Сам театр представлял из себя просто перегороженную с одной стороны деревянной сценой городскую улочку, а с другой - местами для дам и знати. Само действие было, скажем так, не очень. Ставили "Действо о потасовке", в котором рассказывалось о проделках саламанкских студентов и их столкновении с крестьянами, приехавшими на базар, что вылилось в финале во всеобщую потасовку. Структура пьесы была примитивна, интрига не развита, персонажи очерчены неумелой рукой, но людям явно нравилось. Да и дьяка Борисова происходящее на сцене не оставило равнодушным, хотя понял он только основную канву, так как переводчики порой просто не успевали за актёрами. Но смеялся он заразительно.

Что ж, автор, конечно, не Лопе де Вега, но именно опираясь на таких вот первопроходцев и рождаются потом великие драматурги.

А на третьи сутки их пребывания в столице в дом к послам явился гонец с приглашением на аудиенцию у короля. И поскольку сроки приёма той или иной дипломатической делегации служили в Испании эдаким намёком на степень важности оного посольства для принимающей стороны, то столь быстрое приглашение, говорило о высокой заинтересованности императора Карла в установлении связей с далёким Русским государством.

Теперь, главное, было не оплошать, как Засекин в иной истории, и заинтересовать императора в более тесном сотрудничестве.

Утром, по прохладе, посольство в сопровождении представителя королевского двора торжественно направилось во дворец. Чем-то это напоминало английский визит: точно так же звучали фанфары и шагали впереди королевские гвардейцы. И, как и в Лондоне, улицы были полны народа, полного праздного любопытства.

Дворец встретил посланников ослепительной белизной стен и строем солдат в красивых мундирах, изображавших толи почётный караул, толи охрану входных дверей, которые уже были предусмотрительно открыты.

Внутри дворца толпилась и гудела людская масса - придворные в черном бархате, прелаты в фиолетовых и пурпурных мантиях и прочий люд, жавшийся по углам в ожидании королевской милости. Знатные же господа или стояли группами, или прохаживались по коридорам, и повсюду слышался приглушенный шум голосов.

Король встречал послов в большом зале, сидя на троне под балдахином, украшенном жемчугами и бриллиантами. Так Андрей впервые увидел императора - молодого ещё парня, года на два-три моложе его самого. Довольно симпатичный, только постоянно приоткрытый рот немного портил впечатление. Бледное, узкое лицо с высоким лбом и синие глаза, в которых одновременно выражались глубокомыслие и меланхолия. Трудно было поверить, что перед ним один из самых выдающихся и неординарных европейских государей, которого, с его стремлением создать универсальное "всемирное христианское государство", в будущем многие даже будут считать "отцом" идеи Евросоюза.

Вокруг посольства полукругом столпились герцоги, графы, а также находившиеся в тот момент в столице послы иностранных государств и те из идальго, кому посчастливилось попасть на этот приём.

Отвесив королю церемонный поклон, Андрей вручил секретарю свои верительные грамоты и, отступив назад, произнес заученную наизусть торжественную речь на хорошем латинском языке, дождался, когда переводчик произнесёт её на испанском, и только после этого взял в руки государеву грамоту и громко, с чувством, толком и расстановкой принялся читать написанный полууставом текст, который уже дьяк Борисов переводил на латынь, а королевский переводчик - на испанский. Церемония несколько затянулась, и Борисову, в его праздничных одеяниях, стало настолько жарко, что он даже подумал, что зря отказался одевать "облегчённые" шубы. По своей отделке они были не менее дороги, чем были на нём, зато жара в них переносилась куда легче. А теперь он стоит и обливается потом, в то время, как князь чувствует себя куда более удобно. И ведь не достанешь плат на виду у всех и не сотрёшь с лица лишнюю влагу, нарушая церемонию.

Но, наконец, чтение грамоты закончилось и началось вручение подарков, состоящих, прежде всего, из огромного количества высококачественного соболиного меха, при виде которого присутствующие дамы невольно восхищённо заохали, и продукции государственного стекольного завода, которую, по мнению Андрея, включили в перечень подарков сугубо для пускания пыли в глаза. Мол не только венецианцы умеют со стеклом работать. Настоящий же "подарок", по его мнению, лежал на посольском дворе и ждал своего часа.

Когда последняя церемония окончилась, дворяне из состава посольства покинули дворец, а самим послам предложили сесть на отведённые им места и просто продолжить с интересом глазеть на разыгрываемое действо. Андрей уже приготовился поскучать, однако долго королевский приём не затянулся и вскоре всех присутствующих отпустили восвояси, пригласив на торжественный обед в честь посланников восточного императора, а к русичам подскочил неприметный служка и попросил сеньоров послов проследовать за ним.

Шагали они не долго. Несколько поворотов, учтивые поклоны со встречными вельможами, имя которых было послам неведомо, и вот слуга остановился перед закрытой дверью и негромко в неё постучал. Выскочивший на стук из комнаты какой-то мальчишка, судя по поведению и одежде тоже дворцовый слуга, быстро обменялся с их провожатым парой фраз и, широко распахнув дверь и придерживая створку, с поклоном пригласил гостей войти.

Ступив через порог, Андрей на секунду замер, узрев перед собой нескольких мужчин, а затем разглядев и самого императора Карла. Король сидел чуть в стороне, в большом кресле, положив левую ногу на стул с мягким сиденьем. Андрей помнил, что Карл очень любил изысканные и острые яства, холодное пиво и жареную дичь, отчего страдал желудочными заболеваниями и подагрой. И похоже, что будущая "застарелая" болезнь уже начинает давать о себе знать.

Посреди комнаты стоял квадратный стол из дуба, а на нем - груда пергаментной бумаги, чернильница и перья. За ним, положив правый локоть на край, сидел человек средних лет, очень прямой и высокий, в тёмном колете с золотой цепью поверх, и что-то писал. Двое других посетителей были явно в возрасте, с проседью в бородах. И так же предпочитавшие тёмные тона в одежде. На их фоне тёмно-синий атласный кафтан Андрея, с золотым шитьём смотрелся ярким пятном щёголя.

- Ваше величество! - сорвав с головы свою облегчённую шапку-колпак с меховой оторочкой и пышным пером, приколотым заколкой из золота с бирюзовым камнем, поклонился князь.

- Входите, господа, - пригласил их на хорошем нижненемецком языке император, и движением руки показал на свободные кресла:

- Присаживайтесь.

Однако! Разрешение сидеть в присутствии монарха это великая честь, говорящая об очень многом. Андрей мысленно подобрался: Карл не скрывает своей заинтересованности в установлении более тесных взаимоотношений с русским государем, однако просто так в политике ничего не бывает. А значит, сейчас состоится первая из возможных кулуарных встреч, на которых и вершится настоящая политика. А все эти официальные приёмы - это уже простое озвучивание принятых в таких вот беседах решений.

- Позвольте представить вам моих советников, - между тем продолжил Карл. - Это, мой секретарь и хозяин дома, Франциско де лос Кобос и Молина, - рука короля указала на писца. - Мой первый советник и доверенное лицо, сеньор Николя Перрено, - представил король высокого сухопарого старика с большой залысиной на голове в виде буквы "М" и длинной, почти по грудь, седой бородой. - И гранд Испании, член Государственного совета и мой дальний родственник дон Фадрике Альварес де Толедо и Энрикес, герцог Альба де Тормес.

А вот тут брови Андрея чуть не взлетели вверх. Он и не знал, что сидящий перед ним широкоплечий могучий старик, с коротко стриженной бородой и причёской типа "каре" - не только представитель могущественного рода Альба, но ещё и в какой-то мере родственник королям.