Заметив, что Чинция внимательно наблюдает за Андреа, Эдера сказала ей шёпотом:

— Увы, перемен никаких. С детьми он общается охотно, а взрослых терпит из вежливости. И сам — как беспомощное дитя!

— Но о Канаде он, надеюсь, больше не мечтает? — спросила Чинция.

— Не могу сказать с уверенностью, — ответила Эдера. — Похоже, он смирился со своей судьбой. Даже ко мне стал относиться немного теплее.

— Я уверена: со временем у вас всё наладится! — убеждённо сказала Чинция.

— Спасибо, что вы с Манфредом не оставляете меня, — растроганно произнесла Эдера.

— Ну, перестань! — сказала Чинция, увидев, как повлажнели глаза Эдеры. — Не хватало только твоих слёз к празднику! Давай лучше посмотрим, что нам тут подарили.

Подарков был целый ворох, и Эдера с Чинцией развеселились, а затем к ним подключились и Манфред, и Казираги, и Валерио.

— Я позволила себе откупорить бутылку для первого тоста! — внесла поднос с шампанским Матильда. — Андреа, ты что там возишься? Быстренько иди к нам!

— У меня уже много лет не было такого счастливого Рождества, — поднял свой бокал Валерио. — Спасибо вам всем… За нашу замечательную молодёжь!

Здравицы перемежались шутками, все смеялись, и Андреа тоже смеялся вместе со всеми и даже произнёс тост.

Но вот в прихожей прозвучал звонок.

«Леона!» — и сердце Эдеры упало.

— Я опоздала, простите меня, — смущённо произнесла Леона. — Сынок, с Рождеством тебя! И тебя, Эдера! Вот вам подарки. А это — подарок маленькому Валерио.

Затем она преподнесла подарки Валерио-старшему и Матильде.

— Я так благодарна вам за этот вечер, — говорила она часом позже. — Знаете, малыш меня поцеловал! Может, он мне всё простил?

— Такое впечатление, будто она, перед тем как прийти сюда, съела банку мёда, — шепнула Матильда Валерио. — Да, наверное, так оно и было!

— Не будь так строга, Матильда, она и вправду покаялась.

— Я беспокоюсь за Андреа, — сказала Леона, подойдя к Валерио, — он вроде бы и улыбается, но как-то рассеянно, подавленно.

— Запасись терпением. У Андреа сейчас трудный период, но я уверен: это скоро пройдёт, — попытался успокоить её Валерио.

— Похоже, что жизнь с Эдерой ему не в радость, — вздохнула Леона.

— Всё наладится! — повторил Валерио с недовольством в голосе. — Матильда, ты бы принесла ещё шампанского из погреба.

— Да, сейчас схожу.

Под радостные возгласы гостей Матильда поставила на стол бутылки шампанского, а Леона попросила её принести стакан обыкновенной воды из-под крана.

— Мне что-то нездоровится. Я хотела бы принять таблетку.

Посидев с отрешённым видом, ещё минут десять, она стала прощаться.

— Извините, я всё-таки чувствую себя неважно. Мне надо прилечь.

— Вы можете подняться наверх, — предложила Эдера. — Идёмте, я вас провожу.

— Нет, будет лучше, если я уеду.

— Приезжайте к завтраку, — пересилив себя, сказала Эдера.

— Спасибо, но, боюсь, это будет невозможно. Обстоятельства мне не позволят. До свидания.

После ухода Леоны все тоже вдруг почувствовали усталость, и Эдера посоветовала гостям немного отдохнуть до утра.

— Мы были молодцами: рождественская ночь близится к концу. Завтра обязательно продолжим наш чудесный праздник, а сейчас — комнаты для вас готовы.

— Нет, мы тоже поедем, — сказал Валерио. — Я пригласил Чинцию и Манфреда пожить в этот приезд у меня.

— Чинция! — Эдера посмотрела на подругу с обидой.

— Мы завтра к вам приедем, — пообещала Чинция и озорно подмигнула Эдере. — Не настаивай! Детей мы увезём с собой.

Заговор гостей был шит белыми нитками, но Эдера не стала противиться, а, наоборот, с благодарностью подумала об авторе этой идеи: «Ох, Чинция, узнаю тебя! Ты неисправима!». Эдера не ошиблась в своей догадке. Действительно, это Чинция сообразила оставить хозяев одних, когда увидела, что Андреа во время праздника оживился и повеселел. А убедить остальных в правильности такого решения тоже оказалось несложно.

— Ты такая красивая, — сказал Андреа, глядя на жену так, словно бы видел её впервые. — Я напишу твой портрет! — он потянулся к Эдере, чтобы обнять её, и неожиданно пошатнулся.

— Что с тобой? Тебе плохо? — поддержала его под руку Эдера. — Это шампанское!

— Возможно… — с трудом произнёс Андреа. — Голова кружится…

— Пойдём наверх, тебе надо прилечь.

Андреа заснул, едва коснувшись подушки. А Эдера, после некоторого раздумья, решительно разделась и легла рядом с ним.

Приехав домой, Матильда обнаружила у себя в сумке лишь одну связку ключей — от дома Валерио, а ключи от загородной виллы исчезли.

— Стоит ли расстраиваться? — не разделила её тревоги Чинция. — Завтра мы поедем к Эдере, и вы возьмёте эти ключи.

— Я боюсь одного, — Матильда стала припоминать подробности: — Закрыла погреб… Поставила на стол шампанское… Ключи положила рядом с бутылкой. Я точно это помню. И тут послиха попросила у меня воды!.. Да, потом я ключей уже не видела.

— Надо позвонить сейчас же Эдере, — встревожился Манфред.

— Занято! — огорчилась Матильда, набрав номер Эдеры. — Странно. С кем они могут говорить в такой час?

— Может, кому-то не спится, и он решил поздравить их с Рождеством, — предположил Манфред. — Подождём немного.

Телефон, однако, был занят в течение получаса, и Манфред сказал, что он съездит туда сам: так всем будет спокойнее.

— Я с тобой! — вызвалась Чинция.

— Не надо, погода слишком плохая, — возразил Манфред, но Чинция настояла на своём.

— Мы позвоним вам оттуда сразу же, как только приедем, — пообещала она Матильде и Валерио.

Эдера проснулась от резкого крика Андреа: «Серджио! Серджио!»

— Милый, успокойся. Это я, Эдера, — она стала тормошить Андреа в надежде, что кошмар исчезнет.

— Мы падаем, Серджио! — продолжал метаться во сне Андреа. — Надо предупредить Валерио! Эдера — его дочь!

— Дорогой, любимый, ты дома, — говорила Эдера. — Проснись! Ты узнаёшь меня?

— Мне холодно, — открыв глаза, произнёс Андреа. — Холодно… Снег, снег…

— Прижмись ко мне, мой хороший. Ты весь дрожишь. Я согрею тебя. Вот так. Прижмись покрепче, и холод исчезнет. Любимый, бедный мой…

Очнувшись через какое-то время, Андреа спросил Эдеру, почему она здесь, рядом с ним.

— Ты видел кошмар, и тебя била дрожь.

— Да, со мной это часто бывает. Сперва, я чувствую сильную головную боль, а потом засыпаю и лечу вниз, во мрак. Зову на помощь, но никто не откликается.

— Не думай об этом и не бойся. Я с тобой, я сумею тебе помочь.

— Ты говоришь так, будто я — ребёнок.

— Я люблю тебя, и всегда буду рядом с тобой.

— Нет, не надейся на это! — зловеще прозвучало над ними. — Я убью тебя! — Леона направила на Эдеру дуло пистолета.

— Что ты делаешь? — воскликнул Андреа. — Ты сошла с ума!

— Сынок, я избавлю тебя от неё навсегда! — с лихорадочным блеском в глазах произнесла Леона.

— Мама, успокойся, — Андреа приподнялся на постели, намереваясь подойти к Леоне, но она угрожающе перевела пистолет на сына.

— Разве ты не понимаешь, что все наши беды от неё? — Леона снова взяла под прицел Эдеру. — Но теперь ей пришёл конец! Я освобождаю тебя, сынок!

Два выстрела прозвучали один за другим, и, оглушённая ими, Леона не сразу услышала пронзительный крик Эдеры: «Андреа! Андреа!»

— Боже мой! Я убила моего сына!

Леона бросилась к истекающему кровью Андреа и дрожащими пальцами попыталась приподнять его веки. В другой руке она по-прежнему держала пистолет.

— Он мёртв! Это ты его убила! — в приступе ярости Леона приставила пистолет к груди Эдеры. — На сей раз я не промахнусь!

Но в этот момент внизу послышались крики и топот бегущих по лестнице людей. Леона метнулась к выходу.

Чинция и Манфред сразу же стали перевязывать Андреа и звонить в клинику, а Леона села в спрятанную неподалёку машину и была такова.