— Ну-ка, Яр, покажи себя, — Зоряна коснулась каблуком бока жеребца, тот послушно зарысил, не забывая при этом двигаться всё так же красиво и плавно, словно на смотре войск. Заметив выглянувшую из окошка царевну, остановился, и загарцевал на месте. Горлица захлопала в ладоши.

— Вот так конь! Смотрите, прямо танцует!

— Он ещё не то может, — похвасталась Зоряна, — коли во всю прыть поскачет — ветер обгонит. Притом покладистый и послушный как собака. Хочешь, царевна, он и тебя покатает?

— Хочу! — девушка так и подскочила на подушках кареты, — конечно хочу!

— Ты что же это удумала? — удержала воспитанницу нянюшка Забота, — нечего тебе на чужом коне ездить. Под хозяйкой он может и смирный, а ну как под тобой задурит?

— Ну мамушка…

— Даже слушать ничего не буду! Не разрешаю тебе, и весь сказ!

Горлица тяжело вздохнула. Кощеева дочь поджала губы. И надо же было старой клуше вмешаться так невовремя! Она уже и забыла, с какой теплотой встретила нежданную попутчицу царевнина нянька. Но ничего, ещё посмотрим, чья возьмёт. Она попробует ещё раз. Попозже.

Вечером обоз остановился на берегу реки, ровном, поросшем густой травой. У самой воды — сломанная берёза. Горлица подошла к дереву. Постояла с минуту, раздумывая о чём-то, а потом, подобрав тяжёлый подол, вскарабкалась на пенёк, и пошла мелкими шажками вдоль ствола, расставив руки в стороны. Сначала идти было легко, но к верхушке ствол начал сужаться, ветки цепляли платье. Вот одна из них зацепилась за пряжку сапога. Царевна дёрнула ногой, пытаясь освободиться, однако веточка была молодая, гибкая, она гнулась, но не ломалась. А присесть на корточки, чтобы помочь себе руками, Горлица боялась: вдруг не удержится?

— Эй! — крикнула девушка, оглядываясь по сторонам, — помогите!

Как раз в это время Добромир подошёл к Ярославу, чтобы в очередной раз побаловать буланого пряником. Поскольку жеребец теперь старался не спускать с царевны глаз, и пасся всегда с таким расчётом, чтобы быть неподалёку от неё, зов о помощи они услышали первыми. Богатырь стремглав помчался к поваленному дереву. Ярослав поспешил следом: вдруг и его помощь потребуется.

— Что случилось, царевна? — на лице Добромира был написан такой откровенный испуг, что Горлица еле сумела сдержать улыбку.

— Не пугайся так. Со мной всё в порядке, просто не могу веточку от сапога отцепить. Ой, — она пошатнулась, Добромир схватил девушку за руку, помогая удержать равновесие. Свободной рукой нащупал коварную ветку, рванул. Почувствовав, что препятствие устранено, Горлица со смехом спрыгнула на землю.

— Спасибо, ты меня спас.

— Разве ж это спас? — смутился витязь, — любой помог бы, если б рядом оказался.

— Но оказался рядом именно ты. Так что ты — мой спаситель. Видно дерево рассердилось, что я на него забралась.

— А мне кажется, что всё наоборот. Ты этой берёзе понравилась, вот она и не захотела тебя отпускать, — с жаром произнёс Добромир.

— Может быть и так, — согласилась Горлица, — мою благодарность это нисколько не уменьшает.

Она по-прежнему держалась за руку богатыря. И тот не разжимал пальцев, будто окаменел. Ярослав смотрел на них, и в какой-то момент ему почудилось, что в воздухе зазвучала невидимая струна, потом вторая. Звук у этих струн был разный, но зазвучали они в лад. Конь тряхнул головой, наваждение пропало. Что за диво? Словно волшебство…

— Спасибо, что помог мне, — повторила царевна, как-то особенно печально вздохнула, — я должна вернуться в шатёр, а то мамушка забеспокоится.

Добромир неохотно разжал пальцы. Потом долго-долго смотрел вслед удаляющейся девушке. Медленно развернулся, и Ярослав заметил странное, какое-то восторженно-детское выражение на лице богатыря: улыбка во всю ширь, щёки раскраснелись, в глазах туман. Он сделал несколько нетвёрдых шагов в сторону коня, опёрся ладонью на холку.

— Ярик, я за руку её держал… Представляешь, саму царевну Горлицу держал за руку! Она говорила, что я её спас. Целых два раза повторила. Спасителем назвала. Эх, буланко, ты даже вообразить себе не можешь, как я счастлив! Не понять такого коню, пусть он и волшебный, — парень ласково погладил жеребца.

От ласки по телу пробежала дрожь. Самый жестокий удар плети не привёл бы его в такой трепет, как эти поглаживания. «Не подозревает ничего, гладит, радостью своей делится»… От бессилия, от осознания собственной подлости Ярослав заскрежетал зубами, застонал, как стонут при нестерпимой боли.

— Что с тобой, буланко? — разом встревожился Добромир, — болит где-нибудь? Ну-ка, дай погляжу.

Он принялся осторожно ощупывать холку коня, потом спину, ноги, приник ухом к брюху: не колики ли? Однако жеребец стоял спокойно, ни на что не жаловался. Богатырь огладил его по шее.

— Видно я, когда тебя ласкал, за кожу больно прихватил, — решил витязь, — прости, брат, я не нарочно.

Ярослав низко опустил голову. Извиняется. А ведь это ему впору молить молодого дружинника о прощении. Хотя бессмысленно. Такое не прощается.

Горлица не прошла и половины пути до шатра, когда к ней подошла Зоряна. Воровато оглянулась, не видит ли их кто, потом быстро прошептала, наклоняясь к самому уху царевны:

— Всё ещё хочешь прокатиться на Яре?

— Да. Только мамушка против, я её ослушаться не могу.

— Брось, ты ведь не ребёнок уже, к тому же царская дочь. Пора бы самой решать, кого слушаться и что делать. Давай вот как поступим: завтра поутру, когда все будут собираться, я оседлаю Яра, а ты садись позади меня. Никто и глазом не успеет моргнуть, как мы уже вернёмся. Сразу двух зайцев убьём: ты и прокатишься, и нянюшка не станет ругаться, что ты одна на чужом жеребце ездила. Ну как, согласна?

Было заметно, что девушка колеблется.

— Решайся, царевна. Коней вроде Яра ни у нас, ни в заморских странах не сыщешь. Тебе за всю жизнь не выпадет такая удача — на волшебном коне проехаться. Вреда никакого от этого не будет — он смирный, как домашний кот. Да и я с тобой буду.

— Ох, — Горлица во всё время разговора теребила кончик косы, а теперь прямо-таки вцепилась в него, — это ведь не очень долго?

— Какое там! До первого поворота доскачем, и сразу назад.

— Я согласна.

— Вот и хорошо. Только смотри — никому ни слова.

— Конечно, конечно. Не скажу, будь уверена.

— Ты храбрая, Горлица. Очень храбрая, — Зоряна улыбнулась, — поверь мне, ты не пожалеешь об этом маленьком приключении.

Вечером Зоряна заснула позже, чем обычно. Нужно было ещё раз обдумать завтрашние действия. Не должно сорваться, она как будто всё предусмотрела. В стане самая большая суматоха именно когда его сворачивают. Если повезёт, никто даже не заметит, что царевну увезла гостья. Впрочем, если и заметят, то всё равно мало что смогут сделать: стрелять не станут — побоятся повредить Горлице, а догнать Ярослава не под силу ни одному простому коню. Единственный, кто может стать помехой — Истислав. Он ведь как проснётся, так и бегает за ней хвостиком, вдобавок болтает без умолку. Ещё чего доброго совестить начнёт: мол, раз царской дочке не разрешили на колдовском коне кататься, так и нечего. Надо его чем-то отвлечь. Дать какое-нибудь задание. Придумала! Зоряна пошарила в поясной сумке, нащупала железную застёжку-фибулу. Потихоньку выскользнула из шатра, подошла в озеру, и, размахнувшись посильнее, закинула её в прибрежные заросли. Завтра попросит учёного отыскать пропажу. Сразу двух зайцев убьёт: и Истислава отвлечёт, и даст дружинникам понять, что к похищению царевны причастен царь Кощей, и нечего даже пытаться её спасти.

Это утро начиналось так же, как все предыдущие. После завтрака Зоряна отправилась к коню, Истислав увязался за ней.

— Я так хорошо спал после вчерашней пробежки, — радостно сообщил пёс, — думаю сегодня повторить.

— Рада за тебя, — девушка быстро почистила и оседлала жеребца, оглянулась на несвёрнутый ещё большой шатёр. Ага, вот вышла Горлица. Одёжку сменила, то всё в платьях ходила, а сегодня на ней штаны с длинной рубахой. Значит, точно решила покататься-таки на волшебном коне. Идёт сюда. Лицо у неё спокойно, правда глаза бегают. Но это не удивительно: небось впервые решилась сделать что-то без позволения старших. Зоряна поймала взгляд царевны, ободряюще улыбнулась, та в ответ помахала рукой. Пора действовать. Кощеева дочь охнула, принялась шарить в сумке, потом опустилась на колени, провела ладонью по траве.