И если я сперва подумал о самом худшем, то когда с головы Чарли слетела шляпа и раздалась матерная просьба её немедленно поднять, я успокоился. Умирающие так не говорят. И когда ковбоя осторожно проносили мимо, я подошёл его приободрить, но слова застыли на языке.

Чарли хоть и выглядел вполне себе живым, и даже шутить старался, но на месте левой ноги до колена зияла пустота.

Оставшаяся культя была стянута жгутами и залита био-гелем. И судя по блуждающей улыбке Чарли, его, ко всем прочему, ещё и накачали успокаивающими препаратами, во избежания болевого шока.

— Ооо, Семён. Ну здравствуй! А я теперь пират, представляешь. — сообщил мне Чарли доверительно и я через силу заставил себя улыбнуться.

— Да, Чарли. Ты как есть пират.

— Да я шучу. Мне препараты хоть на мозг и давят, мыслю я нормально. Быстрые они, сволочи эти. Но зато одного на тот свет успел отправить. Ты-то сам как, многих заборол? — бормотал он мне, а я с той же улыбкой с ним соглашался.

— Многих-многих, — пересадив Чёрного к себе на плечо, я похлопал Чарли по груди и взглядом показал несущим его ребятам двигаться дальше. — Ты отдохни хорошенько, а я тебя навещу. Договорились?

— Так точно сэр, договорились! — козырнул мне Чарли и по детски подмигнул.

Всё же препараты на него влияли сильнее, чем он говорил.

Проследив за ним взглядом, я повернулся к Дейву и тот протянул мне сигарету. Я отказался. Уж что-что, а табак я никогда не считал чем-то привлекательным. Дым от костра и то вкуснее, чем горькие засушенные листья.

— Оу-кей, как знаешь, — пожал плечами Дейв и после длительной затяжки он что-то вспомнил и пошлёпал себя по поясу, ища съехавший подсумок. — И кстати. Не знаю, на сколько тебе это важно, но кажется, ты скоро станешь папой.

В офигевании я руку протянул и мне в ладонь ковбой положил яйцо, в котором явственно стучали и проклёвывались. Трещинки на скорлупе становились всё отчётливее и не было и капли сомнений, что малыш по ту сторону сформировался бойким и здоровым.

И держа в ладонях столь милый и прекрасный знак, я твёрдо знал. Хотя бы эта маленькая жизнь в безумном круговороте смерти станет нашим скромным вкладом в победу грядущего выживания.

Мы ещё поживём. Мы точно ещё поборемся.

И будто вторя моим убеждениям, живой малютка уверенно пробивал себе дорогу к свету.

«Подумай о количестве побед, когда в конце тоннеля видишь свет.»

Мы так не думаем, Белый.

— Это что?

— Это птица?

— Это утёнок?

— Утята не едят ножки стола.

— Тогда может это гусь?

— Может быть и гусь.

— Эй, гусь, кс-кс-кс.

В разгромленном зале таверны я сидел вместе с девушками и задумчиво слушал их предположения. Найдя более-менее уцелевший от буйства превращения Якова стол, мы уселись вокруг него и искоса наблюдали, как народившееся пернатое недоразумение с интересом ходит под ним и пробует всё на вкус.

— Яра, ну кто так гусей-то подзывает? Он же тебе не кошка. — возразила Мари, с интересом разглядывая, как малыш с лёгкостью стёсывает клювом стружку с деревянной мебели.

— Ой, а как будто ты знаешь, как гусей подзывать. — парировала Яра, пытаясь приманить птенца щёлканьем пальцев, но тот лишь развернулся к ней задом и продолжил древесную дегустацию.

— Может его нужно покормить? Смотрите, как кушать хочет, — подала версию Белла, меняя повязку на плече одной из близняшек. Та морщилась, но полученные царапины после бомбардировки упавшего города необходимо было обработать. — Семён, подскажите пожалуйста, а чем обычно гусей кормят?

Находясь в некоторой прострации, я обращённые ко мне слова чуть было не прослушал.

— Ну. Всяким кормят. Травой, овощами, зёрнами, рыбой той же. Но это если говорить про обычных гусят. А вот чем кормить ЭТО, я без малейшего понятия.

— А разве с ним что-то не так? — полной наивности вопрос прозвучал из уст Беллы и я нахмурился.

Уж не знаю, какая норма водится в здешних, соседствующих с биофермой, краях, вот только живя в своей деревеньке привык-то я ко вполне каноничным гусям. Этот народившийся малыш, конечно, тоже выглядел на них похоже и обычный обыватель неладного и не заподозрил бы, но уж точно не я.

Во первых, малыш имел чёрное оперение. По настоящему чёрное… Мне кажется даже чернее, чем у товарища Чёрного, ведь при некоторых ракурсах разглядеть форму птенца становилось сложно. Как будто мелкий пух поглощал весь возможный свет и не давал бликов, превращая того в плоское чёрное пятно.

Во вторых, его алые лапки спереди имели не три пальца, как у всех обычных гусей, а четыре. При этом каждый из них заканчивался серебристого цвета коготком, оставляющим на поверхности пола заметные царапинки.

В третьих же, глаза у него оказались не голубыми, не карими, а инфернально красными, с тёмными точками зрачков. Смотрел он ими в самую душу, аж оторопь брала.

Ну а чёрный перьевой гребень вдоль всей шеи и красный клюв с точно такой же по цвету, как и коготки, серебристой каёмочкой, меня и вовсе в ступор вгоняли. Если птенец и являлся гусёнком, то очень и очень чуднЫм.

— Ну как тебе сказать, Белла. Таких, как он, я никогда не видел. — решил ответить пространно, дабы не слишком вдаваться в подробности.

— Ооо, значит он особенный! — подхватила мысль вторая близняшка, держащая свою сестрёнку за руку. — Надо бы ему что-то особенное предложить.

— Да, точно, особенное, — согласилась её сестрёнка и поморщилась. — Уффх… конфет например… или мяса… или плоти чудовищщщ… ай-яй-яй-яй!

— Думаю, лучше обойтись привычным для них рационом. — поставил жирную точку в вопросе питания и протянул под столом к нему руку.

Гусёнок никак не отреагировал, но стоило мне внутренним намерением повелеть ему подойти, как он шустро шлёпая лапками подбежал и головой в ладонь уткнулся. При этом он не пищал, а странным образом хрипел и щёлкал. Я сперва подумал, что птенец чем то болен, но однажды ездившая на био-ферму Герда подтвердила что тамошние гуси действительно хрипят… и щёлкают.

И хоть она для ответа и вышла из дрёмы не на долго, я ей всё таки решил поверить. Ведь не смотря на сонное состояние, физически ей стало получше. Показывая прекрасный пример идущего на поправку человека, большую часть времени девушка только и делала, что ела и спала, находясь под чутким надзором Майкла. Молодые окончательно спелись и сидели на полу в обнимку, то и дело ловя на себе радостные взоры остальных девушек.

Зашуршала отъехавшая дверь и из комнатки Якова вышла Елизавета.

Проверяя друга каждые десять минут, она и в этот раз помотала головой, отвечая на наш немой вопрос.

— Он пока без сознания.

— Лизка, да сядь ты уже, отдохни. Хватит туда-сюда бегать, — предложил ей, беря со стола закуску в виде мясной палочки и скармливая её гусёнку. Тот с удовольствием обгладывал угощение, ворча и похрипывая. — Уж что-что, а Яков обратно в чудище не обратится. Можешь не волноваться.

— Ты уверен в этом? — с подозрением спросила Елизавета, садясь к нам за стол.

— Уверен почти полностью, — ответил ей и взгляд её стал угрожающим. — Да не сверли ты меня так. Всё с ним будет хорошо. Хуже уж точно не будет.

Доев мясную палочку гусёнок гортанным щёлканьем потребовал ещё. Пришлось поставить на пол всю тарелку, дивясь его аппетитом. Насчёт несварения не переживал, так как на тонком плане птенец выглядел преотлично и с каждым съеденным кусочком сиял всё ярче.

— Раз так, то скажи, что именно с ним сделал? — безотлагательно заявила Елизавета и я устало лоб свой потёр, не особо желая говорить.

— Если вкратце, то память ему вернул. Но коли захочешь узнать подробностей, отвечу тебе тем же. Не спрашивай. Это его секреты, не мои.

Отведя свой взгляд, Елизавета ничего мне не сказала, зато девушки наперебой начали спрашивать.

— А у него что, память была заблокирована?