— Синьора Эдера, наконец, уснула, — сказала Джудитта. — Вы бы тоже немного поспали, а я посижу у аппарата.

— Не стоит. Скоро уже приедут матушка Марта и Чинция. Отец Эдеры тоже сказал, что вылетает, но я не знаю, отпустят ли его. Он ведь болен, да ещё и передвигается в коляске.

— Боже мой, какое горе! — заплакала Джудитта. — Маленький Валерио тоже не совсем выздоровел. Врач велел давать ему лекарства. Это моя вина!..

— Джудитта, успокойся, не то я тоже волью в тебя снотворное, — пригрозила Дальма. — Звонок!..

Джудитта бросилась к телефону, а Дальма далее успела снять трубку, но это был звонок в дверь: Валерио нанял частный самолёт и прилетел в Милан раньше всех.

— Как Эдера? — спросил он с порога.

— Она в отчаянии, — ответила Дальма. — Но мы напоили её лекарствами и она недавно уснула.

— Звонок! Я слышала звонок! — Эдера, пошатываясь, вышла из соседней комнаты.

— Эдера! — воскликнул Валерио. — Дорогая!

— У меня его отняли… Отняли моего Валерио.

— Доченька, милая, я понимаю твою боль. Я с тобой, — Валерио протянул к ней руки. — Иди ко мне! Теперь тебе есть на кого опереться.

— Помоги мне! — Эдера опустилась на колени перед коляской и припала к его груди. — Помоги мне… Отец!..

— Доченька, крепись, — гладил её по волосам Валерио. — Перед тем, как вылететь сюда, я отдал необходимые распоряжения. Валерио уже ищут. Мы найдём его!

— Он такой маленький, — плакала Эдера. — Ему нужна мама. Хоть бы они с ним ничего плохого не сделали!

— Я готов отдать им все деньги, что у меня есть! Ты не волнуйся. Не думай о худшем… Знаешь, у тебя точно такие же волосы, как были у твоей мамы. Я об этом подумал, когда ещё впервые увидел тебя.

— Правда? — улыбнулась сквозь слёзы Эдера. — И мне тогда показалось, что ты посмотрел на меня как-то особенно.

— Доченька, — Валерио сделал паузу. — У меня есть для тебя известие. Нет, не бойся, это прекрасное известие, из Канады.

— Андреа! — воскликнула Эдера.

— Да, Андреа жив.

— Жив? — эхом повторила Эдера.

— Жив! Мы не хотели говорить тебе, пока не убедимся в этом, но теперь уже нет никаких сомнений.

— Я смогу его увидеть! Смогу поговорить с ним! Боже мой, что он скажет, когда узнает о Валерио!.. — Эдера заплакала навзрыд.

— Мы найдём маленького ещё до приезда Андреа, — сказал Валерио. — Не надо так убиваться.

— Андреа ранен?

— Нет, не бойся за Андреа. Не знаю, как тебе это объяснить… Андреа… потерял память. Но канадские врачи говорят, что он поправится. Мы вылечим его!

— Нет, он не мог забыть меня! Как только мы увидимся — он меня вспомнит! Надо обязательно до его возвращения найти Валерио!..

Увидев входящих Марту и Чинцию, Эдера бросилась к ним, обняла Марту.

— Матушка, почему Господь так жесток ко мне?!

— Доченька, милая, — Марта не могла сдержать слёз. — Ты не должна терять веры в Господа. Как ты поможешь Андреа, выйти из тьмы, если сама начинаешь погружаться в неё? Наберись терпения. Твой отец и, насколько мне известно, отец Дальмы подключили все связи, чтобы найти Валерио.

— Матушка, мне так больно!

— Я знаю, деточка. Мы с твоим отцом решили, что увезём тебя в Рим.

— Я не могу оставить Валерио.

— Тот, кто его похитил, наверняка следит за тобой. Скоро он даст о себе знать. А в Риме ты будешь нужна ещё и Андреа. Твой отец распорядился подготовить для вас вашу дачу. Своей любовью ты пробудишь в Андреа воспоминания, которых он лишился.

— Я постараюсь, матушка…

Валерио настоял, чтобы по приезде в Рим Эдера остановилась у него в доме. Матильда с радостью приготовила для неё комнату, и лишь подумав о том, где могла бы разместиться колыбелька, всплакнула. Другая комната — для Андреа — тоже была готова. Все с волнением ожидали его приезда.

Желая хоть немного отвлечь Эдеру от тревожных мыслей о ребёнке, Валерио повёз её на дачу, а Матильда принимала у себя на кухне Манетти.

— Что я вижу? Вы ничего не едите? — удивилась она.

— Мы все думаем о похищении с целью выкупа, а что, если это была… Леона Сатти?!

— Нет, Манетти, — возразила Матильда, — эта женщина, конечно, сумасшедшая, но не то такой же степени!

— Синьора Матильда, а как вы объясните тот факт, что ни я, ни полиция до сих пор не нащупали ни одной, хотя бы маленькой, зацепки? И всё потому, что никто не догадался поискать синьору средних лет с младенцем на руках!

— Но зачем ей понадобилось идти на такое варварство?

А затем, что она ненавидит Эдеру и хочет ей досадить! Это вполне допустимо. А может, она вбила себе в голову, что ребёнок сына должен принадлежать только ей.

— Манетти, вы, пожалуй, правы, — согласилась, наконец, Матильда. — Вы великий сыщик!

— Спасибо.

— Но тогда поясните, как ей удалось бесшумно войти в дом Эдеры?

— Это известно всем: она открыла дверь своим ключом. А вот кто ей помог его раздобыть — я как раз и должен выяснить.

— В таком случае, принимайтесь немедленно за работу!

— Да, разумеется. Но ведь не на пустой желудок! Как вы считаете?

— Манетти, ешьте побыстрее, и поедем сейчас же на дачу! — заявила Матильда. — Во-первых, мы немного успокоим Эдеру: я не думаю, чтобы послиха причинила зло малышу. А во-вторых, может, Эдера что-нибудь ещё вспомнит о ключах?

— Я взял бы вас к себе в контору, — говорил Матильде Манетти, когда они возвращались обратно с дачи, — но боюсь, синьор Валерио будет возражать. Вы знаете, что подруга Эдеры незадолго до похищения потеряла ключи? А потом они каким-то чудом уже на следующий день нашлись!

— Вы подозреваете синьору Дальму? — изумилась Матильда.

— Нет, хотя и это надо проверить. Но преступница могла подкупить кого-нибудь из прислуги.

Аделину охватывал ужас от того, как Леона обращается с ребёнком. Эта странная бабушка могла часами рассказывать внуку, каким великим дипломатом был его дед и в какой роскоши они тогда жили.

— Меня обслуживали три горничные, а у твоего папы Андреа была кормилица… С нами обращались, как с королевой и принцем… Ты должен усвоить, что происходишь из знатной благородной семьи, а не из каких-то там крестьян…

Мальчик начинал плакать, но бабушка, словно не слышала его крика и словно не видела самого малыша, поглощённая воспоминаниями.

Аделина не выдерживала и, преодолев робость, говорила Леоне, что мальчика надо покормить или поменять ему пелёнки.

— Да, — рассеянно откликалась Леона, — ты можешь этим заняться.

— Крошечка, ангелочек, — причитала над ребёнком Аделина, — сейчас твоя няня устроит тебе славненькое купаньице. Ох, ох, бедняжечка… Твоя бабка прямо-таки тронутая, ты знаешь?.. Но няня позаботится о тебе!.. Ух ты, какой чистенький! Голубчик мой миленький!..

— Мне надо поехать в Милан, снять со счёта немного денег, — сказала Леона Аделине. — Ты присмотришь за Валерио?

— Да, синьора, с радостью!

Из Милана Леона вернулась усталой и раздражённой.

— Они промурыжили меня целый день: всё проверяли, действительно ли у меня есть счёт в Риме…

— Синьора, я должна вам сказать… — Аделина была чем-то обеспокоена и даже напугана, но Леона, занятая своими проблемами, этого не заметила.

— Вот, возьмите деньги на питание. Берите, берите, не будьте дурой!..

— Синьора, я всё хочу сказать вам: Валерио болен! У него жар, и после еды его два раза стошнило…

— Да? Но, по-моему, он выглядит не так уж плохо.

— Нет, надо позвать доктора! — возразила Аделина.

— Ты преувеличиваешь опасность, Аделина! Я уверена, что завтра он уже будет чувствовать себя прекрасно. Не беспокойся!

— Ох-ох, не знаю, — только и могла сказать Аделина.

Поужинав, Леона взяла газету и, устроившись поудобней в кресле, стала читать.

— Боже мой! Боже мой! — воскликнула она вдруг.

— Синьора, вам плохо? — подбежала Аделина.

— Газета… газета… — попыталась объяснить Леона. — Пишут, что мой сын жив!..