— Ну что ж… — пожал плечами Бернерс.

— Хотите, я оставлю проспект и заметки? — спросил Рейкс.

— Не надо. Основная линия понятна. Черновик мы уже разработали, а остальное — детали. Каким бы ни был план Сарлинга, он опирался на те капсулы, что вы украли. У вас остались эти штуки?

— Совсем немного.

Рейкс вернулся в Лондон. Бернерс удивил его. Ничего себе, отщепенцы. Все это злило, мучительная ненависть, отвращение ко всему на свете поселились в нем.

Белль ждала его на пороге спальни. Рейкс заметил, как она бледна. Белль провела не один час, волнуясь, где он, что он… полная своего глупого беспокойства… Оно стояло в ее глазах, когда она подошла к нему с протянутыми руками, с «Энди» на губах… весь вид ее привел Рейкса в молчаливую ярость.

Рейкс поднял ее, поцелуем остановил готовые сорваться с губ глупые слова, унес на руках в спальню и положил на постель. Он слышал ее смех и сам улыбался, скрывая ярость, и руки его, срывающие с нее одежду, действовали грубо и алчно, но жаждали не любовной страсти, а обладания, наказания и унижения Белль. В конце концов он оставил без сил и ее, и себя, зная, что она примет наказание за страсть, злобу и ярость — за любовь…

Через две недели, уже в конце февраля, Рейкс приехал в Саутгемптон и поселился в отеле «Полигон». До этого он дважды встречался с Бернерсом, они разработали план основных действий, и теперь пришло время приступить к делу вплотную. Оставались десятки мелочей, которые нужно было проверить, последние детали, которые нужно было увязать. Во что бы то ни стало предстояло проникнуть на корабль, а это нелегко — ведь судно все еще в доке, и простых смертных туда не пускают. Чтобы попасть на «КЕ-2», надо или работать на корабле, или иметь к нему официальное касательство. Кроме рекламных схем, у Рейкса не было никакого другого плана судна, и, хотя в них схематически изображались все палубы от пятой до сигнальной, необходимо было знать расположение рубки, капитанской и офицерских кают. Побывать на корабле до отплытия надо обязательно. Потом осматриваться будет некогда — по плану золото должно исчезнуть из спецкаюты через шестнадцать часов после отплытия. Точнее, через три-четыре часа после выхода из Гавра, когда судно все еще будет в водах Ла-Манша. Поднимаясь в назначенный день на борт корабля, он должен будет знать обстановку проведения операции как свои пять пальцев. Корабль — это плавучий город, и заблудиться в нем проще простого.

В тот же день вечером Рейкс заглянул в бар «Полигона». Он сел за столик, заказал рюмку виски и взялся за вечернюю газету. Попасть на «КЕ-2» не так уж сложно. В баре среди голосов то тут, то там слышался шотландский говор. На судне полно рабочих «Аппер Клайда», и многие, инженеры, например, служащие, штат подрядчиков, останавливались на пару дней здесь, в отеле. Рейкс прислушался, обвел глазами сидящих рядом и решил не спешить. Многолетний опыт научил его не ускорять события.

На другое утро Рейкс выхлопотал себе посетительский пропуск в доки. Он доехал на такси до самых ворот. Здесь показал пропуск дежурному полисмену.

«Королева Елизавета 2» стояла на стапелях у океанского причала. Рейкс прошелся вдоль нее, громадины из сварных металлических листов. Трап охраняли полицейский и смотритель доков. Они грелись около угольной печки от холодного северо-восточного ветра, который хлестал в расселину между причалом и кораблем. Рейкс прошел по набережной, вернулся к причалу и поднялся по лестнице наверх. Корабль все еще принадлежал «Аппер Клайд Шипбилдерс», поэтому на мачте «КЕ-2» развевался флаг компании — лиловый крест на белом фоне. Рейкс стоял, смотрел через окна. Но чаще всего он поглядывал на бак. Передняя и центральная части его поднимались вверх на двух больших воротах белого цвета, от них шли цепи к якорям. Два якоря лежали на палубе, а третий — впереди на носу. Перед ними стояла небольшая мачта высотой метров шесть. Вид этой мачты не радовал Рейкса: они с Бернерсом решили — единственный возможный способ унести золото с корабля состоит в том, чтобы поднять его с бака на вертолет грузовой лебедкой. Если не считать мачты, вертолету будет достаточно места над баком, если развернуть судно по ветру и уменьшить ход. Да, мачта разочаровала его. Как часто непредвиденные мелочи рождают большие проблемы.

Два следующих вечера Рейкс провел в баре, чтобы его лицо примелькалось там. Он уже называл по имени бармена и перебрасывался словом с разными людьми. Рейкс не торопился. Пройдет не одна неделя, прежде чем корабль будет готов совершить пару круизов по Средиземному морю, и только потом выйдет в первый рейс через Атлантический океан.

Рейкс говорил, что работает на крупную лондонскую фирму по операциям с недвижимостью и приехал в Саутгемптон посмотреть, нельзя ли заключить сделку на покупку домов. Он уже неоднократно «приобретал» недвижимость и знал, что если случайным знакомым подробности дела не рассказывают, то это вполне резонно: сведения, которые помогут другому обставить тебя, надо держать при себе. Между тем Бернерс, как было заведено и раньше, регулярно присылал ему письма с чистой бумагой внутри. Легенда Рейкса под названием «Лондонская коммерческая компания по закупке недвижимости, с ограниченной материальной ответственностью» действовала безотказно. Швейцары в холле постепенно привыкли к нему, девушки у почтового окошечка улыбались по утрам и вечерам, официанты считали его своим, а виночерпий раздобыл первоклассное «Джерри Шамберти», которое не значилось в меню. Рейкс знал всех, все знали и любили его. Ну, а он между делом узнавал о постоянных гостях и выделил, наконец, нужного человека. Им стал Альфред Грэм, молодой шотландец, служащий «Аппер Клайд Шипбилдерс», которого послали во временный отдел разбираться с накладными и расплачиваться с рабочими. Грэм был не дурак выпить и гордился кораблем, построенным его фирмой. Он досадовал на неполадки, которые задерживали «КЕ-2», а еще больше — на журналистов, которые эти неполадки преувеличивали. Пару раз Рейкс поил его в баре и узнал, что в субботу утром Грэм собирается ехать на выходные в Лондон. В пятницу вечером Рейкс влил в Грэма больше, чем тот мог принять, дотащил его до номера и бросил на кровать, уже спящего, прямо в ботинках. Уходя, Рейкс положил в карман взятый из бумажника Грэма пропуск на борт «Королевы Елизаветы 2».