Чуть позже, когда словарный запас у русских переводчиков основательно пополнился, стала известна и причина, почему парни ушли так далеко от своего острова. Оказалось, что к их родным берегам пожаловала огромная стая морских чудовищ с метровыми щупальцами, клювоподобными мордами и глазами размером с тарелку, взирающих из морской пучины и наводящих ужас на рыбаков. Эти порождения пучины устроили массовую охоту на рыб, так что людям не получалось взять от моря своё. Вот наиболее смелые и решили уйти подальше в океан, в расчёте половить рыбу без конкуренции со стороны морских обитателей.
Русичи, услыхав про чудовищ, принялись было креститься, однако Гриня быстро организовал для них ликбез, объяснив, что местные гигантские чудища всего лишь кальмары-переростки и вполне себе вкусная еда, особенно под жаренную картошечку. Индейцы, которых немедленно спросили об этом, согласно покивали головой, подтвердив, что да, они этих чудищ едят, просто в этом году их набилось ну уж слишком много.
Так в работе и разговорах пролетело три недели. Рангоут и такелаж были приведены в порядок, рыбка для невольных пленников наловлена и экспедиция неспешно двинулась дальше, следуя за индейским плотом, на котором кроме самих индейцев плыли и русичи. Для охраны и изучения языка.
Остров, на котором жили аборигены, русичам понравился с первого взгляда. Достаточно холмистый, покрытый густым лесом с прохладным и влажным климатом, он чем-то неуловимо напоминал север, с его безбрежной тайгой. И даже местные женщины, словно истинные поморки, не отправляли своих мужчин в море одних. Причем сами они сидели в основном на руле больших и малых каноэ, которые в больших количествах пересекали огромный залив или выходили в океан на рыбалку.
А вот аборигены отнеслись к пришельцам с настороженностью, хотя и без явной враждебности. Долгое соседствование с инкской империей уже приучило их, что подобные гости могут быть разными: сегодня они торгуют, а завтра уже воюют. Но и русские не спешили форсировать события, а старательно присматривались ко всему, что попадало в поле их обзора. Очень напрягало и плохое знание языка. Месяц - слишком мало, чтобы понимать все нюансы. Тем более, что в языке мапуче было слишком много синонимов для обозначения одного и того же понятия. Это выяснили ещё во время ремонтной стоянки, когда на разные дубы Айявила выдавал разные названия. Ох и помучались парни-переводчики тогда, прежде чем сообразили, что "пельин" это взрослый лесной гигант, а "уалье" - всего лишь молодое дерево. Вот и как тут с людьми общаться?
Но и долго прозябать в этих местах экспедиция не могла - впереди были ещё тысячи миль, прежде чем они смогут вернуться в родную Балтику, и десятки задач, поставленные организатором. Так зачем же столь бездарно терять драгоценное время? И Гриня дал отмашку...
Вот только экономика мапуче носила замкнутый характер и была в основном направлена на непосредственное удовлетворение потребностей семей и племени. Аборигены не знали ни денег, ни какого-либо другого их эквивалента, и вся их торговля основывалась на обмене одного необходимого продукта на другой, столь же необходимый. Продукты питания обменивались на продукты питания, овощи - на рыбу, ткани - на гончарные изделия. Однако отсутствие крупных животных лишало их возможности иметь для обмена такие продукты, как мясо, жир или сыр. Не было также и интенсивного производства зерновых, а зелень сохранялась недолго. Зато железные ножи, подаренные рыболовам, понравились всем. Нет, конечно, местному касику его тоже подарили, но справедливую цену сему "товару" ведь никто не определял. А у индейцев не было какого-либо эталона для определения стоимости обмениваемых предметов. Мерой при обмене была потребность в приобретении того или иного товара.
В общем, Гриня лишь в самом начале попытался вникнуть в тонкости местной экономики, а потом быстро сбросил все вопросы на плечи своего помощника по снабжению (Андрей, вводя интендантскую службу, не стал заимствовать чужое слово, ограничившись привычным ему званием). Он лишь указал, что необходимо приобрести обязательно. Ну и потребовал вызывать каждый раз, как на торг привезут что-то новое.
В результате вопрос торговли был закрыт к обоюдному удовольствию, и эскадра покинула удобный рейд, вновь двинувшись вдоль побережья на север. Многие мореходы теперь красовались на палубе в местных накидках, которые именовались ими "пончо". Не оставались в долгу и офицеры. Даже Тимка накидывал его в утренние часы. Холодное течение наконец подхватило-таки корабли, и не смотря на жаркое солнце, на палубах было довольно свежо.
Эскадра шла не спеша, внимательно картографируя берег и по возможности снимая точные координаты. Если было нужно (например, на весьма приметном мысу), то астрономов просто свозили на берег, чтобы измерения были как можно более точны. И особенно это касалось долгот.
Однако, чем выше поднималась эскадра, тем тревожней становилось на душе у Грини. По словам князя, где-то там начинались владения инков - огромной империи, с армией, городами и своим императором. Они не знали железа, зато умели в бронзу и имели много золота, а ещё у них в горах росло особое дерево "хину", чья кора была действенным лекарством от лихоманки. Вот только языка их не ведал никто, а сами по себе инки были весьма решительными парнями. В общем, знакомство с ними могло окончится как триумфом, так и большой кровью. Какими бы умелыми воинами русичи не были, но отряд в пару-тройку тысяч воинов размажет их по побережью так, что и косточек не соберёшь. Так что отойдя от приветливого острова мапуче на пару суток, Гриня велел судам ложиться в дрейф и искать удобное место для стоянки. А когда нужная бухта была найдена, он тут же отправил "Гридня" и "Громобоя" в поиск с наказом подняться на три-четыре градуса севернее и любым способом "найти" аборигенов, чтобы выяснить у них очередные подробности. Гостеприимные мапуче лишь в днях пути описали расстояние до границ империи инков и Гриня сильно надеялся, что они уже где-то рядом.
*****
Приглашение от Шигоны зайти в гости Андрея несколько удивило. Вроде бы и виделись недавно, и все дела, особенно денежные, уже обсудили и тут на тебе, прибежал слуга, пригласил честь по чести. Что же, видать у царского фаворита вновь возник проблемный вопрос, решать который надо, а посоветоваться и не с кем. Не от того, что другие глупы, а от того, что у одного князя взгляды даже на привычные вещи порой вельми неординарны. Ну а Андрею то что? От него не убудет, а вот в той паучьей тусовке, что царским двором именуется, возможно и прибудет. Ведь бывает порой и так, что для того чтобы от чужого наезда отбиться одной силы клана не хватает, да и вообще крепкий союзник в любом деле ко двору.
Шигона же расстарался. Обед накрыл такой, что у князя только от одних запахов слюнки потекли. А под хорошую закуску и слова легко полились.
И, как Андрей и подумал, возник у тверского дворецкого весьма неприятный вопрос, поставленный царём. И вопрос, надо сказать, не тривиальный, ибо связан он был ни с кем-нибудь, а с казаками. А у Руси с этой вороватой вольницей отношения были те ещё. Это там, в его далёком прошлом-будущем о казаках писали, как о лыцарях за Русь-матушку, да православие стоявших. Вот только здесь и сейчас не были эти воры такими вот защитниками. Не даром же Иван III Васильевич грозил рязанской Агриппине за то, что людишек в казаки отпускала. Ибо казаки на Русь как грабители приходили. Взять вон в летописях:
В 1492 году пограбил атаман Темеш волость под Алексиным, взял полон, да не ушёл от расправы: догнали их государевы люди, да побили крепко, а самого атамана убили в том бою.
В 1493 году пограбили казаки рязанщину, в 1494 и 1496 - государевых послов в степи, а в 1499 гуляли под Козельском и так далее. Что ни год, то озоровали казачки на окраинах, сумы хабаром набивали да уводили православных людей в полон, защитнички, мать их. Да и в семнадцатом веке были они теми ещё борцунами. В Смуту хорошо почудили, Романовым помогли на трон вскарабкаться. А уж про то, что тот же Разин русским мужиком торговал и вовсе мало кто знает. В учебниках-то его как благодетеля этого самого мужика и расписали. А по андрееву мнению вырезать бы, выполоть всю эту камарилью, как это ленинские большевики сделали, да только сил у Руси для такого пока что было маловато. Тут бы свои границы прикрыть, а то после падения Золотой Орды территорию вокруг реки Дон поделили между собой крымцы да ногайцы. И нет бы им друг друга мутузить, так нет - ещё и на Русь за полоном ходят. И казаки, как своеобразная прослойка между кочевниками и русской границей стали бы очень ко двору. Ведь таким образом практически задаром можно было бы получить и дозорную службу по рубежам, и глубинную разведку. Вот только признавать их равными никак не стоило, тут Иван, что за жестокость Васильевичем был прозван, реально косяк спорол. Пусть будут сословием, чёрт с ними, но никаких хатаскрайников. За любые пакости должны казачки нести ответственность, причём, коль понадобится, то и головой. Ведь Разину не удалось бы так погулять по Волге, коли б старшина своей головушкой за такие выкрутасы отвечала. Сами бы этого ухаря скрутили и царю бы выдали не после, а до того, как он с голытьбой в поход собрался. Короче, раз сил пока нет, то пусть казаки на Дону живут, но помнят, что их относительно спокойная жизнь возможна только из-за хороших отношений с московским царем. И только потому, что они нужны. Но придёт время и всё одно придётся потомкам их ставить в стойло, превращая в нормальных служивых людей. Так зачем давать сразу много воли? Чтобы потом больше крови лить?
