— А что именно вы сделали?

— А как у вас это получилось?

— Способность какая-то?

— Так, — не выдержала моя подруга детства и веско стукнула ладонью по столу. Все девушки моментально замолчали, а она продолжила. — Мы не будем сейчас спрашивать Семёна об этом. В первую очередь необходимо обеспечить своё выживание, так что действуем слаженно и последовательно, как и договаривались.

Девушки понимающе кивали и всё же нет-нет, но на меня поглядывали. Тут и телепатом не нужно быть, чтобы понять, в сложившейся ситуации их аргументы в сторону снятия печатей станут более убедительны. Не то что бы я был против этого, вот только их матушке эта идея категорически не нравилась. И что самое скверное, она сама не имела возможности сказать, почему именно.

— Но маменька… — начали свои скромные попытки девы и Лизка сказала, как отрезала.

— Нет. И не просите. Строго действуем по плану без всяких вопросов.

И хоть тон её звучал тяжело, я всё таки рискнул её расспросить поподробнее.

— А что за план-то если не секрет? — и судя по тому, как они переглянулись, он явно находился не на стороне закона.

— Бежать мы хотели, Семён. Вот что, — поведала мне Елизавета. — Мы не стали тебе говорить, но у нас подписка о невыезде. Пока не будет закончено судебное дело, мы не можем покидать зону L1, но… у нас имелись подвязки. Семьи воюют друг с другом, межрегиональные конфликты часты и если бы нам выпал шанс, мы бы уехали. Но, как видишь, не успели.

Горький вздох Елизаветы повис в воздухе.

Тяжелый вздох, на грани сдерживаемых слёз, которые она не смела пролить, дабы не пугать своих дочек. Тут и без моего напутствия Елизавета знала, как важно сохранять спокойствие и уверенность. Даже когда шансы к выживанию малы, даже когда надежд почти никаких нет. Нужно держаться.

— А запасной план имелся? — продолжил тему, чтобы молчание не затягивать.

— План побега? Нет. Все пути на Столицу заблокированы, а подвязанный человек у меня оставался только там. Если ты спрашивал про планы здесь, то они такие же, как и у всех. Постараться выжить, пока нас…

— Пока нас не эвакуируют. — ответил убедительно, при этом совершенно своим словам не веря.

— Да… — согласилась тихо Елизавета. — Пока нас не эвакуируют. И ещё одно, Семён. Мне нужно с тобой поговорить наедине.

— Конечно, — кивнул ей и поднялся, сажая на плечи двух соловых воронов. Налетались они на сто дурных за этот день и потому наелись и кемарили, пока имелось время. — Дамы, прошу вас простить.

— Да ничего, мы понимаем. — они нам помахали и мы с Елизаветой вышли в легкую прохладу вечера.

Уже на улице в лучах закатного солнца подруга моя зябко поежилась, с безнадёжным взглядом смотря на возносящийся в небо барьер. Уйдя на приличное расстояние от таверны, она мне прошептала.

— Семён… я… Мне страшно, — призналась Лизка устало лицо разминая. — Не за себя боюсь. За них. Жизнь бы отдала, лишь бы их спасти, но… В общем… Знаю, что прошу о невозможном. Если меня не станет, спаси их. Не знаю, как, но спаси. Или хотя бы не дай им превратиться в этих… этих…

Она не выдержала и сглотнула.

Не говоря ни слова, я просто подошёл и обнял её. И ради такого жеста, Чёрный с Белым нашли в себе силы вспорхнуть и усесться рядом на обломки.

Пока я держал в своих руках сильную женщину, она тихонько плакала мне в плечо, пуская слёзы по моей грязной коже.

— Я всех вас спасу. — пообещал спокойно и она глухо всхлипнула.

— Но как? Мы же в первой зоне, — донесла мне очевидную информацию Лизка. — Из неё не выбираются.

— Значит будем первыми, — похлопал подругу по спине, от чего с платья её облачко пыли поднялось. С таким поводом не преминул настроение в иное русло завернуть. — Ооо, дорогая. Ну всё, пропала ты. Вон, погляди, песок уже из тебя сыпется. Если помирать от старости собралась, то давай хотя бы с песней на губах.

— Дурак ты. — сквозь слёзы ругнулась, но голос её, пусть и не на много, всё же в позитивную сторону изменился.

— Так я и не отрицаю, — чуть отстранился, большими пальцами с лица Елизаветы дорожки слёз стирая. — К тому же дуракам везёт, а моего везения на вас всех с лихвой хватит. Пока живём, не пропадём, так что выше нос. Уверен, власти близ Столицы зону отчуждения не потерпят и что-нибудь с ней придумают.

— Охх. Ты очень многого не знаешь, Семён. — скептически отнеслась к моим словам Елизавета.

— Так ты мне расскажи.

— Я не могу. Инъекция неразглашения. Или печать по твоему, как ты сам сказал. — отстранилась она на шаг, благодарным жестом меня придерживая.

— Одно лишь твоё слово и я её уберу, — щёлкнул пальцами, огонь между ними рождая и та с сомнением на него посмотрела. — Между прочим я уже опробовал метод на Майкле и он оказался рабочим. Вон как бегать начал, а румянец на щеках такой, что обжечься можно. Так что и с тобой могу такое провернуть запросто, только скажи.

Но она молчала. И вместе с молчанием я понимал истинные причины Елизаветы не откликаться на моё предложение.

— Думаешь, девушки сразу следом попросят сделать с ними то же самое и впоследствии судьба их может сложиться страшно? — предположил и догадка оказалась верной. Елизавета кивнула и я зубами скрипнул. Уж очень от возникшей острой мысли стало гневно и шило это я в мешке не удержал. — Ну знаешь! Как по мне, уж лучше иметь возможность всеми силами бороться и выжить, чем дрожать от страха о грядущем. Ведь если не выжить, оно и не наступит, так-то!

Поймав на себе её испуганный взгляд, я сбавил обороты и тряхнул своей седой башкой. И так обстановка ни к чёрту, а тут ещё я нагнетаю.

— В общем, рассмотрите моё предложение. Оно действительно может увеличить шансы выбраться отсюда живыми.

— Хорошо Семён. — сказала она тихо, отказываясь от протянутой руки.

— И эту ночь лучше проведите в таверне Якова. Она крепкая. Я попрошу ребят Хенвлоу в ней же поселиться. Им ночевать так не впервой, а если заварушка начнётся, то они вас защитят. Тварей уже бить научились.

— Хорошо, я поняла, — согласилась со мной Елизавета, утирая слёзы и возвращая на своё лицо маску холодного спокойствия. Всё таки мой грубый тон её задел, но видимо ей оказалось легче не спорить, а замять конфликт. — А ты где будешь?

— Я по периметру пройдусь, народ проведаю, вменю обязанности и проверю как там хата Майкла. Ведь я сегодня утречком туда вписался, а видимо сегодня и выпишусь. Не уверен, что после такой катастрофы она устояла, — посмотрев в сторону полуспящих птиц-не-тупиц, я их снова на плечи посадил и вдумчиво промолвил. — Ну, и ещё высплюсь, конечно, после того, как они поспят. Если что, разбудят, а одного я к тебе потом отправлю. В случае опасности, его ко мне сможешь отправить.

— Ты бы себе гаджет для быстрой связи приобрёл, что ли, — кольнула меня Елизавета заслуженно. — А то ты как в древности, сообщения птицами отправляешь.

— Ну так на то я и старик! Гирей убиваю, кирпичом подтираюсь, — вернул ей шутку и напряжения меж нами немного поубавилось. — Ладно, поползу по делам.

— Я тоже. И это…Семён…

— Да-да?

— Спасибо, что выслушал. — оглянулась она и в надвигающихся сумерках я разглядел ей уставшую улыбку.

С теплотой помахал ей в ответ и почувствовал внизу шевеление.

В ногах моих вопросительно защёлкал чёрный гусёнок, да вот языка его я так и не понимал. Наверняка опять покушать просит, то-то глазищами своими вокруг всё изучает на предмет съестного. И раз он меня, как на свет появился, самым первым увидел, по всему выходило что теперь я ему и мамка и папка. Посему следовал за мной, как привязанный, у ноги держался и только когда по пути травка попадалась, её отщипывал и пробовал на вкус. Видать инстинкт у этой тварюшки оказался таким же, как и у обычных гусят.

И вроде агрессии это маленькое чёрное создание не проявляло, но местные от него шарахались, как от огня. И когда он попался на глаза уставшего Александра, он меня предостерёг.

— Семён. Ты бы был поосторожнее с этой тварью. Это, между прочим, биот модифицированный и с ним шутки плохи. Он железо грызть способен.