Душа теургиста, подобно душе любого человека, напитана божественными logoi. Боги, которые и есть источник logoi, являясь частью его собственного строения, предстают перед ним и присутствуют в нем. Теургист делится возможностью существования в своем теле и ограничен законными потребностями тела, но в то же время с помощью богов может освободиться от тела, его ограничений и страстей, чтобы примкнуть к рангу ангелов и совместно управлять космосом.

Между материальным телом и бесплотной душой находится эфирный и (или) пневматический «транспорт», называемый augoeides soma, или ochema, яйцевидное тело или «транспорт».[17] После очищения этот «транспорт» становится пригодным для вознесения до творческого источника и экрана, на котором возникают «благословенные видения», передаваемые теургу богами.

Теургия – это религиозная практика сложного уровня, к которой будущему теургисту следует подготовиться. Сначала он уделяет время обучению и познает мир у Аристотеля, из диалогов Платона (и обширных комментариев к ним) узнает о более высоких явлениях, изучает «Герметический корпус» (в том виде, в каком он существовал во времена Ямвлиха), «Халдейские оракулы», математику Пифагора и прочие вспомогательные труды. Параллельно культивирует в себе добродетель, умеренность и благоговение во всех действиях. Выполняя это, он всю свою жизнь посвящает обычному, традиционному поклонению и культу.

Затем теургист демонстрирует преданность, выполняет жертвоприношения и многие часы посвящает инвокации божественного. Сначала, познакомившись с богами лично, он будет освящен их присутствием и очищен их sunthemata, которые активируются от их присутствия в подношениях. Впоследствии он объединится с их волей и примкнет к их проектам. В результате он примкнет к богам в непередаваемом союзе, theosis.

В процессе приближения к божественному теург призывает всех духов-хранителей, ангелов и архангелов и предлагает им подношение. Сначала он поклоняется земным богам своей культуры и богам своей местности. Это первый шаг в иерархии божественных существ, ведущий через небесный мир к богам noeric (души), к богам noetic (ума) и, наконец, в генадический мир множества богов, которые суть одно.

Когда теург оказывается в состоянии стоять на твердом основании, данном земными богами, далее переходит к почитанию Солнца и выполнению практик photogogia, проведения света, и наполнению себя божественным огнем. Он просит знаний у Солнца и общается со своим личным духом-помощником, ныне называемым святым ангелом-хранителем, которого демиург предоставил ему в момент его сотворения и который ведет его по теургическому пути. Теург пробуждает одного бога за другим до тех пор, пока не позна́ет их всех и до пробуждения в себе их logoi, соединяющие его с космосом и ведущие к союзу с Единым, henosis.

По мере продвижения по этому пути жертвоприношения становятся все менее материальными. Теург постепенно освобождается от «тел» или материальных подношений и переходит к символам, словесным образам и действиям. Повышение epitedeiotes, «пригодности», теурга к приему богов приводит к освобождению и от символов тоже и совершению только нематериальных подношений.

По мере того как божественный союз становится чище и стабильнее, воля теурга все более объединяется с волей богов, а его действия становятся подражанием демиургу, имитирующими Создателя, и он исполняет свое предназначение, продолжая творение, чтобы исполнилось обещание «Тимея» (41b-c) о том, что космос должен быть завершенным, иначе он будет неидеальным.

Примечательно, что в описании подготовки не упоминаются voces magicae (магические слова), так называемые варварские языки. Нет тайных практик, странных символов и тому подобного. В теургии есть примеры их использования, и если теург обучен использованию таких инструментов или если имеет посвящение в такие мистерии и может проводить их, то через них получит наделенный божественностью доступ или действие. Однако, несмотря на их возможную пользу, в них нет необходимости.

По сути, теургия в основном исполняется в виде простого участия в обычных культовых действиях. Но эти действия следует выполнять, исходя из осознанного намерения продвигаться по пути с помощью активированных sunthemata навстречу к более близким отношениям с богами. Принимая так называемую «теургическую точку зрения», теург делает свое участие в любой религиозной деятельности, даже выходящей за рамки его собственной культуры, полезным своему теургическому успеху и достижениям. В этом ключ к пониманию практик оккультной философии Агриппы и, позднее, практик Ордена Золотой Зари[18].

Принято считать, что с падением Западной Римской империи около 500 года зародился рассвет новой эры. Это были времена полного доминирования Церкви и христианства. Никогда прежде Запад не видел более воинственной и агрессивной религии, целенаправленно устраняющей из своих владений любые иные проявления духовности.

По мере распространения христианства на земли франков, германцев и бриттов Церковь в первую очередь нацеливалась на обращение местной власти. Однако еще требовалось разобраться с традиционными религиозными обрядами местного населения. Эти обычаи были «языческими», то есть нехристианскими, поэтому церковные власти не могли допустить их дальнейшего существования, однако они были настолько жизнестойкими и необходимыми для жизни, что их уничтожение оказалось невозможным. Чтобы облегчить процесс обращения, Церковь пошла на уступки.

Несмотря на порицание со стороны Церкви, магия по-прежнему была широко распространена и использовалась во всех слоях общества.[19] Это было время ограниченных медицинских знаний и жизнеобеспечивающих технологий, так что магия в части использования духовных ресурсов в материальных целях была одним из немногих доступных способов получить необходимую помощь. В каждой европейской культуре развивалась собственная коллекция заклинаний и рецептов для смягчения проблемных ситуаций. После распространения христианства эти коллекции по-прежнему развивались и использовались, однако там, где раньше призывали местных богов и духов, теперь чаще обращались к святым, ангелам и Святой Троице – ко всем сразу или по отдельности.[20]

Для помощи нуждающимся и сокрушения врагов, как и раньше, применялись заговоры, амулеты и действия, наполненные намерением или силой.[21] В предсказаниях или определении диагноза по-прежнему использовалось прорицание.[22] Но все чаще добавлялся христианский «слой краски», чтобы население перенаправляло свои молитвы на христианского бога, а свою преданность – церковным властям. Всего через несколько поколений о «языческом» происхождении практик уже мало кто помнил, и всех покрестили в христианство.

Из текста «Киранид», где имеются фрагменты из греческих магических папирусов, видно, что древние заклинания выдержали испытание христианством.[23] Широко использовались формализованная речь, физические объекты с «оккультными» свойствами или освященные словесными формулировками, изображения пострадавших или проклятых, наполняемые силой в результате призыва христианских духовных сущностей.[24] Церковь попеременно то поддерживала, то осуждала эти практики, полагая, что призываются силы не христианской Троицы или святых, а нехристианских демонов[25]. Допускалось совершение крестного знамения или произнесение «Отче наш», но поскольку их можно было использовать и в бесчестных целях, то они не особо поощрялись. А вот благословение рукоположенным священником считалось полезным в любой магии, и можно было обратиться за таким благословением, чтобы наполнить силой заклинания и амулеты. Священники применяли священные евхаристии как талисманы для защиты и благословения городов, деревень, полей и стад плодородием и удачей.[26]