Третьего «сокамерника» я смогла оценить только на следующее утром: на соседней кровати под пологом сопел блондин. Наверное, он вернулся глубокой ночью и теперь отсыпался. «Hi, good morning” – слышу я и поворачиваю голову. Голубые глаза и застенчивая улыбка. Я только-только начала подозревать, что передо мной еще один славянин, как он упредительно впечатал: «Я Джош, из Германии».

С этого момента мои глаза постоянно слезились, а рёбра ужасно болели – от смеха. Не помню, когда ещё я столько хохотала. Мы ходили везде вчетвером, плавали на лодке на километр от берега, к самому краю рифа, смазывали ожоги от медузы, рассказывали анекдоты и комичные истории из жизни, танцевали под традиционную музыку Мтукузи, кривлялись на фотосессии, гуляли по дну океана во время гигантского отлива и наблюдали за крошечными змеистыми морскими звёздочками.

По вечерам мы сидели за деревянным столом, уплетая космически вкусные морепродукты на гриле и рассказывали друг другу свои истории жизни. Я узнала, что в этой точке пространства сошлись уязвимые, внутренне «раненые» люди, наделавшие в жизни ошибок, пережившие разочарование в близких, стоявшие в какой-то момент на краю бездны. Эти люди теперь искали новые векторы для своей жизни, нащупывали внутри себя новые смыслы – там, где совсем недавно была пустота. Открытые и лучистые, они открывали себя заново через путешествия. Прямо как я.

Мы сидели с Джошем за низким деревянным столиком с видом на марсианский пейзаж отлива: песчаное дно и водоросли. Завтрак был обычным, как во всех отелях острова: свежевыжатый сок манго, тарелка с кусочками арбуза и ананаса, омлет, два тоста и растворимый кофе.

– А ведь год назад в это время я жил в Австралии, – неожиданно начал он.

– Ого, как ты там оказался?

– Мне нужно было куда-нибудь уехать. Просто в тот момент все достало: работа, учеба и особенно отношения. Я продал все, что у меня было, купил билет в Сидней и в итоге остался там жить на полтора года.

– Так плохо было?

– Мне вообще было плохо постоянно, сколько себя помню. Лет в десять чувствовал себя полным тупицей и неудачником, учеба вызывала у меня отвращение, а мама ни о чем слышать не хотела и давила на меня. В итоге я зашёл в депрессию – это в десятилетнем возрасте-то, представляешь?

– Не представляю. И как же ты справился?

– Попросился к отцу, он тогда жил в Швейцарии. У него не было времени со мной возиться и тем более меня контролировать. Он просто отпускал меня и говорил, что я со всем справлюсь. Я не верил, но и правда справился.

– И потом вернулся в Германию?

– Да, и зря. Колбасило меня потом очень. Вот поверишь, что я был наркоманом?

– Да ладно. – я посмотрела на его полудетское лицо и голубые глаза ангела.

– И не только, и продавал наркоту. Теперь все позади, но я был реально плохим парнем.

– А почему ты здесь? Опять хочется все поменять?

– Нет, просто хотел новую страну посмотреть. Я тогда в Австралии понял, что нельзя себя насиловать. Надо ценить и слушать себя. Вот я послушал и в Африку приехал. А ещё послушал и поменял профессию. Вместо инженера стал садовником, учусь на ландшафтного дизайнера.

– Тебе нравится?

– Это кайф, совсем другая жизнь. А все началось с Австралии, я там помогал одной семье с их садом. Видишь, все не случайно.

– Как много ты всего испытал. А сколько тебе лет, если не секрет?

– Двадцать четыре.

Такая еще короткая жизнь – и столько кризисов уже произошло в жизни парня.

С возрастом Конрада я тоже ошиблась: он казался мудрее и старше своих лет. Высоченный, худой, ироничный, невозмутимый. На плече его – старый глубокий шрам, как будто кто-то срезал бритвой длинный лоскут кожи. Понимаю, что это не просто несчастный случай, но Конрад не хочет рассказывать подробности. Хорошо, пусть прошлое останется прошлым.

– Вижу, ты постоянно за компом. Работаешь?

– Да, я уже два года вот так, на удаленке.

– Ясно, айтишник значит.

– Сейчас да, эксперт по базам данных SQL.

– Вот как, я смутно знаю, что это такое.

– И я не знал. Но когда искал работу, увидел в объявлении, что им нужен специалист по SQL. Я быстренько откликнулся на вакансию, хотя понятия не имел, что это такое. Они меня тут же пригласили на собеседование…

– И как же…

– Сказал им, что готов встретиться через неделю, а пока ужасно занят. На эти семь дней обложился учебниками и курсами по SQL. Этих знаний хватило, чтобы пройти первое собеседование, а потом я уже доучился в процессе работы. И вот теперь я работаю и путешествую по миру.

Меня поразила эта история. Вот что значит верить в себя! Действительно, очень многое можно изучить и подтянуть всего за неделю!

Недавно мы с ним созвонились. Выяснилось, что теперь Конрад хочет стать… фермером. Он купил участок земли, поступил в университет на бакалавриат по земледелию и ботанике и мечтает открыть собственное хозяйство. В качестве доказательства серьезности своих намерений он продемонстрировал мне цветочную рассаду на своем балконе. Вот вам и еще один профессиональный вираж!

– Саим, проводи меня, пожалуйста. Уже десять, кругом темно, мне страшно идти одной.

– Конечно.

До хостела было минут двадцать. Недалеко. Проблема в том, что идти нужно через деревню, в полной темноте. Занзибарская деревня – это череда каменных домов с цементными парапетами без какого-либо освещения. Фонарей нет ни на улице, ни во дворах. Нет света и в окнах: ощущение такое, что идешь по вымершему поселению. Все очень прозаично: электричество здесь непомерно дорогое, тратить его по вечерам на освещение невыгодно. Люди просто рано ложатся спать, чтобы утром пораньше встать. Восход здесь всегда в полседьмого утра, а закат – в полседьмого вечера, плюс-минус пятнадцать минут (это почти экватор). Вечером темнеет моментально: в семь часов уже кромешная тьма, а в десять тем более, как сейчас.

Саим бодро включил фонарик в мобильном: «Let’s go”.

– Расскажи о себе, Саим. Ты же из Индии?

– Да, из Дели.

– А как здесь оказался?

– Вообще-то я студент, и прямо сейчас я… как бы не здесь.

– О, это как?

– Я улетел из Индии в тот момент, когда началась новая волна локдаунов. Учимся мы сейчас только онлайн, а потому моего отъезда никто и не заметил. То есть не должен заметить.

– То есть ты каждый день посещаешь лекции и семинары?

– Ну да, онлайн.

– И никто не замечает, что ты вообще-то в Африке?

– Я старательно выбираю ракурсы для онлайн конференций, чтобы в кадр не попали местные жители и особенно океан.

– А на кого учишься?

– На парамедика. Но это было желание родителей, они платят за учебу. У меня же все связанное с медициной и особенно со скорой помощью вызывает панику.

– А как же..

– Я попрошусь на работу в министерство. У меня вообще-то OSD, тревожное расстройство психики.

– А тебе не страшно идти сейчас тут в полной темноте?

– Страшно, если честно. Но я же не мог тебя одну отпустить в эту темень.

Вот таким заботливым оказался «пакистанский террорист». Добрый, честный , застенчивый, благородный Саим.

Сейчас он вернулся в Индию и заканчивает университет.

Однажды утром я увидела новое лицо. Высокая женщина в цветастой юбке сидела на каменной скамейке приемной и громко говорила по телефону на французском. Потом она повернулась ко мне и, медленно подбирая английские слова, произнесла:

– Простите, здесь рядом есть хороший пляж для купания?

– Конечно, нужно пройти метров сто. Я провожу Вас. Кстати, можем продолжить на французском.

– О, спасибо, какое облегчение. Терпеть не могу английский, хотя когда припрет – приходится говорить. Приятно познакомиться: Жоселин.